Фантазм (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/74
• Следующая

Нет! Не заново, а новую жизнь! Жизнь, в которой есть смысл, есть любимый!

- Если ты хочешь, конечно! - Филипп не мог не заметить резкую перемену в юноше, и она ему не очень нравилась, кажется, заведя совсем не туда, куда он надеялся. - Смотри, я повторяю - в моем доме тебя никто не будет домогаться. Пожил бы спокойно, попривык, освоился бы, а там - глядишь, я бы тебе и вольную дал…

Если раньше смотревшие на него синие глазищи были полны беспредельного изумления, то то, что в них отражалось сейчас - вообще не имело названия!

- В-вольную… - как-то задушено, запинаясь, выдавил мальчик.

- Вольную-вольную, - невозмутимо подтвердил мужчина, - Станешь свободным человеком. Избавишься от этого сомнительного украшения…

Он опять ткнул пальцем в ошейник.

- Так что подумай хорошенько! - завершил он долгий разговор, поднимаясь. - И скажи мне, что решишь. А пока советую поесть!

Часть третья

***

Говорят, клин клином вышибают. В определенном смысле это так и есть! Череда новых потрясений - одно за одним - пробилась сквозь шок и охватившую юношу апатию, в которых единственной реальностью оставались два коротких слова, перечеркнувших все, что он собой представлял и гудящих в ушах корабельным колоколом в тумане.

Айсен колыхался в этом промозглом мареве безвольной щепкой, застряв где-то между пропастью и бездной на тонкой пленочке бескрайних равнодушных волн существующей действительности, не имея вокруг малейшего ориентира. Шанса за что-нибудь уцепиться.

Какая- то незначительная, еще неуверенно тлеющая часть его сознавала, что это «плавание» не может продолжаться долго, и жалкий, оставшийся от забавной игрушки обломок -вот-вот затянет в глубину, откуда уже не возвращаются.

Где- то в то же время пришло отстраненное созерцательное понимание, что боль на самом деле это и есть жизнь. Боль -это счастье… а не то, во что играет глупый котенок. Котенок глупый, - он не понимал такой очевидной вещи, пока не стало ни того, ни другого, ни третьего.

Айсену уже действительно было все равно - не осмысленно все равно, когда человек что-то прикидывает, рассчитывает, делает какие-то выводы… Нет, не задумываясь, до самого нутра все равно что с ним будет теперь.

Что будет делать с ним новый хозяин? Юноше было это безразлично. Совсем. Абсолютно. Вряд ли что-то новое… Изобьет, поимеет, продаст, - да хоть всей команде разом кинет!

Тем лучше… Может быть игрушка окончательно доломается, и обломки все-таки можно будет выбросить… Ничего не имело значения больше.

Кроме одного. Одного, которому он больше не нужен. Тоже совсем…

Очередной хозяин своими расспросами лишь еще больше разбередил упрямую память о времени, когда котенок еще не знал, что он глупый, а игрушка с увлечением играла в господские игры. Но внезапно, - точно холодной отточенной сталью пронзило пустоту на месте сердца и оно снова зашлось: одновременно от ужаса и радости… Речи нового господина с трудом, но пробились сквозь беззвездную тьму сознания и огнем обожгли душу: господин… ссей’дин - любил его?

Если бы не любил - разве стал бы его испытывать? От рабов не требуют доказательств - к чему что-то требовать от вещи, у которой нет своей воли?

Опомнись, дурная забава, - рабов не любят!

Впрочем, рабы тоже. Вот так - чтобы без негомир замирал, и даже уже на спасительный шнурок не поднималась рука!

Но ведь и господин Филипп говорил с ним не как с рабом и вещью. Он спрашивал о согласии, утешал, объяснял, а под конец и вовсе предложил такое, о чем Айсен и не мог помыслить!

Стать свободным…

Значит - стать равным светилу на твоем небосклоне… Ведомо ли подобное! - Айсен был сокрушен. - Да и не надо ему ничего такого, одной улыбки ссей’дин хватит, чтобы умереть у его ног, когда сердце разорвется от восторга…

И все же! Быть свободным это значит, что его больше не станут продавать и покупать, передавать из рук в руки. Что никто и впрямь не посмеет посягнуть на него. Айсен чувствовал себя заново родившимся или вернее, очнувшимся от летаргического сна, - иногда сладкого, иногда оборачивающегося беспробудным кошмаром… Теперь, все вокруг казалось немного иным, не таким как прежде: вроде бы все тоже самое, но как-то иначе видится - словно луна в трубу на крыше у господина.

Может быть потому, что сейчас он сам должен был сделать выбор, решить чего хочет он и что ему нужно?

Не что, а кто!

Ему нужен один. Его единственный, его ссей’дин…

Ему нужно исправить свою ошибку.

Когда Айсен озвучил господину Филиппу свое решение, голос его звучал как никогда твердо.

- Я хочу вернуться, - ясно и четко повторил стоявший в дверях юноша.

Не то чтобы это было неожиданно, но признаться, Филипп был разочарован.

- Уверен?

Айсен заметил неодобрительно сошедшиеся брови и поспешил объяснить:

- Да! Ведь… господин Фейран сам может освободить меня.

Этот вывод тоже не был неожиданным, но заставил удивленного мужчину взглянуть на юного раба как-то по-новому. Айсен был прав, а мысль, что его брату в свою очередь предстоит в некотором роде испытание, пришлась по душе. В самом деле, чего уж проще: если не нравится, что мальчик ведет себя как раб и сомневаешься в его искренности - отпусти его. Сделай свободным и убедись, какой выбор он сделает.

Айсен был прав и в другом: он стремился теперь доказать свою любовь, а какое доказательство было бы более весомым, чем отказ принять свободу из других рук.

Однако ситуация все равно не нравилась. Вопрос был в том, оправдает ли Фейран подобное доверие или предпочтет опять не заметить, истолковав превратно и усмотрев в желании быть рядом с любимым нечто порочное и испорченное.

А возможно просто не захочет рисковать разлукой снова, не оставляя мальчишке шанса куда-нибудь деться от него, - все могло быть. Конечно, в последнем случае Айсен будет счастлив рядом с дорогим человеком, но зато безнадежно упустит возможность когда-нибудь подняться выше статуса пусть любимого, но раба. Рано или поздно ни к чему хорошему это не приведет, и сумеет ли мальчик справиться с новым разочарованием!

Хотя уже не мальчик. Кер совсем недолго знал Айсена, однако и взгляд и улыбка, с которой тот упомянул о возможности освобождения, сказали ему о серьезной внутренней перемене. Перед ним больше не было сломленное забитое существо, но дело заключалось даже не в том, что юноша воспрянул духом и собрался. Ушла невинная открытость сердца, которую каким-то чудом ему удавалось сохранить, несмотря на страшные, а порой омерзительные условия его совсем еще короткой жизни. Нет, каким бы ни было его детство, оно закончилось - в тот момент, когда любовник… любимый швырнул его другому мужчине и ушел, не поинтересовавшись, что с ним сталось.

Айсен еще способен любить и верить, и держится этой надеждой, однако что будет с ним, если она окажется растоптанной? Тогда уже не останется ничего, что могло бы помочь ему оправиться после очередного удара.

Тем не менее, сейчас никак нельзя умалять значение его первого, по-настоящему самостоятельного выбора и пускаться в рассуждения и отговорки, которые парень скорее всего пока просто не поймет. Поэтому Филипп лишь спокойно и веско сказал:

- Что ж, это твое решение! - он одобрительно сжал плечо юноши.

И тут же почувствовал, как парнишка слегка расслабился. Мужчина сделал вид, что не заметил, насколько он был напряжен в ожидании ответа: мало у кого может быть больше причин для недоверия к людям. Скорее стоит удивляться, что это Тристана приходится убеждать и уговаривать!

- Я навещу его завтра, и лучше мне сначала пойти одному, - говорил Кер, не отпуская плечо, пока не ощутил, что оно расслабилось совершенно.

Одновременно он провожал Айсена по палубе, чтобы продемонстрировать всем окружающим свое особое внимание к юному рабу, - во избежание всяческих возможных недоразумений.

• Предыдущая
• 23/74
• Следующая