Я покорю Манхэттен - Крэнц Джудит - Страница 32

• Предыдущая
• 32/127
• Следующая

— «Бижутерия и банты», — тут же ответила Мэкси.

Она ни минуты не сомневалась, что, если бы отец был жив и перед ним стоял выбор, он взял бы именно этот, свой первый журнал-талисман, принесший ему удачу.

— Что ж, попытаюсь уговорить твою мать, Мэкси, но пока что обещать ничего не могу.

— Дерьмо все это! — Мэкси резко поднялась и направилась к двери. — С сегодняшнего дня я считаю себя главным редактором журнала, — заявила она, выходя. — С этой минуты! И не надо провожать меня до лифта. Сама дойду.

Усталая, но с чувством одержанной победы, переполнявшим все ее существо, вошла Мэкси в свою квартиру на шестьдесят третьем этаже «Трамп Тауэр». Она далеко не была уверена, что ей удалось «прижать» Каттера, чья репутация надежного, хотя и не слишком удачливого, банкира могла все же вынести этот удар, затрагивающий лишь его деловое чутье. За последний десяток лет многие журналы мирно почили в бозе — о них слегка погрустили и тут же забыли. Поворачивая ключ в замке, Мэкси вдруг подумала: ведь будь Каттер одним из многоопытных членов редколлегии «Эмбервилл пабликейшнс», ей вряд ли удалось бы повлиять на него своими угрозами насчет пресс-конференции. А вообще интересно, как они созываются, эти пресс-конференции?

— У-у-у!

Мэкси повалилась на пол под тяжестью какого-то босоногого долговязого существа, с диким криком набросившегося на нее сзади: тяжесть заметно увеличивали рюкзак и три теннисные ракетки в чехлах. Существо продолжало орать и стискивать ее до тех пор, пока Мэкси не попросила о снисхождении.

— Мамочка, маленькая ты моя, миленькая ты моя! — радостно завопило существо. — Ты уже приехала? А я-то захожу в дом, залезаю в холодильник — а там ничего! Но ты здесь, значит, не дашь мне умереть с голоду, мамочка моя родная, ты же всех помогаешь спасать от голода, так спаси и меня.

— Детка, Анжелика, ради бога, ты мне все кости переломаешь. Отпусти! — жалобно взмолилась Мэкси: за время пребывания в теннисном спортлагере ее одиннадцатилетняя дочь выросла, кажется, чуть не на полголовы. — Что ты тут вообще делаешь? Ты же собиралась вернуться из лагеря только на следующей неделе?

— Да, но после того как я продула в одной восьмой финала, то решила, что с меня хватит. Это просто неприлично, когда тебя выставляют в одной восьмой. Можно продуть в четвертьфинале, но проиграть в одной восьмой — это же чудовищно!..

— Анжелика, а как ты вернулась из своего лагеря? Ты что… Уж не голосовала ли ты на дороге? Боже… — Мэкси пришла в ужас.

— Да нет. Позвонила папе, он выслал на билет. Я, конечно, летела, и он меня встречал в аэропорту. Но времени, чтоб еще и покормить, у него не было… то есть он купил чего-то пожевать, но мало. Подумаешь, гамбургеры и пара молочных коктейлей с шоколадом. Ты видишь, как я выросла! Правда здорово? Теперь уж я никогда не буду такой каракатицей, как ты и большинство других. Может, еще стану фотомоделью? Как ты думаешь, мне надо делать пластическую операцию носа? У нас в лагере все девчонки собираются делать. А куда мы пойдем ужинать, ма? Тебе что, па звонил в Европу, что я возвращаюсь раньше, и ты поэтому прилетела? Да, у меня теперь есть прозвище — Чип.[17] Так меня и зови. А я буду тебя звать Мэкси. Так взрослей звучит.

— Зови меня как хочешь, — простонала в ответ мать, когда Анжелика особенно «нежно» сдавила ее, — но я все равно не буду звать тебя Чип. Всему должен быть предел. — Мэкси изо всех сил уперлась руками в плечи нависшей над ней дочери и, оторвав ее от себя на несколько дюймов, вгляделась в повзрослевшее лицо девочки.

Интересно, какие комбинации генов понадобились, чтобы произвести на Свет это существо, обещающее вырасти в классическую красавицу, от которой многим еще предстоит потерять голову? Эмбервиллы, Адамсфил-ды, Андерсоны, Дэйлы, Каттеры — все они внесли свою лепту в появление на свет этого потрясающе поэтически-романтического гибрида, каковым является Анжелика Эмбервилл Сиприани.

Но в чертах ее лица проглядывало в основном лицо отца, Рокко Сиприани: великолепного Рокко, Рокко — человека эпохи Ренессанса, Рокко — восхитительного задумчивого, Рокко, с его черными как смоль волосами и сверкающими глазами, Рокко, чьи предки покинули Венецию (может, единственные венецианцы, кто сделал это добровольно) ради Америки около ста лет назад.

— Ну а какое прозвище ты выбрала для отца? — продолжала Мэкси, как всегда стараясь быть по отношению к своему первому экс-супругу максимально вежливой: по условиям развода Анжелика находилась на их совместном попечении.

— Что? Мэкси, ты бываешь просто отвратительной, нет, правда. Никто не придумывает прозвищ для отцов, ясно? Иногда я прямо начинаю за тебя бояться.

— Так. Значит, двойные стандарты по-прежнему в силе, — произнесла Мэкси, поняв, что сопротивляться бесполезно. — И не спрашивай, что это означает. Ты уже не маленькая, скоро сама узнаешь.

— Давай режим насчет ужина… — Анжелика начала, расхаживая по комнате, вытряхивать содержимое рюкзака на пол. — Что-нибудь из таиландской кухни или японское «шуши». В лагере кормежка была пресноватой, для провинциалов, может, и ничего, а для меня, сама знаешь… Этот вязкий белый хлеб, желто-оранжевый пластмассовый сыр тонюсенькими ломтиками, розовые колбаски… Уже два месяца я не ела ничего вкусного.

— Послушай, Анжелика. Мы еще вернемся к твоему желудку через некоторое время. Ты еще, кажется, не спросила, как я поживаю.

— Ну и как ты поживаешь, ма? — дружелюбно поинтересовалась Анжелика, занятая поисками пары чистых носков.

— Я стала новым главным редактором «Бижутерии и бантов».

— Как это?.. Встретила очередного замечательного мужчину в своей жизни? У меня в последнее время как раз наметился дефицит по части отчимов.

— Обещаю: у тебя никогда больше их не будет, Анжелика! Сколько можно тебе говорить. Насчет «Би-Би» это вполне серьезно. Я стала его редактором.

— «Индустрия одежды», ежемесячник? — От удивления Анжелика прекратила свои бесплодные поиски. — Зачем тебе понадобился этот прелестный журнальчик?

— О чем ты говоришь?

— «Би-Би»… Дедушка мне рассказывал, что раньше он назывался «Индустрией». Да там даже на обложке написано, правда мелкими буквами. А название «Би-Би» ему с горя придумали, чтоб немного оживить. Но от одного названия толку мало. Дедушка говорил, что продолжает его печатать из жалости к тем, кто там столько лет работает… Они никакой другой работы уже не получат, а многие пробыли в журнале чуть не всю жизнь. Дедушка уже давно утратил к нему всякий интерес. Нет, правда, ма, ты когда держала в руках его номер последний раз? По-моему, он выходит теперь только для коллекционеров. Экзепляров двести, наверное, не больше. Скукота.

— Анжелика, откуда ты все это взяла?

— А мы с дедушкой иногда говорили о делах… Он еще один раз похвалил меня, что я одна в нашей семье что-то смыслю в издательском бизнесе. Слушай, Мэкси, у тебя нет лишней пары носков, а? Я верну, не бойся… Что с тобой, ма? У тебя вид какой-то чудной. Может, из-за разницы во времени? Ты каким самолетом летела? А, ты, наверное, с голоду умираешь, как и я? Ма, в Венецию мы когда едем?

— В Венецию? — Мэкси посмотрела на дочь отсутствующим взглядом.

— Ты что, не знаешь? Про две недели в Венеции? Это в Италии, между прочим. И надо успеть до начала занятий в школе. — Анжелика разговаривала так, как обычно разговаривают с дряхлыми, непонятливыми стариками. — И не говори «Венеция» таким дурацким тоном, как будто у нас уже не заказаны билеты. И много месяцев назад!

— Да, но мы не можем ехать.

— Ты же обещала!

— Венеция отменяется. Прости. Я потом что-нибудь придумаю. А сейчас я должна идти на работу. В «Индустрию одежды».

— Господи! Ты это серьезно? У нас что, деньги кончились?

— Нет, просто я сделала капитальную глупость.

— А это что, лучше лли хуже?

— Господи, хуже, да еще как! Катись все к…

• Предыдущая
• 32/127
• Следующая