Последний холостяк - Крэн Бетина - Страница 76

• Предыдущая
• 76/96
• Следующая

– Ага, теперь я, кажется, начинаю кое-что понимать! – воскликнул Ремингтон, прищурившись. – По-твоему, она должна провести здесь остаток своих дней. А может быть, ты просто-напросто удручена потерей близкого тебе человека? Так кто же из вас эгоистка? Ты или она? Помнится, ты и меня постоянно упрекала в этом грехе, Антония. Вот что я хочу тебе в связи с этим сказать: я рад, что познакомил своего дядю с твоей тетей! И счастлив, что они сбежали, словно юные влюбленные!

– Ты специально все это подстроил, жалкий интриган! – округлив от злости глаза, взвизгнула она. – Чтобы насолить мне! Признайся, что ты рассчитывал рано или поздно поженить старичков, чтобы тебе было легче меня охмурить. И ктоже, интересно, станет твоей следующей жертвой? Элинор? Гертруда? Или Мод?

Все присутствующие пришли в крайнее волнение и разом заговорили. Мнения спорящих разделились, кто-то поддерживал Ремингтона, другие взяли сторону Антонии. Этот гвалт и взрыв женских эмоций переполнили чашу терпения графа. Он сжал кулаки и закричал:

– Ничего я не подстраивал, Антония! Все произошло спонтанно. Люди во все времена встречались, знакомились и влюблялись без каких-либо особых умыслов, корыстных побуждений либо иных скрытых мотивов. Но тебе, как мне кажется, это невдомек.

Они с ненавистью уставились друг на друга, отказываясь уступить. Граф резко повернулся и, сбежав по ступенькам мимо остолбеневших дам, покинул этот дом, лишь эхо звука захлопнувшейся за ним двери еще с минуту напоминало всем о разразившемся здесь грандиозном скандале. Но как только оно стихло, вновь началась всеобщая суматоха.

Поднимавшаяся по лестнице Клео не выдержала нервного перенапряжения, споткнулась, пошатнулась и рухнула на площадку.

При виде этого Антония оцепенела. Крик ужаса, рвавшийся из ее груди, застрял в горле, а ноги вросли в пол. Наконец шок прошел, она сорвалась с места и бросилась к распластавшейся на лестнице старушке, восклицая:

– Очнись, Клео! Сейчас я пошлю за доктором!

Но бедняжка не подавала признаков жизни. Антония велела Хоскинсу съездить за врачом и с помощью других дам перенесла Клео на кровать в ее спальне. Хаос и всеобщее смятение сменились покоем и тишиной. Несколько женщин остались возле кровати больной, остальные разбрелись по комнатам. Все с нетерпением ожидали прибытия доктора.

Когда он пришел, Антония сопроводила его в комнату Клео и рассказала, как все произошло. Врач осмотрел больную и с сожалением сказал, что помочь ей не представляется возможным, теперь все будет зависеть лишь от Божьей воли. Отдав Антонии указания относительно ухода за впавшей в глубокий обморок старушкой, он ушел.

И потянулись часы томительного ожидания.

Из головы Антонии не выходили произнесенные мудрой Клео этим утром слова: «Никто из нас не вечен!» От постели больной она не отходила ни на шаг, пыталась разговаривать с ней, умоляла ее выздороветь, обещала исполнить любое ее желание. Но Клео продолжала лежать неподвижно, едва дыша, и, глядя на нее, такую хрупкую и беззащитную, Антония и себя почувствовала ранимой и уязвимой.

Как же ей не хватало в этот момент поддержки тетушки Гермионы! Она относилась к тому типу людей, одно лишь присутствие которых улучшает всем настроение, делает вино слаще, свет – ярче, день – яснее, еду – вкуснее. Не будь ее рядом, Антонии труднее было бы преодолевать жизненные невзгоды. Теперь же сердце Антонии сжималось от мучительной боли, а досада на сбежавшую тетушку стремительно нарастала.

Антония еще раз взглянула на Клео, напоминавшую крохотного воробушка, и поняла, что потеряла Гермиону навсегда, как потеряла хрупкую веру в Ремингтона, а сейчас вдобавок теряет и горячо любимую старую актрису.

Никогда в жизни ей не было еще так одиноко.

К девяти часам вечера в клубе «Уайтс» всегда царило оживление, но сегодня там было особенно шумно и многолюдно. Входя в клуб, Ремингтон приосанился, готовясь к встрече с недругами и злопыхателями. Он собирался напиться вдрызг, чтобы забыться и не страдать от горестных мыслей и постоянной тоски. А еще лучше было бы расплющить какому-нибудь негодяю нос или выбить ему зубы, чтобы навсегда отбить у него охоту встревать в чужие дела и зубоскалить, перемывая с приятелями его, Ремингтона, и Антонии косточки.

Долго подыскивать жертву ему не пришлось.

В дальнем углу зала сидела за своим обычным столиком хорошо знакомая графу компания, разрушившая его жизнь.

Зло прищурившись, Ремингтон подошел к своим бывшим приятелям и, с размаху шлепнув по стойке ладонью, потребовал, чтобы ему подали рюмку коньяку.

Бэзил Трублуд побагровел и толкнул Картера Вулворта локтем в бок. Глаза Альберта Эверстона остекленели. Ремингтон стиснул кулаки, предвкушая удовольствие от первого удара.

– Послушай, Ландон, где ты пропадал? Надо что-то срочно предпринять, ситуация чрезвычайно опасная. Что скажешь? – заговорщическим шепотом произнес Вулворт, подбежав к стойке и подождав, пока граф выпьет свой коньяк. Но Ремингтон промолчал.

– Верно, старина, раз вместе заварили эту кашу, надо вместе ее и расхлебывать, – икнув, громко сказал изрядно пьяный Эверстон. Ремингтон и его не удостоил ответом.

– Если бы ты на ней женился и держал ее в строгом ошейнике, ничего подобного бы не случилось, – промолвил Трублуд, нервно озираясь по сторонам. Лорд Карр помрачнел.

– Все наши надежды теперь только на тебя, Ремингтон! – прошипел Бертран Ховард, тараща испуганные глаза. – Вот-вот дело дойдет до суда, и тогда все мы будем опозорены!

– Раньше надо было шевелить мозгами, пьяные идиоты! – рявкнул граф, расправляя плечи. – О чем вы думали, когда вламывались среди ночи в мой дом? Да вас за одно это убить мало! Вы разрушили мне всю жизнь!

Он отвернулся, намереваясь уйти, поскольку потерял желание поколотить этих безмозглых пьяниц, но Эверстон удержал его, схватив за руку. Вулворт с мольбой во взгляде громко прошептал:

– Послушай, старина Ландон! Ты должен выручить нас!

Наши жены скрываются в доме этой драконихи. Она не позволяет нам даже поговорить с ними!

– Да, они точно там! – подтвердил другой брошенный женой муж. – Но леди Антония не пустит нас даже на порог! Будь добр, замолви за нас словечко.

– Пусть отпустит наших жен, черт бы ее подрал!

– Это она все подстроила, хитрая стерва! Вот они и убежали.

– Перестаньте говорить все разом! – воскликнул Ремингтон, изумленный услышанным. – Чего вы от меня хотите? Чтобы я заставил ваших бежавших жен вернуться к вам? Да вы просто обезумели! – Он выдернул руку из хватки Эверстона и добавил: – Как я раньше не догадался, что связался с компанией спятивших пьяниц! Только дуракам могло прийти в голову нести всякий вздор о злых драконах и ловушках для холостяков…

Внезапно его осенило: так вот кем были те миловидные молодые дамы, которых он видел утром в доме Антонии! Она утверждала, что они сбежали от своих мужей, не вынеся их упреков и унижений. Ситуация начинала проясняться.

– Боже правый, а ведь женушки и в самом деле там! – промолвил он, с отвращением глядя на осоловевшие красные физиономии. Теперь ему стало понятно, чем во многом обусловлен гнев Антонии – жалобами ее протеже на грубость и хамское обращение бессердечных мужей-болванов. И еще тем, что она сама же и поженила их, руководствуясь благими намерениями и прекраснодушными идеями.

Граф почувствовал, что надо бежать отсюда без оглядки, пока он сгоряча не наломал дров.

– Что я могу вам сказать, господа, – произнес он, с трудом сдерживая накипевшую злость. – Вы получили по заслугам. И нечего сетовать на коварство жен, лучше радуйтесь, что сбыли их с рук и обрели наконец желанную свободу.

С этими словами он повернулся и пошел к выходу.

Приятели растерянно переглянулись, красные от стыда и бессильной ярости, не сговариваясь, повскакивали с кресел, чтобы догнать Ремингтона. Им удалось перехватить его в вестибюле, когда швейцар подавал ему с поклоном трость и шляпу.

• Предыдущая
• 76/96
• Следующая