Вопросы цены и стоимости (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна - Страница 34

• Предыдущая
• 34/95
• Следующая

А в это время юноша валялся в небольшом домике на Гароне, куда его сразу же отвез Ксавьер. Равиль не спорил, в тот момент он вообще мало что замечал вокруг и не был способен внятно мыслить, - так было плохо. В любом смысле.

Таш практически снял его с лошади, напоил вином, довел до постели, отчего у юноши все сжалось внутри в предчувствии дурного. Он даже попятился, но мужчина уложил его, не обращая внимания на вялое сопротивление.

- Да ложись же, дурак! - раздраженно стряхнул его руки Ксавьер. - Ты что ж надумал, что меня хлебом не корми, только дай испытать на прочность твою очаровательную попку?

Может, так оно и было, но сейчас его занимали другие заботы: мальчика наверняка будут искать, и необходимо постараться, чтобы не нашли.

- Ты нездоров, едва на ногах стоишь и похож на фамильное привидение! - Равиль вспыхнул еще ярче. - Хорош бы я был на тебя набрасываться!

Ксавьер с удовольствием смотрел, как юноша от его слов смущенно и виновато дергает нитки из одеяла.

- Раз тебе идти некуда, отдохнешь здесь пока, а то как с тобой ехать… Или ты передумал уже?

- Нет… - с усилием тихо выдавил Равиль. - Только… Я ушел сразу…

Он запнулся, не закончив сбивчивых объяснений, но Ксавьер догадался так, и едва не улыбнулся.

- Ну конечно, - невозмутимо согласился он, - надо предупредить и вещи твои забрать. Отдохнешь и сходишь.

Ударение как-то небрежно пришлось на слово «твои», и Равиль вздрогнул, закусывая губы: ведь получается, что кроме шкатулки с вольной по-настоящему его там и нет ничего. Даже бельем его с первого дня Ожье обеспечивал - по широте душевной… И что получается, мало того, что он опять закатил истерику человеку, только благодаря которому ходит еще по земле, хлопнул дверью, так теперь нагло заявится обратно, собирать вещи как будто имеет на это право! Забыв что появился у Ожье в одних штанах и ошейнике и ничего особенного, чтобы заслужить все это изобилие не сделал. Одни хлопоты на шею повесил… С другой стороны, ему нужна хотя бы смена одежды, и не начинать же сразу клянчить деньги у Ксавьера! А представив неизбежное очередное выяснение отношений, если он появится в доме Грие, юноша утратил последние крохи решимости и растерялся, не зная как поступить и выбраться из тупика, куда загнал себя.

- Но лучше не шляйся, - все так же невозмутимо заметил Ксавьер, оценив душевную борьбу, отражавшуюся в хмуром лице юного Поля. - Ты правда выглядишь больным, свалишься еще где-нибудь по дороге. Напиши записку, Бруно передаст и принесет все, что попросишь.

Он ушел, а Равиль с облегчением ухватился за подсказанную идею, хотя кандидатура гонца вызывала серьезные сомнения: от Бруно, смотревшего за домом вместе с женой, несло как от целого погреба коньяка. Юноша долго мучился, обдумывая послание - слишком многое хотелось написать, и еще больше сказать он боялся. Поэтому лишь подтвердил свое намерение ехать в Италию вместе с Ксавьером Ташем - переводчиком - и сообщил, что до отъезда будет жить у него.

Нужно ли говорить, что ответа не последовало? Равиль совершенно запутался в себе: он мог ожидать, что Ожье придет сам и отволочет его домой за шкирку, мог ожидать, что ему пришлют все до последнего платка с какой-нибудь гневной отповедью… Было страшно, он измучил себя предположениями и пустыми метаниями из крайности в крайность. Только одного он предположить не мог и реальность оглушила, как удар - вернувшийся один и с пустыми руками Бруно пожал плечами, пряча глаза, махнул куда-то и поторопился к своей бутылке.

- Да ты способен хоть раз толково объяснить что?! - напустилась на него жена, отнимая вожделенную амброзию, благодаря чему немедленно разразился бурный скандал, и никто из двоих не обратил внимания на застывшего юношу.

- Я понял, - проговорил Равиль и под аккомпанемент их ругани вернулся в комнату, упав ничком на кровать.

Он понял главное: в самом деле, невозможно было вернее продемонстрировать ему, что последние связующие его с Ожье ниточки оборвались безвозвратно, и он как и требовал, может идти на все четыре стороны… Ощущение было такое, словно это сердце у него оборвалось и замерло. Отвоеванная свобода - от кого? От чего? - давила на плечи…

Вечером, когда ему принесли ужин, женщина сообщила, что ее муж заходил к хозяину и господин Таш пообещал, что позаботится обо всем сам, только не сможет несколько дней приезжать сюда, Равиль лишь кивнул, не поднимаясь:

- Хорошо…

Капкан за лисенком захлопнулся.

Юноша валялся в постели, тупо уставившись в потолок с тонкими ниточками паутины, пропущенной не слишком радивой Фридой, больше похожей на тощую лошадь, которая тянется через забор за яблоком. Ничего не хотелось. Не осталось ни мыслей, ни чувств, ни желаний, кроме одного - заползти куда-нибудь в еще более темный и дальний угол, свернуться там и больше никогда не выползать. Он сам понимал, что это не что иное, как малодушие, что в этом желании нет ничего нормального, убеждал себя, что это всего лишь страх перед переменами в судьбе и усталость, которая пройдет. Не может не пройти… Но и поделать с собой ничего не мог. Разрыв с Ожье исчерпал последние резервы его сил, и юноша был даже благодарен Ксавьеру за предоставленное убежище, и особенно - за то, что не докучает сейчас своим настойчивым присутствием.

Поначалу казалось, что Ожье передумает и вот-вот появится, чтобы тряхнуть, высказать что думает и водворить на место. Потом Равиль собрался духом и запретил себе об этом думать. Передышка пошла на пользу, и когда за ним все-таки объявился налегке Таш, сказав, что его люди давно ждут их впереди, юноша уже был вполне в состоянии сесть в седло. Физически и душевно.

Впереди ждала Италия и новая жизнь, и Равилю удалось убедить себя, что все случилось к лучшему.

Часть четвертая

***

Словно сама судьба не хотела отпускать его из Тулузы, - дорога вышла тяжелой. Равиль выматывался до крайности, хотя обязанностей у него было совсем немного, а точнее - он так и не добился от Ксавьера конкретного ответа, в чем они будут заключаться.

- Да вижу я, что ты всю артель готов заменить! - фыркал мужчина. - Хочешь - развлекайся. А нанимал я тебя переводчиком, если помнишь… Еще поработаешь!

В принципе, он был прав, но что-то все равно задевало. Грие тоже, можно сказать, носился с ним, пытался следить, чтобы его подопечный вовремя ел, отдыхал, не переутомлялся и ругал за излишнее усердие. А потом успокаивал… Тогда - это мнилось Равилю обидным сомнением в его способностях, неверием в его силы и низкой оценкой в целом: он не маленькая конфетная деточка!

…Сейчас, когда казалось бы вот она долгожданная свобода и абсолютное равенство, ничто тебя выше головы прыгать не заставляет, делай что считаешь нужным, - юноша растерялся. Ожье, тем не менее, всегда давал понять, что усилия подопечного замечены и оценены по достоинству, а с Ташем из-за пары слов все вдруг стало выглядеть пустой блажью и мальчишеской придурью!

Он - «развлекается»… А всем этим людям платили и хорошо платили за их работу. У него будет своя, да и пора опомнится: цели превзойти самого себя и произвести на нового патрона неизгладимое впечатление - больше не было. Он ведь решил, что будет играть по-честному, будет просто собой…

Однако оказалось, что выполнить это намерение - куда сложнее, чем вовремя извернуться и подыграть обстоятельствам, либо выпрыгивать из шкуры вон в попытке приблизится к безнадежно недостижимому совершенству - ведь для того чтобы что-то найти, нужно знать что именно ты ищешь.

Какой он, этот Рыжий Поль, который едет сейчас вместе с мужчиной, скорее всего будущим любовником, почти в никуда, в неизвестность для себя, но уже с господином, на которого работает, и от которого опять зависит? - спрашивал себя юноша.

Зависит… Для кого-то мелочь, а для кого - ножом по горлу! Ташу он уже обязан за купленные взамен оставленных вещи, стол и кров. Ожье его тоже долго поил, кормил, одевал, - так Равиль и не умел тогда ничего толкового. Зато потом Грие его сам поставил на жалование как любого из приказчиков и ни одним лишним су не выделил!

• Предыдущая
• 34/95
• Следующая