Райская сделка - Крэн Бетина - Страница 36

• Предыдущая
• 36/100
• Следующая

— Дисциплина в вашем отряде, майор, — это ваше дело, а результаты — мое, — презрительно усмехнулся Гаспар, уколотый уверенным тоном аристократичного бостонца. — А что касается результатов, то могу сообщить вам одну новость, которая поможет вам искупить прискорбные неудачи. Встреча винокуров в Питсбурге прервана два дня назад, эти негодяи разбежались по своим норам. Им недостает твердости для настоящей борьбы. Сразу сложили оружие, когда увидели наши военные силы и поняли, что президент Вашингтон не простит предательства. Но некоторые из них поклялись и дальше выступать против налогов и, возможно, направляются как раз сюда. Будем надеяться, вы сумеете их арестовать, когда они здесь окажутся.

— Я не могу фабриковать улики, полковник, — сказал Таунсенд, весь посерев от сдерживаемой ярости. — Как мне доказать, что они винокуры, если у них нет ни винокурен, ни спиртного?

— Не ваше дело, майор, доказывать это. Я не вернусь к своему начальству с пустыми руками, а они не обратятся к национальному суду без лидеров этого дьявольского заговора против нашего народа. Ваш долг заключается в том, чтобы произвести аресты, майор, а остальным займется суд. — И он поднялся с холодной улыбкой, обнажившей пожелтевшие и испорченные зубы. — Завтра утром я и мои адъютанты уезжаем, майор, а вам советую как следует позаботиться о том, чтобы мы с вами заслужили благодарность. А сегодня нам с адъютантами понадобятся в этом заведении комнаты на ночь.

Ночь опустилась на Рэпчер-Вэлли, словно ледяной черный покров. Бледный свет луны не в силах был разогнать мрак, и даже свет звезд, казалось, не долетал до земли с чернильно-черного неба. После того как тетушка Кейт ушла спать, Уитни со стариками собрались в кухне, чтобы в последний раз уточнить все детали плана. Дядюшка Баллард зевал и кивал головой, а дядюшка Джулиус неохотно соглашался с предложениями Уитни. Наконец они побрели в комнату Блэкстона Дэниелса, где ночевали две последние ночи.

Сидя без света в своей спальне, Уитни дождалась, когда тетушка Кейт окончательно уснула. Тогда она надела штаны и башмаки и потихоньку выскользнула из дома, держась в тени, чтобы не попасться на глаза солдатам, которые теперь день и ночь следили за домом. Она быстро шла вдоль дороги, сердце ее колотилось, засунутые в карманы руки были холодными как лед. «Теперь уже поздно отступать! — убеждала она себя. — И нечего думать о том, что придет в голову майору, когда он обнаружит тебя в своей постели, — ворчала она на себя. — Скажешь ему, что в твоем появлении нет ничего личного».

Бесшумно, как тень, перебегая от хижины к хижине, она перебралась через весь поселок и тихо проникла в таверну через дверь кухни. В темноте Уитни стала подниматься на второй этаж, вздрагивая от еле слышного скрипа ступеней. Когда она приоткрыла дверь комнаты майора, старые петли слабо взвизгнули, и девушка застыла на месте, затаив дыхание. Но прошла секунда, другая, все было по-прежнему тихо, и она осторожно притворила за собой дверь. Уитни постояла у порога, ожидая, пока глаза привыкнут к еще более густой тьме, и наконец из мрака выступили очертания скудной мебели, среди которых темнела высокая кровать. Уитни судорожно перевела дыхание.

Сняв куртку и башмаки, она аккуратно положила их в сторону и постояла, понимая, что следует избавиться и от штанов. Но, наполовину расстегнув рубашку, замерла, чувствуя внутри неудержимую дрожь. Оставшись в одной рубашке, она забралась под одеяло в кровать майора. Она лежала, застывшая от холода, напряженно вытянувшись, и старалась не думать о неминуемой ярости Таунсенда, сосредоточившись на том, что скоро он будет вынужден уйти из долины.

Уйдет. Ее угнетает эта мысль, поняла она без прежней тревоги. Он соберет свои вещи и уедет, проклиная даже землю, по которой она ходила, и она никогда не увидит его красивое выразительное лицо, никогда не увидит, как движется его сильное ловкое тело, никогда больше не почувствует его горячие губы на своих и его тело рядом со своим. И эти шелковистые волосы, эти губы… Она повернула голову набок, словно отгоняя от себя непрошеные воспоминания, и ощутила запах его тела, который хранили его простыни. Кровь стремительно побежала по ее жилам, Уитни стала согреваться, как будто вместо майора ее согревала в своих объятиях его кровать. Она старалась вдыхать как можно глубже, задерживая в себе этот запах. Ей не хотелось думать о том, как все будет в долине после того, как он уедет. Ей не хотелось думать о том, как много изменилось в ней и вокруг нее за такое короткое время.

— Боже ты мой!

Кейт Моррисон резко села в постели, прижав руки к безумно колотившемуся сердцу. Весь дом содрогался и вибрировал от громоподобного храпа, от которого у нее по спине побежали мурашки. Она взяла себя в руки и глубоко вздохнула. Или на дом напала стая голодных волков, или это опять храпят старики. Как они могут спать при таком чудовищном храпе?

Кейт встала с кровати, сунула ноги в тапочки, набросила теплый халат и зажгла свечу, чтобы светить себе на лестнице. Ей пришлось долго и громко стучать в дверь спальни, прежде чем оглушительный храп стал чуть тише. Вскоре на пороге появился всклокоченный дядюшка Джулиус.

— Вы опять храпите, дядя Джулиус! — Кейт приходилось кричать, чтобы заглушить храп дядюшки Балларда. — Извините, но я ни на минуту не могу заснуть. Вы можете что-нибудь сделать?

Сонно моргая, дядюшка Джулиус нахмурился и поскреб голову. За долгие годы совместной жизни братья привыкли к храпу друг друга. Но сейчас он его услышал. Шаркая тапками, он вернулся к кровати и стал толкать Балларда, чтобы тот перевернулся на бок, но безуспешно. Наконец он залез на кровать и прокричал в самое ухо брата:

— Проснись, старый дурак! Баллард всполошенно вскочил:

— Что? Что? Уже пора?

— Замолчи, Баллард. — Джулиус потащил его за руку из кровати. — Ты опять так страшно храпишь, что разбудил Кейт. Пойдем, я отведу тебя спать в сарай.

Кейт не стала возражать, больше того, она помогла им собрать одеяла и отдала свою свечу, чтобы освещать дорогу. Затем поднялась наверх, снова забралась в свою теплую постель и уютно улеглась, надеясь на этот раз как следует выспаться.

В это самое время в конюшне, закопавшись в стог соломы рядом со стойлом, в котором майор держал свою лошадь, дежурил Робби Дедхем. По плану Уитни ему принадлежала самая ответственная роль, которую ему доверили, полагаясь на его исполнительность и быстроту ног. Ни на минуту не задремав, он неустанно вглядывался в темноту. Миновала полночь, за ней медленно прошли еще три часа. В половине четвертого он встрепенулся и затаился, услышав стук копыт и громкие вздохи кобылы, которую майор завел в конюшню. Мальчик сидел не шевелясь, пока Таунсенд не вышел. Тогда он вылез из соломы и выскочил из конюшни. Перед ним лежала пустынная поляна, и он побежал от дома к дому, как лисица на ночной охоте, держа направление на ферму Дэниел-сов, где должен был дать сигнал старикам.

Но, добравшись до дома Дэниелсов и бесшумно проникнув в незапертую дверь, он не нашел стариков в спальне Блэка Дэниелса. Ни дядюшки Джулиуса, ни дядюшки Балларда. Он крадучись обошел дом, но их нигде не было. «Где же они? — думал растерявшийся мальчуган. — И что я скажу Уит, когда не выполню ее приказание?» Таинственная тишина и непривычные очертания мебели пугали его, и он быстро выбежал из дома, забыв придержать за собой дверь кухни.

Когда мальчик пробегал мимо сарая, он вздрогнул, увидев таинственное неземное сияние, проникавшее наружу сквозь приоткрытую дверь, и с сильно бьющимся сердцем и вспотевшими ладонями нерешительно подошел поближе. Из двери доносились раскаты страшного грохота… С каждым его шагом они становились все громче и страшнее. Это рычит горный лев, приготовившийся к прыжку, подумал мальчик, или же это хищный рев самого дьявола, совершающего свои проделки под покровом ночи. Он замер, когда дьявольские звуки, хрип, казалось, затихли. Затем они снова загремели, в два раза громче, от страха мальчик закричал и бросился бежать, как испуганный кролик: он метнулся через двор и, оказавшись на дороге, что есть силы припустился домой. Его преследовал страшный шум, дьявол схватил его и оскалил свои клыки! Робби стал бешено колотить по когтям дьявола и, вырвавшись у него из лап, помчался так, как будто от этого зависела его жизнь. Некоторое время за своей спиной он еще слышал рычание дьявола и его тяжелое дыхание и шаги — клацанье его копыт! Затем чудесным образом, когда он уже молился о спасении, дьявол отказался от погони, и он полетел один через глухую ночь.

• Предыдущая
• 36/100
• Следующая