Идеальная любовница - Крэн Бетина - Страница 49

• Предыдущая
• 49/81
• Следующая

— С остальными ты познакомишься позже, — объявил он и, взяв жену за локоть, ввел ее в дом.

Они прошли через центральный холл с мраморным полом и хрустальными канделябрами и поднялись в увешанную портретами галерею. Старый, добротной постройки дом был очень красив и оформлен с большим вкусом. По крайней мере, такое мнение сложилось у Габриэллы, исходя из того, что она успела увидеть. А увидеть она успела немного, потому что Питер сразу же проводил ее в роскошную спальню, обставленную несколько громоздкою мебелью, отдал распоряжение насчет ванны и вышел.

Габриэлла осталась одна. Она растерянно огляделась по сторонам и почувствовала себя покинутой и очень несчастной. Ясно, что Питер сердится на нее и винит во всем случившемся. Что ж, возможно, он прав. Это действительно, ее вина. Оказавшись перед выбором, она предпочла страсть и с того момента совершенно потеряла контроль над собственной жизнью. С тех пор она только выполняла чужие приказания. Вот и теперь ее втолкнули в спальню, как предмет багажа. Если так пойдет дальше, то ей, пожалуй, придется выполнять такие команды, как «сидеть», «лежать», «место», словно борзой. Габриэлла искренне надеялась, что до этого не дойдет, но если все-таки случится, что она сможет поделать?

Совсем недавно Габриэлла думала, что замужество даст ей свободу, предоставит шанс стать независимой личностью, но так было до того, как она позволила телу властвовать над разумом. Теперь мужчина, которого она считала своим ближайшим другом, стал ее господином и повелителем. И это еще мягко сказано: Питер превратился в настоящего тирана!

Неужели эта женитьба совершила в нем столь губительную перемену?

Дверная защелка клацнула, Габриэлла подняла глаза и увидела Ру. Глаза служанки выражали сочувствие. Девушка протянула к ней обе руки, Ру взяла их и улыбнулась.

— Не все так плохо, cherie[12], — мягко заметила француженка, — По крайнее мере, здесь есть водопровод.

А новоиспеченный тиран в этот момент мерил шагами библиотеку, расположенную этажом ниже. Он пытался не думать о Габриэлле, вычеркнуть ее из своей памяти и совести, но растерянное лицо девушки снова и снова вставало перед его глазами.

Сидя в карете, Питер размышлял о своем положении и перспективах на будущее. Он отчетливо сознавал, что должен установить над Габриэллой жесткий контроль и доказать ей свое превосходство. Ей удалось женить его на себе? Отлично! Но это вовсе не значит, что отныне он намерен потакать всем ее прихотям.

Любая женщина, выйдя замуж, тут же начинает манипулировать своим мужем. Спекулируя своей слабостью, жены быстро прибирают к рукам деньги и имущество доверчивых мужчин. Точно так же вела себя Беатрис, мать Питера. Она совершенно извела графа Сэндборна своими истериками, и тот предпочел удрать, оставив ей все состояние, только бы не быть под каблуком. И Габриэлла такая же! Ее сходство с Беатрис более чем мимолетно. Обе помешаны на респектабельности, любят командовать и подчинять себе окружающих. Но, нет, милая! Ничего ум тебя не выйдет. То, что случилось с его отцом, не случится с ним, не будь он Питер Сент-Джеймс.

Приняв решение, Питер почувствовал, что на и душе стало немного легче. Он еще поборется и сумеет поставить Габриэллу на место. Ему и раньше попадались умные, изобретательные и даже грозные женщины, но Питеру всегда удавалось избежать их силков. Собственно и с Габриэллой он дал промашку лишь потому, что потерял над собой контроль. Но девушка казалась такой доверчивой и податливой, что он ослабил бдительность и… немедленно был пойман.

Ну что ж, зато теперь ему известны все ее хитрости, девчонка умна, но и он не дурак. Раз уж пришлось жениться, так стоит извлечь из этого брака максимум выгоды для себя.

Теплая ванна, которая по идее должна была успокоить, не успокоила, отдых не восстановил силы, а болтовня Ру только раздражала вместо того, чтобы утешить. Нервы Габриэллы были напряжены до предела. Она могла думать лишь о предстоящей ночи, семифутовой кровати, маячащей посреди комнаты, и о том, как поведет себя Питер. Когда он уходил, выражение его лица ничего хорошего не сулило.

Наконец, дверь отворилась, и Питер вошел в супружескую спальню. Он молча кивнул Габриэл-ле, подошел к камину и, облокотившись на него рукой, стал наблюдать, как дворецкий накрывает на стол. За то время, что они не виделись Питер успел переодеться. Теперь на нем был свободный пиджак, а воротничок и галстук он снял. В сиянии свечей Питер выглядел загорелым и очень чувственным. Габриэлле стало трудно дышать.

Закончив сервировать стол, дворецкий вышел.

Питер все так же молча выдвинул для Габриэллы стул, но сделал это настолько демонстративно, словно хотел сказать, что не забыл, чем закончился их предыдущий ужин. Подтверждая догадку Габриэллы, он холодно заметил:

— Полагаю, на этот раз нас никто не прервет. Габриэлла кисло улыбнулась и села. Нельзя было сказать, что за ужином велась оживленная беседа. Питер добросовестно ухаживал за своей женой, но на все вопросы отвечал односложно и как-то нехотя. Габриэлла рассеянно ковыряла вилкой в тарелке и с тоской думала о том, что это ее свадебный ужин. Ужин, который большинство женщин запоминает на всю жизнь, а ей даже нечего сказать своему мужу. Она попыталась исправить положение и робко сказала:

— Твой дом просто великолепен, а слуги все такие милые и старательные.

— Я знаю, но вообще-то это довольно странно, если учесть, что им, бедолагам, приходится терпеть присутствие моей матери по несколько месяцев в году, он вызывающе посмотрел на нее и добавил: — Я, кажется, уже говорил тебе, что Беатрис живет и здесь, и в моем городском доме. От нее нигде не скроешься. Недостаток личной жизни она компенсирует тем, что живо интересуется моей.

Питер разрезал ростбиф и принялся меланхолично его жевать. Покончив с мясом, он накинулся на салат, а, съев и его, будничным голосом произнес:

— Кстати, тебя не должно смущать то, что Беатрис называет тебя не иначе как «эта шлюха». Наберись терпения: лет через пять она смирится, и вы прекрасно поладите.

У Габриэллы кусок застрял в горле. Она покраснела и судорожно отхлебнула из своего бокала. Когда к ней возвратился дар речи, она спросила:

— Та женщина в церкви, она еще была в сером платье, это твоя мать, да?

— Ты поразительно догадлива, — усмехнулся он и положил в рот кусочек пирожного. — А еще на ней была новая шляпа. Понимаешь ли, какая это честь? Моя мать так редко тратит деньги на «безделушки», что должно случиться нечто из ряда вон выходящее, чтобы она что-нибудь себе купила. Она очень экономная женщина. Сама вяжет чехлы для чайников и «прихватки» для сковородок. Я уж не говорю о слугах: те вечно пьют уже спитой чай, — Питер улыбнулся, но от этой улыбки у Габриэллы мороз пробежал по коже. — Беатрис твердо знает, что пристойно, а что непристойно. В частности, непристойной она считает езду верхом. Если женщина моложе сорока лет употребляет спиртное — это непристойно, а если она к тому же не носит чепец, то это и вовсе кошмар. Однако больше всего моя мать презирает распутниц и людей, которые много смеются. Ну и, разумеется, никакой игры на пианино — это просто верх неприличия, — Питер покровительственно похлопал Габриэллу по руке и потянулся за бутербродом. — Я говорю тебе это не для того, чтобы запугать, а для того, чтобы ты знала, что тебя ожидает здесь в Торндайке. Ну, ну, не переживай, со временем обживешься и еще будешь нахваливать этот «райский уголок».

Габриэлла сильно сомневалась в том, что когда-нибудь полюбит Торндайк и сможет поладить с матерью Питера. Вязание и чепцы она сможет пережить, но вот как забыть тот взгляд, который Беатрис бросила на нее в церкви? Неизвестно, что Питер ей там наговорил, но смотрела она на нее, действительно, как на шлюху.

— Почему ты не ешь гренки? — спросил он, указывая на ее нетронутую тарелку.

— Что-то не хочется.

— Жаль. Это один из деликатесов Милли, она готовит их лучше, чем в каком-либо ресторане. К сожалению, моя мать ненавидит сыр, поэтому Милли делает гренки крайне редко, так что пользуйся случаем.

• Предыдущая
• 49/81
• Следующая