Врата судьбы - Кристи Агата - Страница 31

• Предыдущая
• 31/48
• Следующая

— Я сделаю, что смогу, — пообещал Томми. — Мы оба. Но я не очень-то верю в успех. Мы старые и ничего не знаем.

— Какие-нибудь идеи появятся.

— Да, у Таппенс бывают идеи. Она считает, что в доме может быть что-то спрятано.

— Возможно. Такая мысль уже приходила людям в голову. До сих пор никто ничего не нашел, но всерьез и не искали. Разные дома, разные семьи. Дома продавались, в них переезжал кто-то еще, потом кто-то еще и так далее. Лестрейнджи, Мортимеры, Паркинсоны. Паркинсоны не важны, за исключением одного из сыновей.

— Александра Паркинсона?

— Так вы о нем знаете. Откуда?

— Он оставил послание в одном из романов Роберта Льюиса Стивенсона. «Мэри Джордан умерла не своей смертью». Мы нашли его.

— Говорят, кажется, что судьба каждого человека висит у него на шее, да? Итак, беритесь за дело. Проходите во Врата Судьбы.

Лавка мистера Дарренса располагалась посреди деревни, на углу. В окне были выставлены несколько фотографий: одна — две семейные группы, голый ребенок на ковре, лупцующий ногами воздух, пара бородатых молодых людей, упоенно глядящих на своих девушек. Фотоснимки были не очень качественные, некоторые успели состариться. Там же висело большое количество поздравительных открыток, разложенных по полкам в зависимости от родства. Моему мужу, моей жене. Одна — две группы купающихся. Несколько невзрачных блокнотов и бумажников, письменные принадлежности, конверты с цветочными украшениями. Коробки писчей бумаги небольшого формата, украшенной цветочными узорами и надписью «Для заметок».

Таппенс пришлось немного побродить, разглядывая предлагаемый товар, пока шло обсуждение неудовлетворительной работы фотоаппарата и предлагались разные советы.

Более обыденными нуждами занималась пожилая, седая женщина с тусклыми глазами. Старшим продавцом, видимо, являлся довольно высокий молодой человек с длинными льняными волосами и пробивающейся бородкой. Он подошел вдоль прилавка к Таппенс, вопросительно глядя на нее.

— Чем могу быть полезен?

— Я только хотела спросить насчет альбомов, — сказала Таппенс. — Знаете, альбомов для фотографий.

— Чтобы наклеивать ваши фотографии?. Да, у нас есть один или два, но в наши дни их почти не осталось. Люди, вы же знаете, в основном перешли на слайды.

— Понимаю, — сказала Таппенс, — но я собираю старые альбомы. Примерно такие.

С видом фокусника она продемонстрировала ему присланный ей альбом.

— А, это старая вещица, — заметил мистер Дарренс. — Я бы сказал, ему больше полувека. Конечно, в те времена их было много. В каждой семье был такой альбом.

— И именинные альбомы, — добавила Таппенс.

— Именинные альбомы — да, помню. У моей бабушки был именинный альбом. Людей заставляли в нем расписываться. У нас есть и — открытки на день рожденья, но в наши дни их почти не покупают. Все больше валентинки и, конечно, рождественские открытки.

— Возможно, у вас есть старые альбомы. Людям сейчас они не нужны, а меня они интересуют. Я собираю разные образцы.

— Да, сейчас все что-нибудь собирают, — сказал Дарренс. — Иногда очень странные вещи. Хотя, не думаю, чтобы у меня нашелся такой же старый, как ваш. Но я посмотрю.

Он зашел за прилавок и открыл ящик комода у стены.

— Чего здесь только нет, — сказал он. — Я все собираюсь повыбрасывать все отсюда — не думал, что найдутся покупатели. Масса свадебных фотографий. Но, конечно, свадьбы устраивают: люди хотят фотографии только во время свадьбы и никогда не интересуются старыми.

— Никто, значит, не приходит и не говорит: «Здесь выходила замуж моя бабушка. Не найдется ли у вас фотографий с ее свадьбы?»

— Не помню, чтобы меня когда-нибудь об этом спрашивали, — сказал Дарренс. — И все же иногда интересуются самыми необычными вещами. Бывает, зайдет кто-нибудь спросить, не сохранился ли негатив ребенка. Вы же знаете матерей, они любят младенческие фотографии своих детей. Хотя большинство фотографий — просто ужас. Время от времени заходит полиция, когда хотят кого-то опознать. Если кто-то жил здесь ребенком, они хотят иметь представление, как он выглядит, точнее, выглядел, тот ли этот, кого они сейчас ищут за убийство или мошенничество. Хоть какой-то интерес, — довольно улыбнулся Дарренс.

— Вы, я вижу, интересуетесь преступлениями, — сказала Таппенс.

— Ну, знаете, каждый день читаешь о таких вещах: почему этот человек мог убить свою жену полгода назад и все такое прочее. Все-таки интересно, правда? Одни люди говорят, что она еще жива, другие — что он закопал ее где-нибудь так, что никто не может найти. Такие вот вещи. Ну, его фотография вполне может оказаться полезной.

— Да, — согласилась Таппенс. Она установила хорошие отношения с мистером Дарренсом, но пока это не принесло никакой пользы.

— Вряд ли у вас найдутся фотографии девушки — кажется, ее звали Мэри Джордан или что-то вроде этого Она жила здесь очень давно, лет наверное, шестьдесят назад. И умерла здесь.

— Меня тогда еще не было, — сказал мистер Дарренс. — У отца сохранилось много вещей, он, знаете ли, ничего не выбрасывал. Помнил всех, кого знал, особенно если с ними была связана какая-нибудь история. Мэри Джордан. Что-то как будто вспоминается. Что-то, связанное с флотом, да? С подводной лодкой? Поговаривали, что она была шпионкой. Она была наполовину иностранка. Мать ее была русская или немка — а может, и японка, раз уж на то пошло.

— Да. У вас не найдется ее фотографий?

— Вряд ли. Я поищу, когда у меня выдастся свободная минутка. Если найду, сообщу вам. Вы, случайно, не писательница? — с надеждой спросил он.

— Ну, — проговорила Таппенс, — это не мое основное занятие, но я подумываю написать небольшую книжку. Знаете, воспоминания, начиная от событий чуть ли не столетней давности до сегодняшнего дня. Всякие любопытные происшествия, включая преступления и приключения. А старые фотографии всегда очень интересны и послужат отличными иллюстрациями.

— Ну что ж, постараюсь помочь вам. Должно получиться увлекательно. Да и писать, наверное, интересно.

— Здесь жили такие люди по фамилии Паркинсон, — сказала Таппенс. — Кажется, они жили в нашем доме.

— А, вы из дома, что на холме, да? «Лавры» или «Катманду» — не помню, как он назывался в последний раз. Но когда-то его называли «Ласточкино гнездо», верно? Не знаю, почему.

— Наверное, на крыше гнездились ласточки, — предположила Таппенс. — Они и сейчас там есть.

— Да, наверное. Но все равно, странное название для дома.

Таппенс, решив, что отношения налажены, хотя и не рассчитывая на какой — либо результат, купила несколько открыток и немного писчей бумаги, попрощалась с мистером Дарренсом, вернулась к дому, прошла по дорожке, затем, не дойдя до дома, остановилась и, свернув на боковую тропинку, направилась вокруг дома к КК. Вдруг она остановилась, потом шагнула вперед. У двери как будто лежала груда одежды. Что-то, что они вытащили из Матильды и толком не разглядели, — подумала Таппенс.

Она ускорила шаг, почти добежала до дверей — и внезапно остановилась. Это была не груда старой одежды. Одежда была, впрочем, старой, как и человек, который ее носил. Таппенс наклонилась, затем снова распрямилась и оперлась на дверную притолоку.

— Айзек! — произнесла она. — Айзек. Бедный старый Айзек. Кажется — о, кажется, он мертв.

Кто-то шел к ней по тропинке из дома, и она, шагнув вперед, позвала:

— О, Элберт. Произошла ужасная вещь. Айзек, старый Айзек. Он здесь лежит, он мертв, и, похоже — похоже, его кто-то убил.

Было выслушано медицинское заключение. Двое прохожих, проходивших мимо ворот, дали показания. Расспросили его родных о состоянии его здоровья. Люди, которые могли питать к нему вражду (один — два подростка, которых он гонял из садов), были призваны помочь полиции и заявили о своей невиновности. Вызвали и людей, у которых он работал, включая его последних работодателей, миссис Пруденс Бересфорд и ее супруга, мистера Томаса Бересфорда. Таким образом были выслушаны все и вынесен вердикт: предумышленное убийство, совершенное неизвестным лицом или лицами.

• Предыдущая
• 31/48
• Следующая