Второй пол - де Бовуар Симона - Страница 124
- Предыдущая
- 124/238
- Следующая
Ясно, что испытание, требующее преодоления такого сильного сопротивления, способное привести к столь серьезным последствиям, нередко заканчивается глубокими травмами. Часто случается, что первое любовное приключение приводит к проявлению ранее скрытого психического заболевания. Несколько примеров подобного развития событий мы находим в работе Штекеля: У М. Г., девятнадцатилетней девушки, внезапно начался буйный бред. Когда я ее увидел, она находилась в своей комнате и кричала: «Я не хочу! Нет! Я не хочу!» Она срывала с себя платье и порывалась обнаженной выбежать в коридор… Пришлось отправить ее в психиатрическую больницу, где бред ослабел и перешел в кататоническое состояние. Эта девушка, машинистка–стенографистка по профессии, была влюблена в уполномоченного представителя фирмы, в которой она работала. Незадолго до своей болезни она ездила за город с подругой и двумя сотрудниками фирмы. Один из них попросил ее провести ночь в его комнате, пообещав, что «ничего серьезного не будет». По ее словам, в течение трех ночей он ласкал ее, но не покушался на ее девственность… Она же была «холодна, как собачий нос», и заявила ему, что все это — гадости. Но в какой–то момент ее охватило смятение и она закричала: «Альфред, Альфред!» (так звали уполномоченного). Позже ее стали мучить угрызения совести. (Что скажет мать, если узнает?) Вернувшись домой, она легла в постель, объяснив, что у нее мигрень.
Мадемуазель Л. Х. была в глубокой депрессии, отказывалась есть, не спала; еще раньше у нее начались галлюцинации, она перестала узнавать близких. Она залезла на подоконник и хотела выброситься из окна. «Я застал эту двадцатитрехлетнюю девушку сидящей в постели, она не заметила, что я вошел… Ее лицо выражало тревогу и ужас, она вытягивала вперед руки, как будто защищалась от кого–то, а скрещенные ноги конвульсивно подергивались. Она кричала: ««Нет! Нет! Нет! Скотина! Таких людей нужно сажать в тюрьму! Мне больно! А!»» После этого она произнесла что–то нечленораздельное. Вдруг выражение ее лица резко изменилось, глаза заблестели, она подалась вперед, как будто хотела поцеловать кого–то, ноги перестали дергаться и потихоньку раздвинулись, слова, которые она произносила, выражали что–то похожее на сладострастие… После припадка она долго плакала… Больная одергивала на себе рубаху, как будто это было платье, и все время повторяла: «Нет!» Позже стало известно, что один из ее сотрудников, женатый человек, часто навещал ее, когда она болела. Сначала она была от этого очень счастлива, но затем у нее начались галлюцинации, она пыталась покончить с собой. Она выздоровела, но больше не подпускала к себе мужчин и отказалась выйти замуж, когда ей было сделано серьезное предложение.
В других случаях спровоцированная таким образом болезнь имеет менее серьезные последствия. Так, у одной из девушек психическое расстройство, последовавшее за первым совокуплением, было вызвано сожалением о потере девственности; Двадцатитрехлетняя девушка страдает от навязчивых страхов. Болезнь началась во Франценбадене: у нее возник страх, что она забеременеет от поцелуя или прикосновения в общественной купальне или в уборной… Ей казалось, что какой–нибудь мужчина, занимавшийся онанизмом, мог оставить свою сперму в воде купальни, и она требовала, чтобы ванну в ее присутствии мыли три раза; в уборной она не осмеливалась испражняться сидя. Некоторое время спустя она стала бояться, что у нее разорвется девственная плева, она не решалась танцевать, прыгать, перелезать через какое–либо препятствие, ходила мелкими шажками; если она замечала какой–нибудь кол, она боялась потерять девственность, напоровшись на него, и, дрожа от страха, далеко его обходила. Кроме того, она боялась, что в поезде или в толпе какой–нибудь мужчина овладеет ею сзади, она лишится девственности и забеременеет… В последний период болезни она боялась, что у нее в постели или на рубашке окажется булавка, которая проникнет во влагалище. Каждый вечер больная, раздевшись донага, стояла посреди комнаты, а ее несчастная мать была вынуждена тщательно осматривать ее белье… При этом она утверждала, что любит своего жениха. Медицинский осмотр показал, что она лишилась девственности. Очевидно, она откладывала свадьбу, боясь, что это станет известно жениху. В конце концов она призналась ему, что ее соблазнил один певец, вышла замуж и выздоровела ^.
Психические нарушения могут быть вызваны и угрызениями совести, не компенсированными удовлетворением сексуального желания: Х. Б., двадцатилетняя девушка, после путешествия в Италию, которое она совершила со своей подругой, впала в глубокую депрессию. Она не выходила из комнаты, ни с кем не разговаривала. Ее положили в психиатрическую больницу, и там ее состояние ухудшилось. Она слышала голоса, которые оскорбляют ее, ей казалось, что все над ней издеваются, и так далее. Ее вернули к родителям, дома она неподвижно сидела где–нибудь в углу. Она спрашивала у врача: «Почему я пришла после того, как преступление было совершено?» Она считала, что все для нее потеряно. Все погасло, все разрушено. Ей казалось, что она грязная. Она никогда не сможет спеть ни одной ноты, все связи с миром разорваны… Ее жених сознался, что он ездил к ней в Рим, где она ему отдалась после долгого сопротивления, там она тоже много плакала… Она сказала, что с женихом никогда не испытывала удовольствия. Выздоровела она после того, как встретилась с любовником, который ее удовлетворял и за которого она вышла замуж.
У «малышки из Вены», детские исповеди которой я приводила, есть также подробный рассказ о начале ее взрослой жизни. Читая его, мы замечаем, что несмотря на то, что ее детские приключения заходили довольно далеко, в ее «приобщении к сексуальной жизни» все было для нее абсолютно ново.
«В шестнадцать с половиной лет я начала работать. В семнадцать с половиной у меня был первый отпуск; это было прекрасное время для меня. За мной постоянно ухаживали… Я была влюблена в одного молодого сотрудника… Мы пошли в парк. Это было 15 апреля 1909 года. Мы сели рядом на скамейку. Он целовал меня и умолял: «Откройте рот», но я судорожно сжимала губы. Потом он начал расстегивать мою блузку. Мне очень хотелось позволить ему это, но тут я вспомнила, что у меня плоская грудь, и воспротивилась, хотя страстно желала ощутить эту ласку… 7 апреля один сотрудник, женатый человек, пригласил меня на выставку. За обедом мы выпили вина. Я разошлась и начала рассказывать двусмысленные анекдоты. Не слушая моих просьб, он подозвал экипаж, усадил меня и, как только экипаж двинулся, начал меня целовать. Он становился все более и более дерзким, его руки ласкали все мое тело, я сопротивлялась изо всех сил; я не помню, добился ли он своей цели. На следующий день я чувствовала себя не в своей тарелке. Он показал мне, как сильно я ему расцарапала руки… Он попросил меня почаще встречаться с ним… Я уступила, мне было и тревожно и любопытно… Как только его руки приближались к моим половым органам, я вырывалась; но поскольку он был хитрее меня, один раз он силой удержал меня и ввел мне палец во влагалище. Я заплакала от боли. Это было в июне 1909 года; я уехала в отпуск. Однажды я отправилась на экскурсию с подругой. Мы встретились с двумя туристами. Они пригласили нас пойти с ними. Мой кавалер захотел поцеловать мою подругу, но она ударила его кулаком. Тогда он бросился на меня сзади, притянул к себе и поцеловал. Я не сопротивлялась… Он предложил мне пойти с ним. Я протянула ему руку, и мы спустились в лес. Он поцеловал меня. Он начал целовать мои половые органы, что меня сильно возмутило. Я говорила ему: «Как вы можете делать такие гадости?» Он положил мою руку на свой половой член… Я его ласкала… вдруг он отбросил мою руку и накинул носовой платок на свой половой член, чтобы я ничего не видела… Через два дня мы вместе поехали в Лизинг. На безлюдной поляне он вдруг снял пальто и положил его на землю… Он бросил меня на него, поставив свою ногу между моих. Я не думала, что мне действительно грозит опасность. Я умоляла его убить меня, но не лишать «моего лучшего украшения». Он стал очень груб, начал ругаться и пригрозил мне полицией. Он закрыл мне рот рукой и овладел мной. Мне показалось, что настал мой последний час. У меня было ощущение, что у меня в желудке все переворачивается. Когда наконец он оставил меня в покое, мне показалось, что он не так уж плох. Ему пришлось поднять меня на ноги, поскольку сама я не могла этого сделать. Он осыпал поцелуями мое лицо и глаза. Я ничего не видела и не слышала. Если бы он не поддерживал меня, я бы попала под машину… Мы были одни в купе второго класса, он опять расстегнул брюки и хотел овладеть мною. Я закричала и бросилась в конец вагона, к последней подножке… Наконец он рассмеялся пронзительным и грубым смехом, которого я никогда не забуду, и оставил меня в покое, сказав, что я глупая гусыня ияе имею никакого представления о том, что приятно. В Вену я возвращалась одна. Приехав на вокзал, я пошла в уборную, потому что в дороге чувствовала, что по ногам у меня течет что–то теплое. Я с испугом увидела следы крови. Как скрыть это дома? Я рано легла спать и долго плакала. У меня не проходило ощущение, что проникнувший во влагалище пенис давит на желудок. Я вела себя необычно, у меня не было аппетита, и моя мать стала догадываться, что что–то произошло. Я все ей рассказала. По ее мнению, в этом не было ничего ужасного. Мой сотрудник делал все, чтобы утешить меня. Темными вечерами он гулял со мной в парке и ласкал меня. Я ему позволяла это, но как только чувствовала, что мои половые органы начинают увлажняться, я вырывалась, потому что мне было очень стыдно».
- Предыдущая
- 124/238
- Следующая
