Огонь и лед - Гарвуд Джулия - Страница 56

• Предыдущая
• 56/64
• Следующая

Джек хотел уже вернуться к разговору о Маркусе Лемминге, но вдруг задал другой вопрос:

— Кто из вас делал видеозаписи?

— Сначала мы все по очереди работали с камерой, но в течение нескольких последних лет Эрик настаивал на том, чтобы заниматься этим в одиночку.

— Значит, имеются и записи за прошлый год?

— Конечно. Эрик только тем и занимался, что просматривал и просматривал эти записи. Снова и снова. Это приводило нас в бешенство. В конце концов, мы поставили плеер в небольшой комнате, чтобы можно было закрывать дверь. Он часами пересматривал записи. Он любил Рики. Но ведь мы все его любили. Рики был великолепным вожаком стаи. Хотел бы я наблюдать за ним до конца. Не думаю, что ему долго осталось. Знаете ли, у арктических волков продолжительность жизни совсем не большая. Мне пришлось оставить тот этап исследований, потому что последние несколько лет Брендон хотел, чтобы я вместе с ним отслеживал щенков второй стаи Рики. Думаю, можно сказать, что мы создавали своего рода родословную. Признаю, мы многое узнали, но не сделали столько фильмов о новой стае, сколько нам бы хотелось. Эрик прибрал к рукам все самое лучшее аудио- и видеооборудование из имевшегося. У него было целых тридцать дисков с записями. Он смотрел их по ночам, отключив звук. Он не хотел слушать, только смотреть. С первого по тридцатый. Когда заканчивался последний, он начинал снова и снова. Маркус думал, что у Эрика было какое-то расстройство. Он хотел, чтобы тот на какое-то время вернулся домой и сходил к врачу. Мы бы отправили его домой, но, раз уж все равно собирались скоро закрываться, решили еще немного потерпеть его странное поведение. Я думал, что, вернувшись в город, Эрик придет в себя.

Джек хотел вернуться к видео:

— Вы сказали, с первого по тридцатый. Вы уверены в этом числе?

— О, да, уверен.

— Я нашел только двадцать три диска.

Кирк откинулся на спинку стула.

— Что произошло с остальными семью?

— Это вы мне скажите.

Он почесал подбородок.

— Не знаю. Эрик, наверное, что-то с ними сделал. Может, отправил их домой. Вы проверяли? — Спросил он, а потом, улыбнувшись, добавил: — Ну конечно, проверяли.

Джек перешел к последнему ученому — Маркусу Леммингу.

— Как я уже сказал, он был ближе всех к Эрику, пока тот не стал странно вести себя. Маркус занимался исследованиями и стаей, и к тому моменту, как мы закончили, он уже сблизился больше со мной, чем с Эриком. По вечерам, пока Эрик смотрел свои видеофильмы, мы с Маркусом играли в «Скраббл» [90]и в карты. Мы разговаривали несколько раз, с тех пор как уехали из Инука. Маркус думает переехать обратно в Северную Дакоту, чтобы быть поближе к семье. Это исследование его утомило.

Джек еще около часа разговаривал с Кирком. Затем надел пальто и направился к двери, но внезапно остановился и спросил:

— Вы никогда не называли свое исследование «Проект Альфа»?

— Мне задавали этот вопрос уже сто раз. Я сказал агентам и мисс Роуз, что нет. Так мы его не называли.

— Вы говорили с Софи?

— Да, она звонила вчера. Сказала, что хотела бы приехать и повидать меня. Мы долго болтали по телефону. Она расспрашивала меня о «Проекте Альфа», а потом мы как-то заговорили о моей жене. Воспоминания — это чудесно. Боюсь, что меня занесло, но, казалось, мисс Роуз это было действительно интересно.

Такой была его Софи. Она могла заставить любого выложить ей всю свою подноготную. Но ведь по-настоящему она не его? Джек много о ней думал. И скучал по ней.

Он думал о ней в течение всего полета назад в Чикаго. Она все еще «совала нос, куда не просят», в чем обвинил ее Эрик. Она все еще не оставила это дело, и это беспокоило Джека. Ему нужно было позвонить ей и сказать, чтобы она завязывала с этим. Ему нужно было поговорить с ней и убедить ее отступить. Ему нужно было снова ее увидеть.

— БРРРРЛЫМ, БРРРРЛЫМ, БРРРРЛЫМ!

Софи наблюдала за митингом перед бакалейной лавкой со смесью недоверия и шока. Мистер Биттерман дал ей задание, которое проходило в ее записной книжке под пометкой «Я ненавижу эту работу». Оно могло бы даже войти в пятерку худших.

Семеро протестующих с плакатами наперевес ходили туда-сюда перед входом в магазин. Трое из них были одеты в костюмы индюков.

Софи прошла по стоянке и подобралась поближе. Собравшись, она похлопала по плечу женщину в конце линии пикетчиков.

— Извините, не могли бы вы сказать мне, которая из индеек главная? Мне хотелось бы узнать, против чего вы протестуете.

Вперед вышел круглолицый джентльмен в перьях и с оранжевой бородкой, свисающей с подбородка.

— Это я. Я всех собрал, — заявил он со всей серьезностью.

— Я пишу статью для «Иллинойс Кроникл», сэр. Могу я задать вам несколько вопросов о вашем пикете?

— Конечно. Мы хотим привлечь внимание к этому ужасу.

— Что вы имеете в виду? — спросила Софи.

— Бессердечную жестокость по отношению к индюшатам.

— Это варварство какое-то! — выкрикнула женщина, выглядывая из-за плаката.

— Ироды выращивают их только для того, чтобы разделать и съесть. Это убийство!

— Значит, вы не хотите, чтобы продуктовые магазины продавали индеек для Дня благодарения? — спокойно поинтересовалась Софи.

Из толпы выступила худая пожилая женщина в очках с толстыми стеклами:

— Именно, и мы останемся здесь, пока убийства не прекратятся.

У каждого из протестующих было что добавить. Они сто раз перепроверили, что Софи правильно записала их имена. Когда все возможные идиотские вопросы исчерпались, она поблагодарила всех за интервью и развернулась, чтобы уйти. За ее спиной скандировала малочисленная, но весьма красноречивая группа:

— Спасите индюшат! Спасите индюшат!

Взяв телефон, Софи сделала несколько снимков. Корди и Риган никогда ей не поверят, если она не предъявит им доказательства.

Ей потребовалось время на дорогу обратно до офиса. Мимо мчались пешеходы, укутанные в теплые пальто с поднятыми до ушей воротниками и в натянутых на головы шерстяных шапках. Софи не замечала холода и удивилась, когда взглянула на здание «Первого коммерческого банка» и увидела под часами температуру, написанную большими красными цифрами: двадцать восемь градусов. Учитывая, где она побывала, погодка была загляденье.

Что ей написать о людях-индейках? Она не могла назвать их сумасшедшими, к тому же, статья должна получиться оптимистичной и веселой, потому что людям такое нравится. Ладно, она сделает из них веселых людей-индеек.

О Боже, как она до этого докатилась? Протестующие индейки и душещипательные истории о бездельниках — вот о чем она сейчас пишет.

«Хватит ныть», — сказала себе Софи. Она напишет статью. Без разговоров. Потому что это ее работа, но, как только все закончится, решила она, ей останется только выскочить на дорогу и надеяться, что ее переедет большой-пребольшой автобус.

Гари опять сидел в ее кабинке. Он так обнаглел, что даже не притворился, будто что-то искал.

Софи не стала разыгрывать любезность.

— Пошел вон. — Ей хотелось стукнуть его, но, зная Гари, можно было предположить, что он предъявит ей иск за нападение. — Это мое место, а не твое.

— Просто осматриваюсь, — угрюмо пробурчал он.

Она не стала спрашивать, что он искал. Однажды Гари сказал Софи, что ей всегда достаются хорошие статьи — наверное, он не слышал о людях-индейках, — и он хотел посмотреть, не удастся ли урвать что-нибудь для себя. Убедившись, что он ничего не украл, Софи села за свой компьютер, ввела пароль и начала писать статью. На все про все ей потребовалось двадцать минут. Софи приложила записку с просьбой, чтобы мистер Биттерман не помещал в номер ее фото рядом со статьей.

Она смотрела на стопку заданий, которые должна выполнить, и думала, с чего начать. Откинувшись на спинку стула, Софи глубоко вздохнула. Ее старый блокнот лежал на столе. Она подняла его и пролистала страницы, снова и снова думая о своем интервью с Харрингтоном. Она знала, что что-то упустила, и это сводило ее с ума. Прочитав свои заметки, как минимум, раз двадцать, она в очередной раз принялась просматривать их.

• Предыдущая
• 56/64
• Следующая