Афоризмы старого Китая - Автор неизвестен - Страница 19

Умэнь заметил:Чань старого Дуншаня напоминает раковину моллюска. Едва створки раскрываются, видишь все, что находится внутри. Но вот вопрос: как повидать Дуншаня?

Перед глазами три цзиня льна.

Кажется, они близко, а сознание еще ближе.

Кто говорит об «истинном» и «ложном»,

Сам сделан из «истины» и «лжи» [55].

Чжаочжоу спросил Наньцюаня:

— Что такое Дао?

Наньцюань ответил:

— Обыкновенное сознание и есть Дао.

Чжаочжоу спросил:

— Можно ли ему научиться?

Наньцюань ответил:

— Если будешь стремиться к нему, ты от него отойдешь.

Чжаочжоу спросил:

— Если не стремиться к Дао, то как его распознать?

Наньцюань ответил:

— Дао не принадлежит к вещам известным и не принадлежит к вещам незнаемым. Знание — это обманчивое представление. Незнаемое — это просто несуществующее. Если хочешь постичь истину, которая рассеивает все сомнения, будь безбрежен и всеобъятен, как Великая Пустота [56]. Тогда будешь вне «истинного» и «ложного».

Услыхав эти слова, Чжаочжоу достиг просветления.

Умэнь заметил:Когда Чжаочжоу задал вопрос, Наньцюань тут же сумел растопить лед в кувшине. Но все-таки Чжаочжоу понадобилось бы тридцать лет, чтобы достичь просветления [57].

Наставник Сунъюань говорил: «Великий силач не может оторвать ногу от земли». И еще он говорил: «Речь не находится на кончике языка».

Умэнь заметил:Сунъюань, можно сказать, выложил все без утайки, но не нашлось человека, который смог бы понять его. Тот, кто его поймет, пусть придет ко мне и отведает моего посоха. Для чего? Чтобы узнать, чистое ли нам дано золото, нужно пронести его через огонь.

Один монах спросил Юньмэня:

— Что такое Будда?

Юньмэнь ответил:

— Палочка с засохшим дерьмом.

Умэнь заметил:О Юньмэне можно сказать: так голоден, что глотает еду, не замечая вкуса, и так торопится, что не успевает писать разборчиво. Он хотел подпереть свой дом палочкой-подтиркой. С таким же успехом можно пытаться предотвратить упадок закона Будды [58].

Ананда спросил Кашьяпу:

— Будда завещал тебе золототканое одеяние учителя. Что передал он тебе помимо этого?

Кашьяпа сказал:

— Ананда!

— Я здесь, — последовал ответ.

— Теперь ты можешь взять мой флаг наставника [59], — сказал Кашьяпа.

Умэнь заметил:Тот, кто уразумеет смысл этих слов, поймет, что братство Божественной горы [60]все еще живо. А тот, кто не уразумеет, не постигнет сокровенную мудрость, хотя бы он искал ее с незапамятных времен.

Некий монах по имени Хуэймин преследовал Шестого патриарха с намерением отобрать у него одеяние и чашу учителя [61]. Увидев это, патриарх положил одеяние и чашу на камень и сказал Хуэймину:

— Эти вещи — только свидетельства веры. Разве можно завладеть ими силой? Возьми их, если можешь.

Хуэймин попытался поднять одеяние и чашу, но они были тяжелы, как гора. Сгорбившись от стыда, Хуэймин сказал:

— Я пришел за истиной, а не одеждой. Прошу вас, откройте мне ее.

Шестой патриарх сказал:

— Когда ты не думаешь о добре и не думаешь о зле — это и есть твой изначальный облик [62].

Услышав эти слова, Хуэймин достиг просветления. Тут его прошиб пот, из глаз полились слезы, и он сказал с поклоном:

— Вы открыли мне сокровенные слова и сокровенный смысл. Есть ли в учении что-нибудь более глубокое?

— То, что я поведал тебе, — ответил Шестой патриарх, — вовсе не тайна. Если ты постигнешь свой изначальный облик, тайна всегда будет с тобой.

Хуэймин сказал:

— Хотя я много лет учился у Хуанмэя, я не смог уразуметь свой облик. Ныне же, получив от вас наставление, я уподобился человеку, который пьет воду и сам знает, холодная она или теплая. Могу ли я назвать вас своим учителем?

— Мы оба ученики Хуанмэя, — ответил Шестой патриарх. — Но ты должен ценить то, чего достиг сам.

Умэнь заметил:Шестой патриарх, можно сказать, по-матерински заботился о семье, попавшей в беду. Он снял с плода кожуру, вынул из него косточку и положил ученику в рот. Тому оставалось только проглотить его.

Один монах спросил наставника Фэнъаня:

— Ни словом, ни молчанием не выразить смысла бытия. Как же поведать истину?

Фэнъань ответил:

— Мне все видится весна на южном берегу Янцзы. Стайки птиц щебечут среди ароматных цветов [63].

Умэнь заметил:Поучения Фэнъаня подобны вспышкам молний, освещающим путнику дорогу. Зачем же прибег он к словам человека, жившего прежде него? Если поймешь их смысл, ты пойдешь собственным путем. Тогда, перестав говорить о самадхи [64], сумеешь выразить истину в одной фразе.

Наставнику Яншаню приснилось, что он попал в царство Майтрейи и сидел там на третьем сиденье.

Вдруг один святой объявил: «Сегодня проповедь прочтет тот, кто сидит на третьем сиденье». Яншань выхватил у святого посох и сказал: «Истина Махаяны вне четырех тезисов и сотни отрицаний [65]. Внемлите же! Внемлите же!»