Любовь в тени платанов - Фенн Хелена - Страница 19

— Нет, так не пойдет, — мягко предупредил он. — Ты, Энни, больше от меня не сбежишь.

— Сейчас, когда я не заключена в тюрьму на твоей тридцатифутовой яхте, я могу уйти от тебя, когда захочу, — холодно возразила она. — И даже, если, чувствуя свою… свою вину, соглашусь поехать в Афины и притвориться преданной женой, как ты можешь быть уверен в том, что твой драгоценный бизнес не постигнет та же судьба, что и яхту?

— Что, случайная диверсия? Или сознательный саботаж? — Гейл улыбнулся самодовольно и нагло.

От этой улыбки и ласкового тона у Энни в груди защемило, она сжала кулаки, пытаясь освободиться.

— Я не нарочно разбила твою яхту! — гневно бросила она.

— Пока мы будем в Афинах, дорогая, я хотел бы выкроить время обсудить с тобой некоторые планы на будущее, — спокойно продолжал он, игнорируя ее завуалированные угрозы. — Например, планы капиталовложений в ресторан Луизы и Герберта.

От удивления Энни широко раскрыла глаза и недоверчиво и осуждающе уставилась на него.

— Ты меня шантажируешь, Гейл?

— С твоей подозрительностью и маленьким умишком можно, наверное, рассматривать это и так, — спокойно и невозмутимо возразил он. Отпустив ее запястья, он лениво откинулся в кресле, внимательно глядя на нее из-под тяжелых век. — Расслабься, дорогая, все не так плохо. У тебя будет возможность походить по магазинам, хорошо одеться, блеснуть перед моими деловыми партнерами и их женами, а заодно помочь Луизе и Герберту заключить выгодную сделку. Что может быть лучше?

— Какой же ты друг Герберту и Луизе, — сердито воскликнула она, — если не хочешь просто так помочь им, ради старой дружбы?!

— Капиталовложения должны окупаться, Энни.

— Ты, действительно, самый… — Слова как будто застревали у нее в горле. — Конечно, я знала, что ты безжалостен и эгоистичен, Гейл… Но не знала, какой ты… махинатор!

— Годы практики… — вяло откликнулся он.

Принесли кофе, и Гейл закончил свою речь, глядя ей в глаза с таким торжеством, что Энни захотелось ударить его.

— В Афины мы отправляемся сегодня вечером. И ты должна, Энни, нравится тебе это или нет, всерьез оценить свое влияние на меня, на мою жизнь. Ведь благодаря тебе я отказался от прежнего образа жизни… — В его голосе Энни уловила потрясший ее оттенок горечи, когда он мягко добавил: — А ты на самом деле очень сильная женщина, миссис Стикс.

— Не понимаю… — задумчиво проговорила Энни, осторожно открывая один из огромных чемоданов и вытаскивая оттуда зеленое шелковое платье. Они разместились в роскошном номере-люкс. Гейл сидел, лениво развалясь на огромной софе вблизи балконной двери, время от времени отпивая джин с тоником из стакана, стоявшего на столике рядом.

Приняв освежающий душ и переодевшись к обеду, он выглядел великолепно в кремовом пиджаке, черных брюках и шелковой рубашке с галстуком-бабочкой. Слабый запах любимого им лосьона после бритья приятно щекотал ноздри, напоминая Энни о прошлом.

Внизу раскинулась красивая площадь Синтагма, сердце города. Даже при закрытых окнах и работающем кондиционере в номер докатывались городская жара и шум.

— Зачем все это тебе нужно, Гейл?

— Зачем? Затем, наверное, чтобы, как ты уже однажды выразилась, потешить свое тщеславие. Хочу, чтобы на обед меня сопровождала привлекательная, безукоризненно одетая жена. — Ирония, прозвучавшая в его голосе, заставила ее сердце болезненно сжаться.

— Ну, конечно. И как это я не догадалась, — насмешливо протянула Энни. Она только что вышла из ванной в купальном халате цвета слоновой кости. — Все ломала себе голову, почему ты потратил кучу денег на мои туалеты! Ладно, с твоего разрешения, пойду оденусь.

— Минуточку. — В голосе Гейла слышались угрожающие нотки приказа. — Преданные жены не удаляются переодеваться в ванную, Энни. Особенно, если мужья только что отвалили им тысячи драхм на новый гардероб.

Энни растерянно застыла посреди комнаты. Но тут же постаралась взять себя в руки, чтобы не показать виду, как глубоко ранят подобные игры. Но он этим ее не запугает. Раз уж она согласилась ехать в Афины и изображать счастливую жену Гейла, то свое обещание выполнит. Энни заставила себя обернуться и стойко встретить насмешливый взгляд сверкающих глаз.

— А, понимаю, — пробормотала она, тяжело вздохнув. — Тебе, дорогой, хочется полюбоваться мною, не так ли?

— Естественно. Муж ведь имеет право наблюдать, как одевается его жена, ты с этим не согласна?

— Что-то не помню, чтобы это входило в условия брачного контракта. Но если ты таким путем удовлетворяешь свои извращенные потребности, как я могу возражать? Кто я такая?

С сильно бьющимся сердцем Энни небрежно сбросила с плеч халат и повернулась к длинному зеркалу в двери высокого резного гардероба. Она увидела в нем всю себя, изящную и высокогрудую, в белых шелковых трусиках, и за своей спиной — Гейла, взирающего на нее с видом строгого судьи.

Она сердилась на себя, чувствуя, как ее лицо и шею заливает румянец. Присутствие Гейла, чьи глаза внимательно следили за каждым ее движением, заставило ее нервничать. Дрожащими руками она отыскала подходящий белый кружевной бюстгальтер и быстро надела его. Но застежка почему-то отказывалась повиноваться. Ее всю трясло, и она боялась, что не выдержит и не сможет сохранить самообладание.

— Тебе помочь? — Его безразличный голос заставил ее собраться и немедленно взять себя в руки.

— Нет, я способна справиться без посторонней помощи, — сухо ответила Энни, надевая на тонкую талию белый кружевной пояс и присаживаясь на кровать, чтобы натянуть серые шелковые чулки. Пристегнув их к поясу, она снова встала, демонстративно игнорируя его. Щеки по-прежнему пылали.

— К твоему платью, думаю, подойдут серебряные серьги с изумрудами, — посоветовал он. Она надела темно-зеленое шелковое платье и тщательно одернула корсаж, чтобы он хорошо сидел. Кое-как извернувшись, застегнула сзади молнию, твердо решив не обращаться к Гейлу за помощью.

Широкая юбка спускалась мягкими складками до середины икры. Это было великолепное, восхитительное платье, с короткими, пышными рукавами и темной искусной вышивкой по вырезу, в котором Энни почувствовала себя необыкновенно красивой и женственной.

— Что бы ты ни говорил… — холодно начала она, но тут же остановилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Внезапно она так рассердилась, что уже не могла этого скрыть. — Неужели ты воображаешь, что, обращаясь со мной как… как с дешевой шлюхой, которую нанял, чтобы провести с ней время, ты сумеешь заставить меня снова полюбить тебя?

Лицо Гейла оставалось неподвижным и непроницаемым, будто было высечено из гранита.

— Не хочешь ли ты сказать, что когда-то любила меня? — бесстрастно спросил он. На лице его не дрогнул ни один мускул, но строгие глаза, казалось, так и пригвоздили ее к месту.

— Ты прекрасно знаешь, что любила, — сдавленным, глухим голосом ответила Энни. — От этой любви я совершенно потеряла голову!

Гейл решительно поднялся с софы. Она замерла, стиснув зубы, наблюдая, как он направляется к ней через спальню.

— Для меня это выглядело совсем иначе, — тихо сказал Гейл. Протянув руку к лицу Энни, он за подбородок повернул ее голову так, чтобы иметь возможность рассмотреть выражение широко раскрытых глаз. — Мне казалось, что наш брак был фальшивкой — вынужденной сделкой из-за твоей беременности, препятствием карьере модели и учебе в университете. Твой друг Фред Бакстер рассказал мне, как тебе не хотелось расставаться со своей свободой, Энни. А Лу Цян стала лишь предлогом, не так ли? Предлогом, чтобы оправдать уход от меня?

У нее перехватило дыхание. Она ошеломленно смотрела на Гейла. От его прикосновения, от его близости, от слов, которые он сейчас произносил, — от всего этого ей едва не стало дурно.

— Если ты веришь в это… — с трудом вымолвила она, — если считаешь, что я вела себя именно так, незачем сегодня устраивать идиотское представление!

— А я всегда любил представления, — сказал Гейл, пристально вглядываясь в ее лицо. Он отпустил ее подбородок и погладил нежные впадины под ушами. От его прикосновений Энни зазнобило. — Может быть, я мазохист?