Секта для бога - Кривошеин Алексей - Страница 22

• Предыдущая
• 22/100
• Следующая

Декламируя, он обернулся и увидел Жабика. Тот расплылся в счастливой улыбке, поднял мозолистую руку и помахал Ивану:

— Ква-ква.

Иван замер с раскрытым ртом. Бабка по-прежнему верещала что-то сверху. Иван со стуком захлопнул челюсть:

— Пожалуй, не стану вам мешать. — Он осторожно ступил обратно и закрыл дверь.

— Что здесь происходит? — Позади Жабика скрипнула дверь, на пороге появилась Оксана. Она уже переоделась в джинсы и футболку.

Лицо Жабика осветила счастливая улыбка, на что бабушка сверху всхлипнула и запричитала еще сильнее:

— Свят-свят-свят! Даже Ванины мымры, когда он спиртом баловался, краше были. Что за чудо чудное! Кыш, изыди!

— Жабик знакомится с соседями, — пояснил Оксане Жабик.

Он сжался, уголки губ и лысые брови опустились, словно в ожидании удара, но Оксана неожиданно улыбнулась. Впрочем, улыбка тут же исчезла, лицо ее скривилось, словно она пыталась сдержать смех.

— Людмила Ивановна, — крикнула она бабушке, — что вы там делаете?!

— Изыди, нечисть, творящая непотребство над бедными бабушками...

Бабка замерла, оборвав гневную фразу на полуслове. И без того огромные ее глаза сделались еще больше. Озарение осветило ее сморщенное личико. Она дернулась, куча коробок угрожающе зашевелилась, Жабик отскочил в сторону, Оксана зажмурилась. Сейчас все это рухнет и погребет бабушку Милли под собой.

Но все обошлось. Бабушка съехала с кучи коробок словно с ледяной горки. Следом за ней попадали коробки, раскатились по полу пустые стеклянные бутылки из-под лимонада “Буратино”, но бабушка не заметила ущерба своему богатству. Она глядела на Жабика.

— Родненький! — закричала она. В голосе звучало счастье.

Переход был настолько неожиданным, что Оксана даже засомневалась в душевной адекватности бабки. Жабик опасливо попятился. Бабушка кинулась на него, раскрыв объятия:

— Ой, милок! Исцелитель! Год не гутарила, а ты токо поглядел — и сгинула напасть! Чем и благодарить тебя?! Все отдам! Проси что хочешь! Все твое! Хочешь, два яйца тебе сварю? Пару недель назад в магазине брала... Миленький! Родненький!

Бабка, словно ураган, налетела на замершего Жабика, схватила его сухонькими ручками и принялась целовать прямо в гладкий лоб. Жабик что-то пищал, пытался отбиться, но бабушка не давала ему вырваться, выказав поразительную цепкость и настойчивость.

— Спаситель! Исцелитель! Бальзам-ополаскиватель на душу мою! Вернее, просто бальзам! Хи-хи-хи! Нагляделась рекламы! Ой, Жабусичек мой! А оскал-то у тебя какой! У крокодила краше... Дай я тебя расцелую! Ой, склизенький такой! Словно сегодня из болота! Откуда и взялся спасением на мою головушку?! Милок! Свят человек! Жабусичек! — Неудержимый поток словоизлияния захлестнул прихожую, прерываемый лишь редкими, но смачными поцелуями.

Оксана не стала вмешиваться. Осторожно отступив в свою комнату, она прикрыла дверь. В комнате включила радио погромче и села у зеркала. Дивны дела твои, Господи! Что только не случается в мире!

Прошло не менее получаса, прежде чем в дверь осторожно поскреблись и в комнату смущенно зашел Жабик. Выглядел он помятым и слегка обиженным.

— Ты меня обманула!

— Что случилось?! — Оксана постаралась подавить улыбку. Жабик в этот момент так походил на ребенка.

— Ты сказала, что там писающий мальчик, а там какающая девочка! — возмущенно квакнул он.

Оксана фыркнула и затряслась мелкой дрожью. Жабик удивленно поглядел на нее. Оксана смеялась уже не таясь. Ее звонкий смех наполнил комнату, разогнал тени по углам. Жабик не выдержал и присоединил свой квакающий смех к Оксаниному.

Игнат шел по городу. Бессонная ночь не прошла даром. Дома и деревья вокруг словно в тумане, прохожие выскакивают из него как бесплотные тени. Игнату казалось, что город — это плод его расшалившегося воображения. Люди и здания появляются, когда попадают в поле видимости, а потом исчезают бесследно, словно их и не было. Мир вокруг кажется придуманным и нереальным, вроде и не мир это, осязаемый и привычный, а сновидение, зыбкое и призрачное.

Колыхнула душу ночная беседа, колыхнула. Так и не понял, с кем говорил, — может быть, Григорий все же подложил ему наркотик, хотя это и неважно. Уже неважно! Куда важней то, что он услышал! А услышал он...

Видение серых песчинок вновь заслонило все кругом. С тихим шелестом они сыпались со всех сторон, закрывали тело. Песок поднимался все выше и выше, еще чуть-чуть — и захлестнет лицо. Паника метнулась в голове, Игнат дернулся и очнулся от наваждения.

Черт! Так и с катушек слететь недолго! Когда Григорий выпускал его из комнаты, вышел будто зомби. Ноги ватные, в голове гул и скрежет, словно вышел из кузни. Как через слой ваты услышал голос Григория. Слов почти не разобрал, — кажется, тот поздравлял со вступлением в секту. Но Игнату было не до поздравлений. Ночное бдение колыхнуло душу, разлилось по телу едкой кислотой, нарушившей покой.

Игнат остановился и огляделся. Серые дома, старый, в трещинах и выбоинах асфальт, подернутые пылью и выхлопами машин деревья вдоль дороги. Знакомая местность.

Только отчего все мутное и серое, словно он спит? А может быть, он действительно спит! Он все еще в той комнатке, а Григорий и этот мир ему приснился?

Игнат смотрел, пытаясь найти доказательство нереальности мира. И оно не преминуло появиться. Прямо на него шагала... коробка из-под холодильника. Игнат глядел обалдело, коробка невозмутимо прошествовала мимо и стала удаляться. Природное любопытство взяло свое, Игнат осторожно двинулся следом. Самоходная коробка уверенно бежала по улице, словно делала это уже много раз. Какое-то время Игнат шел следом, потом набрался смелости и заглянул под коробку. У коробки обнаружились две маленькие ножки в толстых, заштопанных чулках и стоптанных туфлях. Где-то я их уже видел!

И тут одна из ножек зацепилась за бордюр. Коробка угрожающе качнулась и упала на асфальт с глухим стуком. Изнутри заверещало, одна стенка откинулась, громко хлопнув по земле, поднялась туча пыли. Из коробки выкатился маленький тряпичный клубок. С громким верещанием он остановился около порушенной коробки и превратился в бабушку. Милли.

Игнат поморгал, едва подавил желание протереть глаза. Это действительно была Милли. Теперь все стало на свои места. Никакая это не самоходная коробка бежала по улице города. Это бабушка тащила домой очередной трофей.

— Бабушка Милли! Что ж вы так неосторожно! — воскликнул он, помогая ей подняться. Бабка невозмутимо встала, сморщенные ручки стряхнули пыль с плаща. Она махнула рукой, потом изобразила легкий реверанс, что на ее языке означало “мерси”.

Игнат окончательно уверился, что мир вокруг реален. Но тут случилось странное событие, разом заставившее его усомниться в своих выводах. Бабушка Милли... заговорила.

— Ой, мил-человек, — сказала она. — Помог, Игнат, спасибо тебе. Я сегодня уже третий раз грохнулась. Первый раз дорогу сокращала через стройку. Думала, ближе будет, полезла через перила да ка-а-ак ебулызь! О, чуть-чуть — и прямо лбом бы о плиту. Так бы и раскололась моя черепушка беспутная. Но Бог миловал — мимо! Там строители были. Милая ты бабушка сказали. Куда же ты лезешь! А я им: сама знаю, что дура старая. Но что же делать, ума-то нет...

Она тараторила, постепенно набирая обороты. Игнат стоял разинув рот. Как же так? Бабушка же немая. Он хотел вставить слово, но решительно не смог этого сделать. Бабка тараторила и тараторила, и конца ее словоизлияниям не ожидалось. При этом по старой привычке она не забывала дублировать все произнесенное жестами. Коробка уже несколько раз подпрыгнула и отскочила от ее могучих замахов.

— Глянь, Игнат, какую я коробку отыскала! Очень полезная штука. Только вот дна нет, но это даже удобнее. В нее можно залезть, распереться там вовнутрях и сесть! Правда, не видно куда идешь, но зато солнце не печет и дождь не замочит! Помоги мне донести, я в нее буду всякие разности складывать! И Ивановы дружки могут ночевать, буде приволокет, ирод окаяннай!

• Предыдущая
• 22/100
• Следующая