Идеальная любовница - Крэн Бетина - Страница 73

• Предыдущая
• 73/81
• Следующая

— Что? Ты хочешь сказать, что заранее знала, чем все обернется? Ты запланировала эту встречу?

— Питер, не будь смешным. Я понятия не имела, что мистер Гладстон и лорд Розберри состоят в попечительском совете. Я только сделала пожертвование от твоего имени, а администрация в свою очередь настояла на приеме. Честно говоря, не понимаю, как тебе может навредить благотворительность. Пусть все знают, что ты занимаешься проблемами брошенных детей, это только пойдет на пользу.

— На пользу! — взорвался Питер. — Какая мне польза оттого, что я буду день-деньской гонять мяч с кучкой сопливых сирот?

— Но это же лучший способ восстановить репутацию, — резонно заметила Габриэлла. — Тебе предоставляется прекрасная возможность показать всему свету, какой ты на самом деле. Докажи этим зазнавшимся аристократам, что ты милосердный и великодушный человек, и общество будет носить тебя на руках.

Питер изумленно вытаращился на нее. Только Сейчас до него дошло, чего она добивается.

— Ну, ты и штучка, — присвистнул он — Со дня нашей свадьбы и месяца не прошло, а ты уже распоряжаешься моей жизнью. Врываешься в гостиницу, затаскиваешь в компанию либералов, транжиришь мое состояние, и все это под предлогом восстановления репутации. А меня ты спросила? Может быть, я не хочу казаться лучше, чем есть. К тому же те, с кем я обычно провожу время, не купятся на подобную чепуху.

— А ты не находишь, что пора поменять круг общения? Может быть, тебе следует почаще видеться с людьми, которые надеются на лучшее, а не плетут сети из лицемерия и интриг. Пришла пора приобретать настоящих друзей вместо политических союзников, которые отвернутся от тебя при малейшей перемене ветра. Подумай, Питер, я ведь желаю тебе добра.

Слова Габриэллы задели его за живое. Даже себе он боялся признаться, что бесконечно одинок. Собственно говоря, он всегда был одинок, но сейчас почувствовал это особенно остро. Как он жил до сих пор? Ходил в клуб, играл в карты, участвовал в выборах, общался со множеством людей, но при этом ни одного из них не мог бы назвать другом. А в последнее время даже приятели отвернулись от него.

Никто не посочувствовал и не выступил в его защиту. Никто.

Впрочем, есть один человек, который всегда защищал его. И этот человек сидит рядом. Габриэлла. Против воли и здравого смысла Питер заглянул ей в глаза. Они манили его словно синие озера. Никогда и ни в ком не нуждался он так сильно, как в ней. Он мог бы и дальше довольствоваться пустыми развлечениями, если бы не принял тогда ее циничного предложения… если бы не разглядел в ней страстную женщину… если бы не полюбил ее…

Смятение, терзавшее его весь день, улеглось, и теперь Питер точно знал, что с ним происходит, он любит свою жену. Это чувство внутри него, оно засело прямо в сердце, и отмахнуться от него нельзя.

Питер импульсивно потянулся к Габриэлле, но тут же напрягся и отдернул руку.

— А может быть, это тебе пора прекратить вмешиваться в мою жизнь и начать жить своей? — насмешливо проговорил он.

Габриэлла похолодела. Превозмогая боль, она сделала еще одну попытку вернуть его.

— Питер, не нужно бесконечно напоминать мне о том, что я вторглась в твой дом, завладела имуществом… Я все это прекрасно знаю, но не могу ничего изменить. Мы женаты, и ты должен с этим смириться. Пойми, я не посягаю на твою свободу, я лишь хочу хотя бы частично вернуть тот выбор, который у тебя отняли, — глаза ее увлажнились. — Я хочу быть твоей женой, твоей любовницею и … твоим другом. Скажи же мне, Питер, чего ты хочешь? Выбор за тобой.

Он посмотрел на нее так, словно видел впервые. Больше всего на свете ему хотелось заключить Габриэллу в объятия, но… свой выбор он еще не сделал.

Стараясь ничем не выдать своих эмоций, Питер постучал в окошко кэбмена. Возница замедлил скорость и подъехал к тротуару. Питер резко поднялся, стукнулся головою о крышу кареты и выскочил так быстро, будто сам дьявол гнался за ним.

Габриэлла откинулась на спинку сиденья и дала волю слезам. Она все поставила на любовь и проиграла. Она старалась вернуть дружбу и не смогла. Что же делать? Обидные слова Питера снова и снова звучали у нее в голове. Пора начинать жить своей жизнью.

Жизнью без него…

Главным событием сезона обещал стать бал Абермалз Дерби. Собственно, после окончания крайне популярного дерби в Эпсоме было запланировано несколько балов, посвященных этому событию, но Абермалз стоял первым в списке. Все аристократы Лондона стремились на него попасть, но лишь четыреста избранных удостоились приглашений. Среди счастливчиков, разумеется, оказались леди Беатрис и Габриэлла Сэндборн.

Беатрис тщательно готовилась к этому выходу в свет. Первое, что она сделала, заказала великолепное бальное платье для Габриэллы. Потом принялась обучать невестку сложному дворцовому этикету и решилась даже отдать фамильные драгоценности в чистку, чего раньше никогда не делала, опасаясь, что камни подменят.

Если Беатрис хлопотала вовсю, то Габриэлла, напротив, не проявляла к балу ни малейшего интереса. Она почти не выходила из своей комнаты, плохо ела и часто плакала. Габриэлла тщательно скрывала свои слезы, но краснота и припухлость под глазами выдавали ее с головою.

Розалинда догадывалась, что между Габриэллой и Питером что-то произошло, но не могла добиться от дочери четкого и ясного ответа. Впрочем, ответ и без того был ясен. Габриэлла вела себя так, будто никогда больше не увидит своего мужа.

Первые два дня после приема девушка была как в лихорадке. Она выбегала в холл всякий раз, когда слышала звонок в дверь, но лишь для того, чтобы тут же вернуться к себе. Все не то, не то… Приходили знакомые леди Беатрис, подруги матери, а от Питера не было ничего. Ни письма, ни записки, ни весточки.

Настроение Габриэллы падало с катастрофической скоростью. Беатрис стала всерьез опасаться за ее здоровье, а Розалинда за психику.

— Она такая нежная и ранимая, — всхлипывала Розалинда. — Не понимаю, в чем мы ошиблись?

— Мы все сделали правильно, — утешала ее Беатрис, однако в голосе уже не было прежней уверенности.

Несмотря на заговор и перспективные планы, Габриэлла была так же далека от Питера, как и в самом начале…

Розалинда нашла дочь в маленьком садике позади дома. Габриэлла сидела, понурив голову, и вид у нее был такой, словно вся тяжесть мира лежала на ее хрупких плечах. Розалинда присела рядом, и уже секунду спустя, девушка всхлипывала у нее на плече.

— Ox, мама, ну почему с мужчинами всегда так сложно?

— Хотела бы и я это знать, — пробормотала Розалинда, похлопывая дочь по руке.

Габриэлла сделала судорожный вдох и спросила:

— А что если он ко мне никогда не вернется?

— Ну, вот еще? — возмутилась Розалинда. — Конечно, вернется, — добавила она, не особенно в это веря.

— А если все-таки не вернется, как ты думаешь, я смогу разлюбить его?

— Не знаю, милая, — глаза женщины наполнились слезами. — Я умею только любить, а, наоборот, у меня пока плохо получается. Что ж, будем учиться этому вместе.

Абермалз-холл сиял огнями и изысканным великолепием. Это внушительное строение из серого известняка с арочными окнами и фигурными чугунными решетками находилось на западном краю Лондона, а потому воздух здесь был свежим, а небо над головою удивительно ясным. Теплый июньский вечер, напоенный ароматами трав, и как нельзя лучше подходил для проведения праздника. Казалось, сама природа ликует вместе с собравшимися на бал аристократами. А съехалось их сегодня немало. Гораздо больше, чем было разослано приглашений.

Леди Беатрис и Габриэлла немного опоздали, и бедняге Джеку пришлось лавировать между другими экипажами, чтобы подвезти карету как можно ближе к парадному входу. Наконец, ему это удалось, и дамы ступили на центральную лестницу. Они вошли в бальную залу, и мажордом торжественно объявил:

— Леди Беатрис Сэндборн! Леди Габриэлла Сэндборн Сент-Джеймс!

• Предыдущая
• 73/81
• Следующая