Эмигрант с Анзоры - Завацкая Яна - Страница 41
- Предыдущая
- 41/107
- Следующая
Интерьер – ничего особенного. Столики разделены стенками-барьерами, увитыми зеленью. И отовсюду видна небольшая эстрада, где играет живой музыкант.
Музыкантша. Девушка с очень длинными белыми волосами. Сидит у синтара и наигрывает-нашептывает мелодию, похожую на шелест дождя или шорох прибоя.
Мы сели за свободный столик. Взяли пластинки меню, начали изучать… да, кто его знает, что заказывать. Что-нибудь подешевле. Я в затруднении посмотрел на Марка. Тот, как всегда, взял на себя инициативу.
– Так, значит… Мира, тебе как обычно? А нам с тобой так. Морской салат, и к нему немного ву, – он нажимал кнопочки на меню, – дальше, закуска лаккар, это из рыбы и водорослей… не делайте такое лицо, юноша, вы это еще не пробовали. Ну, мясо – лучше всего наборный гуляш. Индейка в тесте… к этому делу нужно артиксийского светлого. Мягкие сухарики… Ты у нас сладкоежка, дедуля, десерт тоже будешь?
– На десерт сиккаргу с мороженым и белым соусом, – подсказала Мира, – здесь ее так готовят!
Я думал, что сиккаргу – сливочную кашу – пробовал уже во всех видах… со всеми ягодами, фруктами, орехами во всех мыслимых комбинациях. Ан, нет…
Марк отправил заказ кнопкой «ввод». Уже минуты через две к нам подкатила тележка с тремя подносиками, на которых были сервированы закуски.
– Лиль сегодня сидит, – сказала Мира, – и поет такую песню: рыбка умерла, рыбка умерла… а мы – люди, и мы никогда не умрем, вот так!
Марк засмеялся.
– Это она рыбку дохлую вчера нашла на берегу, – пояснил он.
– Вот ведь надо же. – Мира покачала головой, – значит, она уже так серьезно этот вопрос обдумывает, о смерти…
– И пришла к выводу, что мы никогда не умрем, – сказал Марк.
– Ну да, наверное, она думала, думала, переживала… и решила, что люди не умирают, иначе это было бы слишком печально.
– Я вот не помню, – сказал Марк, – когда в первый раз о смерти подумал. Мне кажется, лет в восемь… но может, и раньше что-то было. Я помню, сильно испугался, что ничего там не будет…
– А я сразу знала, что там будет что-то, – вставила Мира.
– Ну, у тебя родители верующие… а у меня, сама знаешь.
Я попробовал вспомнить – когда же я впервые задумался о смерти. Не знаю… смерть для меня была реальностью. Проще вспомнить, когда впервые увидел мертвого – года в три. Может, и раньше видел, но не помню. И не боялся я этого никогда. Цхарн, есть вещи похуже, чем смерть… ну лег, ну заснул. Правда, неизвестно, может, там что-то еще будет.
Рыба с водорослями – страшненькие на вид кубики – оказалась действительно очень вкусным блюдом. Мы накалывали кубики на маленькие вилочки, прихлебывали теплое ву.
– Ну, Ланс… теперь тебе надо минимум сдавать, – сказал Марк деловым тоном, – тянуть не стоит.
– Ты думаешь, я готов? – пробормотал я нерешительно.
– Ну конечно, – весело сказала Мира, – да ты не беспокойся… они эмигрантов сильно не гоняют.
– А потом куда? Ты уже об этом думал? – поинтересовался Марк. Я пожал плечами.
– Я бы тебя взял в лабораторию… да по-моему, ты не физик. Неинтересно тебе… – вслух размышлял Марк.
– Не только в этом дело, – сказал я, – у меня ума просто не хватит. У вас совершенно другое представление о пространстве, времени… с этим представлением нужно родиться, вырасти… или уж быть великим талантом. Нет, я не смогу физиком.
Я это сказал почти с сожалением. Как было бы удобно – учиться у Марка, или Миры, или хоть Геррина. Ведь я же никого здесь больше не знаю.
Тележка подкатила к нам второй раз, мы разгрузили мясные блюда, бутылку артиксийского светлого вина.
Марк разлил вино по бокалам.
– Ну, за флаер мы уже выпили. Теперь за удачную сдачу минимума!
Я проглотил вино залпом, как ром. Вкусное… Тепло разбежалось по жилкам, и стало как-то веселее, спокойнее. Как будто сенки курнул…
– Я летать хочу, – как-то само вылетело. Я почему-то стеснялся этого желания, – если можно, я бы хотел летать в Космосе… ну, просто эстаргом. Чтобы разные миры видеть…
Почему-то я ощущал громадную ответственность – как будто находился на комиссии, где должна была решиться моя судьба. Хотя это был просто разговор…
– Эстаргом неплохо, – одобрил Марк, – но кем? Навигатором, пилотом-профессионалом ты не сможешь… ну, сможешь, но это еще хуже физики. Надо с детства летать… просто будешь плохим профессионалом.
– Да и планет особо никаких не увидишь, – добавила Мира.
– Самое простое – транспортником или курьером, – размышлял Марк. Я подумал. Представил – привычные, спокойные трассы… привычные вылеты и возвращения… стабильная уважаемая работа, надежный кусок хлеба.
– Наверное, это мне подходит, – сказал я робко. Мира посмотрела на меня.
– В транспортники, Ланс, идут у нас те, кто в основном занят чем-то другим. Ну, интересы другие, не Космос. Например, художник… ведь в рейсе заняться нечем, вот он месяц на Посту сидит – рисует. Вернется, опять же, отпуск большой, время есть, чтобы рисовать. Писатель… музыкант. Профессионалов у нас очень немного, а искусством многие занимаются, кое-кто и очень серьезно. Вот они деньги таким образом зарабатывают, обществу служат… Ну или, к примеру, мать раньше летала как спасатель, а дети родились, в долгий патруль уходить не хочется, она переходит в транспортники. А если у тебя особых интересов нет – ну, не то, чтобы ты не мыслил себе жизни без стихов или романов, скажем… семьи нет… тебе скучновато будет в транспорте работать. Ну, конечно, свой интерес тоже есть… скажем, если большой пассажирский…
– А что вы мне посоветуете? – спросил я, выбирая из гуляша кусочки… странное блюдо – тут по крайней мере пять видов мяса собрано.
– А в науку ты все-таки не хочешь? Ведь есть столько разных специальностей… минералогия, скажем… микробиология, – сказал Марк. Мира, прищурившись, смотрела на меня.
– Надо тебе просто пойти в центр профориентации, там люди поумнее, тесты пройдешь… посоветуют, что тебе больше всего подходит.
– Ну, схожу, – согласился я, – вот минимум сдам и схожу.
– Остается еще несколько вариантов, – сказала Мира, – военные, спасатели и полиция. Ну, военные отпадают, наверное. Это очень высокий профессионализм… да они в основном занимаются испытаниями новой техники, разработкой… те же ученые. Нет… спасатели. Это интересная работа. Я ведь в молодости училась… летала пару раз в патруль. В основном они вытаскивают людей из разных пикантных историй… ну, скажем, заклинит гравитор где-нибудь в парсеке от ближайшей системы. Или какие-нибудь психи, – она взглянула на Марка, – полезут изучать свойства пространства вблизи от пульсара, вот их приходится вытаскивать. Часто еще бывают разные землетрясения, стихийные бедствия на планетах, там приходится массовые работы проводить. Особенно неприятно бывает спасать на каких-нибудь планетах, не входящих в Федерацию, да при враждебном отношении населения. Ведь оружия у спасателей нет, им запрещено причинять людям какой-либо вред вообще. Даже приемы рэстана, и те…
– Я знаю… читал про спасателей, – заметил я.
– Ну вот, работа, в общем, очень интересная. Есть еще варианты – сейсмологическая служба, землетрясения останавливать, извержения вулканов прекращать. Или, скажем, экологи, тоже интересно. Восстанавливать загаженные атмосферу, биосферу… Ну и другие разные службы. Это все варианты. И есть полиция. СКОН. Ну, это всем известно. Бластер на поясе, электрохлыст, броня… борьба с шибагами, работорговцами, наркомафией и прочей шушерой. Тоже, наверное, кучу фильмов видел про наших доблестных ско.
Я кивнул. Фильмы-то я видел… только вот себя на место «доблестных ско» никак не примерял.
Это ведь как наши Треугольные… я никогда не хотел быть Треугольным.
Я не хотел быть сильным, вот в чем дело. Мне это было противно. На Анзоре.
Но это было на Анзоре, и к тому же давно. Мне предлагали как-то поступить в отделение Треугольных. Но тогда это было связано с тем, что я должен уйти от ребят, отказаться от Магистерия… и вообще. Вот я буду стоять на посту, а мимо меня Арни и Таро будут ходить на работу. А возможно, кто-то из них заслужит наказание, и я должен буду караулить их в карцере. Или на качалку вести… И жизнь моя станет совсем другой. Уже далеко не все можно будет обсудить с друзьями. Я буду одиноким… конечно, мне этого совершенно не хотелось.
- Предыдущая
- 41/107
- Следующая
