Мара - Уолкер Руфь - Страница 40

• Предыдущая
• 40/65
• Следующая

— Может, тебе перекрасить волосы в черный цвет? Ты ведь знаешь, все цыганки черные.

Только одно мешало Маре впасть в эйфорию: она до сих пор ни разу не получила центральную арену для выступления и никто не предложил ей отдельную комнату. Не то чтобы она на это рассчитывала — такие условия предоставлялись только известным артистам, — но уж очень ей этого хотелось! Зато благодаря контракту, руку к которому приложил Джоко, она получила столько денег, сколько ей никогда и не снилось. Мара даже подумывала над тем, не открыть ли ей счет в банке. И все же она банкам не доверяла. Как это так? Взять и положить деньги неизвестно куда? Поэтому она решила хранить их у мистера Сэма. Ему она тоже не очень-то доверяла, несмотря на его репутацию честнейшего человека, но он все же был надежнее, чем какой-нибудь банкир в Чикаго или Нью-Йорке. Кроме того, она же не могла подписать чек, а как тогда получать деньги?

Незадолго до окончания сезона в журнале, посвященном цирку, вышла статья, в которой Мара сравнивалась с Лилиан Лейцель. Не успела Мара об этом узнать, как посыльный принес ей конверт с приглашением от мэра Колумбуса посетить его элитарный клуб.

— Ну ты даешь, принцесса! — прокомментировал это Джоко, гордый как отец за дочь. — Выжми максимум из этой ситуации. Значит, так! Надень темно-синее платье, которое ты купила на прошлой неделе. Оно подчеркивает прекрасные формы твоего тела. Может, этот наряд и не совсем соответствует их аристократическому вкусу, но ты должна приковать внимание всех, кто там будет находиться. — Он оценивающе посмотрел на нее: — Еще извинись и, сославшись на жару, сними шляпу, чтобы все видели твои роскошные волосы. И будь загадочна и молчалива, как Пола Негри.

— Кто это такая? — подозрительно спросила Мара.

— Это кинозвезда, женщина-вамп. И, ради Бога, не спрашивай меня, что такое вамп!

Мара одевалась на обед к мэру с помощью Кланки. Она очень ценила советы подруги по поводу того, как лучше одеться и накраситься. Кланки застегнула на Маре платье и принялась за ее прическу.

— Вот теперь ты действительно выглядишь как принцесса, — сказала Кланки, когда умопомрачительная прическа была готова.

Мара улыбнулась, но как-то отрешенно — в голове у нее проносились последние наставления Джоко:

— Держи рот на замке. Говоришь ты ужасно, хотя уже и лучше многих в цирке. Впитывай все как губка. Сегодня ты, возможно, нахватаешься новых словечек. Если вдруг тебе надо будет что-то прочитать, например меню, можешь сослаться на плохое зрение и сказать, что очки оставила дома.

Мара не ставила под сомнение советы Джоко. Слишком часто она убеждалась в его мудрости. И потом, они с Джоко очень хорошо понимали друг друга. Может, потому, что оба были изгоями? Да и как она могла не прислушиваться к советам Джоко? Ведь он был настоящий артист! Его постоянно приглашали другие цирки, зрители всегда встречали его появление оглушительными аплодисментами, даже артисты хохотали над его бесконечными шутками.

Хотя их связывала дружба, Мара все равно не переставала удивляться тому, как охотно он делится с ней своей славой. Она-то знала, что в глубине души Джоко был необычайно тщеславен. Но все две недели их гастролей он брал Мару на все свои интервью. Правда, Джоко уверял ее, что они рядом прекрасно смотрятся: он маленький и живой, она тихая и женственная, но оба из богатых, знатных семей, — и это подогревает интерес репортеров. И все же в глубине души она знала, что дело не в этом, и была Джоко очень благодарна. Она ведь так мечтала стать звездой первой величины!

Ей понадобилось два года, чтобы достичь вершины. И теперь, когда она думала, что добилась всего, о чем мечтала, Мара встретила Джейма Сен-Клера.

Джейм с пеленок знал, что такое быть сыном богатого и деспотичного отца. Обычно мальчика ни на секунду не оставляли одного, даже в стенах отцовского особняка в Вестчестере, а уж тем более не отпускали без присмотра за ворота. Но в тот день родители Джейма уехали в Бостон, и слуги сочли, что можно ослабить бдительность.

Вместо того чтобы следить за юным Сен-Клером, как им было наказано, они решили воспользоваться редкой возможностью продегустировать напитки из хозяйского погреба и устроить по этому поводу пирушку. Пока они упивались вином и свободой, пятилетний Джейм не спеша вышел за ворота, которые почему-то забыли запереть, и отправился ознакомиться с окрестностями.

Его нашли лишь поздно вечером. Он играл в мяч с ватагой ребятишек на школьном дворе в миле от дома. Дети жутко струхнули, когда увидели отца Джейма, а с ним шерифа и трех его помощников.

Эрл Сен-Клер даже не прикрикнул на сына, но зато в тот же день уволил всех слуг, несмотря на то что они работали в доме Сен-Клеров уже много лет. Среди них были те, кого Джейм особенно любил и кто тоже обожал этого пятилетнего ангелочка. Разлука с дорогими сердцу людьми стала для мальчика гораздо более тяжелым наказанием, нежели любая самая жестокая порка.

Джейм на всю жизнь запомнил урок, который ему в тот день преподал отец. Это, правда, никак не отразилось на его от природы пылком нраве, но зато с тех пор Джейм твердо усвоил правило: за все свои выходки и проказы нужно нести ответственность самому и не впутывать в это дело никого другого.

Он научился также быть чуточку похитрее. Поскольку слугам было велено ни на мгновение не оставлять его без присмотра — за исключением, разумеется, времени, когда он мылся, — юный Джейм приспособился их обманывать, вылезая в сад через окно в ванной.

В годы учебы, проведенные Джеймом в Шото и Гарварде, он сделался там всеобщим любимцем. Будучи сыном очень богатого человека, он обладал недюжинным умом и вдобавок — многие говорили, что это даже несправедливо, — всеми теми внешними данными, которые среди людей его поколения считались привлекательными: густые курчавые волосы цвета зрелой пшеницы, синие глаза, сводившие с ума женщин, классические черты лица — правильной формы нос, раздвоенный подбородок, ровные белые зубы, которые нельзя заказать ни у одного, даже самого дорогого протезиста…

Добавим к этому высокий рост, мускулистое тело, прекрасно смотревшееся как на балах, так и на теннисных кортах, обаятельную улыбку, открытое лицо, лучистые глаза — и перед нами предстанет портрет молодого Джейма Сен-Клера, прозванного товарищами «сердцеедом».

Нельзя сказать, чтобы Джейм бегал за каждой юбкой. Но, с другой стороны, не мог же он отказываться от того, что так легко ему доставалось? В конце концов, ему нравились девушки, нравились их серебристые голоса и шелковистые тела, нравилось проводить с ними время, нравилось заниматься с ними любовью. И репутация пылкого обожателя женщин прочно укрепилась за Джеймом. Но мало кто знал, что хотя Джейм и успел переспать уже с кучей девчонок, за всю свою жизнь он еще ни разу не был по-настоящему влюблен. В любовь молодой Сен-Клер, впрочем, и не верил, считая, что ему эта напасть вообще не грозит.

Ну что еще можно было сказать о нем? Он был жизнерадостен, вполне доволен судьбой и о будущем задумывался редко. Казалось, оно предначертано ему с самого рождения. Когда он закончит Гарвард и станет адвокатом, отец возьмет его работать к себе в юридическую контору в Бостоне. Со временем Джейм женится на симпатичной, милой девушке из хорошей семьи, подарит отцу внуков — желательно мальчиков — и будет по возможности счастлив.

Ясно, что у Джейма было полно завистников. Ведь не так много на свете людей, которые могут похвастаться богатым наследством, блестящим происхождением, прекрасной внешностью и огромным количеством друзей. Главным завистником Джейма стал Мартин Ремингтон, сын члена Верховного суда. Они знали друг друга с детства, поскольку поместья их родителей располагались рядом, но никогда не дружили, несмотря на то что Мартин был старше Джейма всего лишь на год. Когда Джейм — по желанию отца — примкнул в Гарварде к тому же клубу, что и Мартин, молодой Ремингтон сделал все от него зависящее, чтобы изрядно подпортить Джейму первое появление в клубе. Мартин надеялся, что юный Сен-Клер разрыдается как дитя, встретив такой прием, но Джейм держался молодцом, принялся весело шутить и этим моментально завоевал всеобщее расположение.

• Предыдущая
• 40/65
• Следующая