Последний холостяк - Крэн Бетина - Страница 93

• Предыдущая
• 93/96
• Следующая

– И каким же, любопытно, образом? – спросил прокурор и, проследив восторженный взгляд свидетеля, устремленный на умиленное лицо Маргарет, пришел в ярость.

– Выгода, сэр, заключается в бесценной подруге жизни, которую я обрел. – При этих словах Маргарет одарила его теплой улыбкой. – Я, помнится, как-то сказал графу Ландону, что муж обязан не скупиться на подарки своей жене, делиться с ней всем, чем он обладает. Ибо взамен он получит гораздо больше, особенно от такой супруги, как моя Маргарет.

На этом взбешенный прокурор закончил допрос. Адвокат заявил, что не имеет к свидетелю никаких вопросов. Суд отпустил Эверстона. Сторона обвинения попросила предоставить ей несколько минут для совещания. Альберт пошел по проходу к лестнице, ведущей на балкон. Плача от счастья, Маргарет побежала к нему навстречу. Антония наблюдала эту трогательную сцену с некоторым недоумением. Выступления свидетелей казались ей абсурдными и неправдоподобными. Обернувшись, она заметила в глазах Ремингтона скачущих проказливых чертиков. Неужели он рискнул надоумить своих приятелей дать в суде ложные показания под присягой? Что ж, как ни опасна эта затея, успех ее превзошел все ожидания. Своими выступлениями в суде Вулворт и Эверстон доказали, что они пересмотрели свои взгляды на брак, помогли Ремингтону, а главное – вернули своих женушек.

Пожалуй, она недооценивала графа, решила Антония и вновь посмотрела в его сторону. Какой же он, оказывается, плут! И приятелям сумел помочь, и с себя снял часть обвинений. Тем временем прокурор вновь обратился к судье:

– Ваша честь! Прошу вас разрешить внести в список свидетелей еще одну фамилию! Этого человека пока не нашли, но его усиленно разыскивает полиция. Показания, которые он может дать в суде, помогут нам установить истину.

– А как зовут этого свидетеля? – спросил судья.

– Руперт Фитч, ваша честь. Он репортер «Гафлингерс газетт», – последовал ответ.

Антония обмерла, вспомнив этого мерзавца, лежащего сейчас на кушетке в каморке на верхнем этаже ее дома. Для дачи показаний под присягой в данный момент он явно был не готов…

– А пока сторона обвинения вызывает свидетеля Бэзила Трублуда, – сказал прокурор.

Обуреваемая страхом, Антония стала слушать, как Трублуд уверенно отметает все надуманные нападки на графа. Произнося пылкую речь, свидетель смотрел, однако, не на судей, а на свою бледную и хрупкую красавицу супругу, сидевшую в первом ряду на балконе. Он утверждал, что брак двух людей, далеких от совершенства, предопределен божественным промыслом, а потому дает чудесный плод, называемый любовью. Те, кто любит, прощают друг другу все ошибки и недостатки, понимая, что все люди смертны и грешны. За свою недолгую супружескую жизнь с Элис, подчеркнул Трублуд, он успел осознать главное – то, что его дорогая супруга, при всех ее недостатках, ему кажется воплощением совершенства.

Глаза Антонии затуманились слезами. Элис разрыдалась от радости и побежала к своему дорогому супругу. Взявшись за руки, счастливая пара покинула зал. Суд объявил перерыв до завтрашнего утра. Публика потянулась к выходу, впереди всех бежали репортеры, торопясь в редакции. Обменявшись выразительными взглядами, расстались до утра и Антония с Ремингтоном. В окружении преданных подруг она отправилась домой сочинять за больного Руперта Фитча отчет о первом дне судебного заседания.

На другое утро возле центрального уголовного суда собралась еще более шумная и разношерстная публика. В толпе появились активисты профессиональных союзов с пачками листовок в руках, члены общества защиты прав женщин, торговцы лекарствами и подростки с оставшимся после Рождества печеньем. Шустрые газетчики оглашали шапки утренних газет. Заголовок статьи в «Гафлингерс газетт», написанной Рупертом Фитчем, возвещал: «Процесс складывается в пользу Ландона!», ему вторил заголовок в «Телеграф» – «Святой апостол Павел свидетельствует в пользу стороны защиты!». Оценки первого дня суда над графом Ландоном других изданий были более сдержанными, однако способствовали повышению читательского интереса к этому процессу. Побочным эффектом многочисленных публикаций в прессе стало заметное уплотнение толпы, что, в свою очередь, затруднило проникновение в здание леди Антонии и ее свиты.

Заняв наконец свое место, она стала высматривать в зале Ремингтона. Вот его ввели через боковой проход для подсудимых, и он, подняв голову, приветливо улыбнулся ей. Она ответила ему нежным и ласковым взглядом, в который вложила всю свою любовь.

Заседание началось с допроса Бертрана Ховарда. На вопрос адвоката, получал ли он от Ремингтона Карра советы относительно семьи и брака, свидетель ответил, преданно глядя на свою супругу:

– Да, сэр! Как-то раз, вскоре после моей женитьбы, граф дал мне одну великолепную рекомендацию: не жалеть ни времени, ни сил ради скорейшего достижения гармонии со своей женой. Я последовал этому мудрому совету и не жалею об этом. Ибо общение с моей драгоценной супругой для меня всегда истинно райское наслаждение.

– Вы хотите сказать, свидетель, что Ремингтон Карр, утверждавший в своих статьях и речах, что «супружество – это противоестественный и обременительный союз двух разнополых индивидуумов», порекомендовал вам стремиться к гармоничным семейным отношениям и получать от этого удовольствие?

– Да, сэр, вы правильно меня поняли, – подтвердил Ховард.

– У меня больше нет вопросов, – пробурчал раздосадованный прокурор. – Свидетель может идти.

Занявший место Ховарда лорд Ричард Серл начал свою речь с утверждения, что его брак вовсе не разрушен графом, как полагает обвинение. Более того, добавил Серл, поглядывая на Дафну, его друг Ремингтон много раз убеждал его, что брак – это надежный бастион, защищающий супругов от любых жизненных невзгод. Свою любимую жену Дафну он сравнил бы с тихой укромной бухтой, в которой всегда царит благодатный штиль и светит солнце. И ему трудно представить, где еще он смог бы бросить якорь, устав от предательских ударов коварной судьбы-злодейки. Брак облагораживает человеческую натуру, усмиряет чересчур темпераментных мужчин, таких, к примеру, как он сам, и улучшает их характер. Имея супругу, подобную Дафне, любой мужчина начнет самосовершенствоваться, стремясь быть достойным той, которой принадлежит его сердце.

Прокурор лишь махнул рукой, показывая, что свидетель свободен, и уткнулся носом в разложенные перед ним на столе документы.

Услышанные на процессе слова запали Антонии в душу. Теперь она отчетливо поняла, как велико влияние брачного союза на заключивших его влюбленных. В браке им гораздо легче переносить жизненные невзгоды, веселее в пору удачи; брак облагораживает их сердца, учит их терпимости и искусству принимать и делать подарки; он скрашивает скуку ежедневной житейской суеты, утешает и успокаивает в старости; помогает им изжить свои недостатки и предрассудки.

Она так увлеклась анализом своих новых эмоций и мыслей, что не услышала, как секретарь вызвал в зал следующего свидетеля. В реальный мир ее вернула тетушка Гермиона, толкнув локтем в бок. Антония нахмурилась и недоуменно оглянулась по сторонам: все подруги смотрели на нее с тревогой и «удивлением. Разгадка их поведения не заставила себя долго ждать. Секретарь снова громко выкрикнул имя свидетеля:

– Миссис Антония Пакстон! Предстаньте перед судом и поклянитесь говорить только чистую правду!

Антония вздрогнула, вздохнула, чтобы успокоиться, и встала. По залу прокатился шепоток: «Вот она! Та самая таинственная вдова!» Густо покраснев, Антония стала пробираться к лестнице. Вступив наконец на кафедру для свидетелей, она почувствовала дрожь в коленях и головокружение. Ей показалось, что устремленные со всех сторон на нее взгляды пронзают ее насквозь. Десятки людей – адвокатов, репортеров и просто любопытных граждан – затаив дыхание ждали, когда она начнет отвечать на каверзные вопросы.

– Расскажите нам, миссис Пакстон, – обратился к ней Кингстон Грей, – при каких обстоятельствах вы познакомились с графом Ландоном.

• Предыдущая
• 93/96
• Следующая