Гость Дракулы и другие истории о вампирах - Полидори Джон Уильям - Страница 9

С печалью в сердце Ноул взял девушку за руку и увел ее из города в свой дом, построенный из больших камней. В ту ночь Зайа спала, окруженная ароматом сушеных трав, а старик держал ее за руку, чтобы ей не было страшно.

Утром Зайа проснулась рано и разбудила Ноула, уснувшего в своем кресле.

Подойдя к двери, девушка выглянула наружу, и сердце ее затрепетало от радости: там, словно поджидая свою любимицу, сидели ее птички, и их стало даже больше, чем прежде. Когда птицы увидели маленькую девушку, они громко, радостно запели и стали дурачиться и кружиться в воздухе, хлопая крылышками, и выглядели так забавно, что Зайа невольно рассмеялась.

Когда Ноул и Зайа съели свой скудный завтрак и покормили пернатых друзей, они с печалью в сердце отправились в город, чтобы еще раз попытаться образумить его жителей. Птицы летали вокруг них по дороге и, чтобы развеселить девушку и старика, пели так радостно, как только могли, хотя и у них и на сердце было тяжело.

Всю дорогу Ноул и Зайа видели перед собой огромного великана, похожего на тень, – он уже подошел к самой окраине города.

Как и в прошлый раз, вокруг девушки и старика собралась большая толпа горожан, но люди еще пуще смеялись над их предостережениями, а вредные мальчишки бросали камни и палки в птиц и даже убили некоторых из них. Бедная Зайа горько плакала, а на сердце у Ноула стало очень тяжело. Через некоторое время, когда они ушли от фонтана, Зайа посмотрела вверх и вздрогнула от радости и удивления, потому что огромного темного великана нигде не было видно. Она закричала от радости, а люди смеялись и говорили:

– Хитрая девчонка! Она видит, что мы ей не верим, и делает вид, будто великан ушел.

Кто-то сказал:

– Давайте бросим ее в фонтан. Это будет уроком для всех лжецов, которые хотят нас напугать.

С угрозами, горожане стали приближаться к Зайе. Бедная маленькая девушка прижалась к Ноулу. Старик очень помрачнел, когда она сказала, что больше не видит великана, и теперь замер, словно во сне, погрузившись в раздумья, но очнулся от прикосновения девушки и, сурово заговорив с людьми, велел им идти прочь. Тогда горожане напустились и на него, сказав: раз старик поддерживал ложь Зайи, его тоже следует окунуть в фонтан. Они окружили обоих, собираясь их схватить, и тот, который был их вожаком, уже протянул руку, но вдруг с тихим вскриком прижал ее к боку, а когда остальные обернулись и удивленно посмотрели на него, ужасно закричал. Потом, на глазах у всех собравшихся, лицо этого человека почернело, он упал на землю, корчась от страшной боли, а потом умер.

Завопив от ужаса, люди бросились бежать.

– Великан! Великан! Он и правда среди нас! – кричали они, и страх их лишь усиливался от того, что они по-прежнему не видели опасности. Но не успели люди покинуть базарную площадь, в центре которой находился фонтан, как многие упали замертво.

В центре площади стояли на коленях старик и маленькая девушка и молились, а птицы сидели вокруг фонтана, молчаливые и неподвижные, и не было слышно ничего, кроме криков людей вдалеке. Их вопли звучали все громче и громче, так как Великан-Чума был уже среди них, и бежать было уже слишком поздно.

Увы! Страна-под-Закатом в тот день услышала множество стенаний. Наступила ночь, но никто не спал – иные от страха, а другие от душевной боли, и не было покоя никому, кроме мертвых. Они распростерлись повсюду – неподвижные, безжизненные, и даже холодный свет луны и тени от плывущих облаков, облизывавшие тела, не могли придать им видимость жизни. И еще в течение многих дней в Стране-под-Закатом царили боль, горе и смерть.

Ноул и Зайа делали все, что могли, чтобы помочь бедным людям, но что они могли, когда по Городу бродил невидимый великан, и никто не знал, к кому он прикоснется своей холодной как лед рукой. Кое-кто из жителей пытался найти спасение за городскими стенами, но как бы люди ни старались, как бы быстро ни бежали, они все равно оставались во власти невидимого великана. То и дело чудовище превращало теплые сердца в лед своим дыханием и прикосновением, и люди падали замертво. Впрочем, великан пощадил некоторых беглецов, но часть из них умерли от голода, а остальные в унынии вернулись в город, чтобы встретить свой конец среди друзей. И с ночи до утра не было окрест ничего, кроме горя и стенаний.

А что же Зайя? Ее маленькие друзья-птички не оставили свою любимицу в трудный час. По-видимому, они замечали приближение великана, когда никто, даже сама девушка, еще ничего не видел, и сообщали ей о приближении опасности, словно умели разговаривать.

Сначала Зайа и Ноул каждый вечер возвращались в дом из больших камней, а с наступлением утра снова шли в город, утешая бедных больных людей, принося им пищу и лекарства, которые изготавливал искусный мудрец-Ноул. Так они сохранили много драгоценных жизней; спасенные ими люди были очень благодарны и после этого жили более праведной и не такой эгоистичной жизнью. Через несколько дней, однако, Зайа и Ноул обнаружили, что бедные больные нуждаются в помощи ночью еще больше, чем днем, и поэтому стали проводить в городе все время.

В ранний час, на рассвете, Зайа выходила на улицу подышать утренним воздухом, и там ее ждали ее пернатые друзья, только что очнувшиеся ото сна. Они пели радостные песни, подлетали к девушке, садились к ней на плечи и на голову и целовали ее. Если же она направлялась к тому месту, к которому ночью прикоснулся своей смертоносной рукой Великан-Чума, птицы порхали впереди нее и пытались помешать ей, крича на своем языке: «Вернись! Вернись!» Они клевали ее хлеб и пили из ее чашки до того, как Зайа начинала есть и пить, и, когда чувствовали опасность – ибо холодная рука великана прикасалась ко всему, – кричали: «Нет, нет!»; тогда девушка не притрагивалась к еде сама и не позволяла другим. Часто случалось так, что бедная маленькая птичка падала, трепеща крылышками, пока клевала хлеб или пила из чашки, и умирала; но даже тогда она радостно щебетала, глядя на свою хозяйку, ради которой была счастлива погибнуть. Когда же птички обнаруживали, что хлеб и вода чисты и не опасны, они беззаботно хлопали крылышками, весело смотрели на Зайю и издавали радостные звуки, выглядя так задорно, что бедная грустная девушка невольно улыбалась.

Одна из птичек всегда пробовала хлеб несколько раз, пока не убеждалась, что он хороший, так что у нее получался довольно плотный завтрак. Иногда она продолжала клевать до тех пор, пока Зайа не грозила ей пальцем с ласковым укором, говоря: «Не жадничай!», и тогда птичка отскакивала в сторону, делая вид, что она тут ни при чем. Другая, малиновка с грудкой цвета алого заката, любила Зайю так, что и представить себе невозможно. Когда она пробовала еду и понимала, что та хороша, птичка брала в клюв маленький кусочек, взлетала и клала его девушке в рот. А еще все птички, которые пробовали воду из чашки Зайи и понимали, что питье хорошее, поднимали головки, вознося благодарственную молитву Богу; с тех самых пор все маленькие птички поступают так и никогда не забывают поблагодарить Всевышнего, в отличие от некоторых неблагодарных детей.

Так жили Ноул и Зайа, хотя многие вокруг них умирали, а великан все еще оставался в городе. Погибло так много людей, что можно лишь удивляться тому, что кто-то из них уцелел, ведь только когда город начинает пустеть, его жители начинают задумываться о том, как много их обитало в нем прежде.

Бедняжка Зайа стала такой бледной и худой, что походила на тень, а спина Ноула из-за страданий последних недель согнулась сильнее, чем за сто прежде прожитых лет. Но несмотря на то, что эти двое устали и измучались, а многие птички погибли, они продолжали трудиться, помогая больным.

Однажды утром старик настолько ослабел, что уже не мог держаться на ногах. Испугавшись, Зайя спросила его:

– Ты болен, отец? – теперь она всегда называла Ноула отцом.

И – увы! – слабый и тихий, но бесконечно нежный голос ответил ей:

– Да, дитя, боюсь, конец мой близок. Отведи меня домой, чтобы я мог умереть там.