Имею топор — готов путешествовать - Шепельский Евгений Александрович - Страница 76

А если, мелькнула шальная мысль, попробовать прорваться через мост? Значит, пока убивать Фрея нет смысла, он должен вытянуть мост для нас, а уж тогда я рискну через него прорваться. У смертоносца десяток телохранителей — и все. Маги не в счет — они еле держатся на ногах. Да и сам Фрей больше не сможет плести заклятия.

—К мосту, — заорал я.— Отступаем к мосту!

Но я слишком медленно соображал: фланг чирвалов уже перекрыл туда дорогу.

Они надвигались расходящимся клином [26], в следующем ряду было четверо: поровну мужчин и женщин. Я проткнул крайнего слева, затем пластанул по груди его напарника. Правая половина ряда состояла из женщин, и я невольно опустил мечи. Этический кодекс Джарси грозил сыграть со мной злую шутку; амок, который пособил мне в Зале Оракула, как назло, куда-то пропал. А вот дамочки оказались без комплексов и с помощью серпов выбили из меня излишек куртуазности.

Прощай, варвар!

Я закрылся от ударов, ожидая, что серпы располовинят клинки Гхашш и меня заодно...

Дзынъ-бам-дзынь!

Мечи были целехоньки. Ха!

Значит, клинки Гхашш — это все же не сталь, не железо, я сообразил это, еще не успел смолкнуть перезвон. Тогда я умело парировал, призывая амок на свою голову. Но этот гад предпочел спрятаться.

Имоен положила конец моим колебаниям, воткнув стрелу под мышку первой даме, а с другой стороны Крессинда протянула мне руку помощи, ловко швырнув молот.

Я избавлю вас от подробностей, но замечу, что когда гномский молот ударяет с близкого расстояния, опознать человека по лицу вряд ли получится.

Следующие в ряду перешагнули трупы собратьев. Я бы назвал чирвалов холодно-бесстрастными, если бы не пустое выражение огромных глаз. Оно скорее подходило мертвецам, которым позабыли смежить веки.

От забрызганных ихором камней тянуло сладким, земляным мускусом.

—Ерш твою медь! — сплюнула Крессинда, резво подтягивая молот за цепочку.

—Ах-хааа! Ха-а-а! — ревел мой фантом.

Скареди стонал что-то неразборчивое.

Следующий ряд состоял из пяти существ: на мое счастье — чисто мужская компания. Их навязчивое шипение вызывало у меня ломоту в зубах.

—Когда они рас... развеются? — воззвал я через плечо, скользя на каблуках назад.

—Доколе нашей смерти раньше! — простонал принц. — Моя плешь! Бог-ужасный! Они проснутся поначалу... Они страшны в этом мире!

—Гритт! Едрическая сила! — Полсотни против четверых, ну еще Олник подтянется — это как-то чересчур. Сколько шансов за то, что мы уцелеем? Однако прав был Альбо со своим гороскопом: на нас все-таки напали эльфы.

—Дядюшка, дядюшка, ты жив, дядюшка? Фатик, придумай чего-то, г-гномья кур-рва, слышишь? Мост выдвигается, пчхи-пчхи,дядюшка, кажется сдох! Тут кругом обломки!

А еще дядюшка сдох..

—Из-зверги!

— Подходи, Фрей! Я тебя выпотрошу! Эх, ты, мизерный подонок!

Проклятие!

—Фатик, думай! Они уже ко мен лезут, г-гномья курва!

Краем глаза я заметил, как Олник, забравшись на кучу обломков, обстреливает левый фланг чирвалов камнями.

— Сие низшие слуги Агмарта… — Принц тяжело дышал. — Ублюдки от кровосмеси младших демонов и эльфов… Дрянная история… Варвар, мы все же поедем на! Они уже пробуждаются в нашем мире, смотри же!

Мало вы мне рассказали, господа эльфы. Ох, мало! С кем вы ведете битву? От кого бежите? Что хотите узнать у Оракула?

— Ерш твою медь! — взревела Крессинда, бросая молот.

— Шлеп твою мать! – поддержал я, заметив, как в глазах ближайших чирвалов появляется осмысленное выражение. Это было, черт, так внезапно!Глаза заблестели, зрачки расползлись по радужке черными пятнами. Я успел насадить на меч одного и задеть плечо другого, но на этом моя удача издохла. Все трое внезапно ускорились, и росчерки их серпов стали напоминать удары молний. Я едва успевал парировать. А, и еще я пятился. Куда-то в направлении пропасти.

Я возненавидел эльфов в тот момент. Разумеется, мне было ясно, что все, мы приплыли и пора сушить весла. Вопрос был лишь один: насколько мы сократим поголовье чирвалов перед собственной гибелью.

Имоен и Крессинда сработали за меня: две стрелы, один удар молота. Теперь против нас стали в ряд шесть ублюдков. Взметнулись серпы. Клин чирвалов надвигался, задние напирали, вытягивали гордые лебединые шеи, а я заботился только о том, чтобы отбивать секущие удары. Я пятился. Мы пятились. Монго пыхтел, волоча Альбо. Скареди полз сам. Принц оттаскивал Виджи на два шага позади меня.

Оттаскивал к пропасти.

Я подумал, что пропасть — это неплохой вариант. Виджи ничего не почувствует. Но я лучше сложу голову в битве, чтобы никто не вякал потом, мол, Фатик струсил. Он боялся, да, так можно говорить, боялся, но не отступил, как-то так.

— Фа... Фа... Эркешш, Фатик!

Я оглянулся и увидел, как Фрей мягко, даже замедленно перепрыгивает на нашу сторону. Полы накидки взметнулись, как крылья. За смертоносцем последовали трое телохранителей.

Упертый малый. Все-таки догнал.

Лицо альбиноса было... мертвым. Ненависть ко мне делала его сверхчеловеком в большей степени, чем плоть демонов. Нас разделяли двадцать футов и тройной строй серых монстров.

Ряды чирвалов начали охватывать нас дугой. Пропасть была уже рядом. Имоен трудилась, пока у нее не кончились стрелы. Потом отбросила лук. В ее руке блеснул тяжелый охотничий нож. Не раздумывая, она швырнула его в лоб недоэльфа.

Я отбивал удары... местами успешно. Местами.

Серп чирвала перерубил цепочку молота. Крессинда с хриплой матросской бранью выхватила кинжал — стальной, разумеется, и швырнула в ближайшего злыдня.

Имоен вдруг разревелась, как маленькая девочка, притиснув к глазам сжатые кулаки.

Все.

Я озлился и издал варварский клич, бросаясь в последнюю атаку. Красиво умереть — тоже подвиг. А если повезет, я пробьюсь к смертоносцу и насажу эту мразь на клинок.

Чирвалы застыли. Клянусь вам, все эти злыдни застыли, на лицах первого ряда проступили болезненные гримасы. Серп замер над головой Имоен.

Меня пронзила догадка.

—А-а-а-а-арррр! — Я повторил вопль, срывая голос. Ряды нагих тварей покачнулись.

Эльфы! Эльфийские уши! Да здравствуют острые эльфийские уши!

Чирвалы, может, и были ублюдками, но уши, а значит, и тонкий слух у них были от эльфов!

Фрей остановился посреди строя чирвалов, лицо его исказилось. Он что-то понял или почувствовал и начал быстро повторять какой-то рефрен на омерзительном языке с обилием шипящих.

Чирвалы ответили ему — шипением.

А и быстро они приходят в себя...

—Олник! — завыл я, перекрывая голос смертоносца. — Олник, пой!

—Ась? — не понял тот, восседая на куче каменных обломков.

—Пой, болванище, пой свои песни!

— А-а-апчхи-и-и!Народные?

Кто-нибудь, убейте сукиного сына!

—Гномские йодли! Пой же ты наконец!

— Арча, Олник, арча! — поддержал меня принц, от волнения заговорив на эльфийском.

—Но...

—По-о-о-ой!!! И Олник запел.

Если вы помните, от гномских йодлей — замечу между строк, что поют — Гритт, не поют, ревут от тоски! — их обычно гномские мужчины, достигшие половой зрелости [27]— у эльфов, у всех эльфов, кроме чащобников, приключаются рвотные позывы необычайной свирепости. Я не эльф, но от гномских йодлей меня тоже тошнит.

Чирвалы не были эльфами в полной мере. Я был уверен, что пение товарища подействует на них, но в точности не знал как.

Результат превзошел все ожидания.

Едва Олник распелся (« йодл - иа-ай - иии - яууу!»), а случилось это за считанные мгновения, — чирвалы, бросив оружие, начали зажимать уши ладонями. Это не помогло. Они пытались заткнуть уши пальцами — не помогло и это, поскольку палец, увенчанный когтем, не слишком подходит для ушной затычки. Широкая грудь и луженая глотка моего напарника исторгали звуки настолько громкие и пронзительные, что они, казалось, ввинчивались в плоть гор до самых корней. Это вам не безобидное огровское пение! На лицах свирепых полуэльфов отражалась ужасная боль, из огромных глаз катились слезы. Внезапно один из них, отняв руки от головы, с разбега сиганул в пропасть. Его пример послужил сигналом к действию. Толкаясь, шипя, чирвалы серой волной начали бросаться с края Дул-Меркарин. Они пихали и нас, слепо пробегали мимо и все падали, падали в пропасть, как живой водопад.