Крестоносец - Астахов Андрей Львович - Страница 7

      - Понятно. Ты не устал от моей болтовни?

      - Нет, я тебя готов сутками слушать. И смотреть на тебя.

      - Перестань, во имя предков, а то я рассержусь!

      - Не сердись. И если можно, последний вопрос.

      - Я слушаю.

      - Как тебе удалось почти месяц прожить в нашем мире? Ни денег, ни документов, ни друзей, ни жилья, ни работы.

      - Как? - У Домино в глазах сверкнули озорные огоньки. Наклонившись, она подняла что-то с земли и подала мне. - Смотри.

       Я взглянул - и обомлел. У меня в руках был самый настоящий российский паспорт на имя Азариной Дарьи Эльдаровны, 1992 года рождения, уроженки города Елабуга, Татарстан. С фотографии в паспорте на меня смотрела Домино. Я открыл страницу со штампом регистрации и прочитал: "Город Москва, улица Механическая, дом 6, корпус 1, квартира 112".

      - Да, нехило ты устроилась, - сказал я, догадываясь, что паспорт - это какой-то хитрый магический трюк. - Московская прописка, это тебе не хухры-мухры. Он настоящий?

       Вместо ответа Домино забрала у меня паспорт, взмахнула им у меня перед носом - и паспорт гражданки Азариной превратился в желтый кленовый лист.

      - Я так и подумал, - произнес я. - Такие штуки у нас Вольф Мессинг умел делать. Тоже, наверное, эльф был. С деньгами, как я понял, та же ловкость рук?

      - Естественно. На второй день я познакомилась с одной девушкой на рынке, и она предложила мне вместе снимать квартиру. Честно говоря, мне ваш мир не очень понравился. Он безопасный, гораздо безопаснее, чем наш, но слишком уж в нем много шума и грязи. И еще, мне было трудно общаться с другими людьми. Ты первый, к кому я почувствовала доверие.

      - Ладно, ладно, - проворчал я, очень польщенный словами Домино. - Передохнули, топаем дальше.

       Хоть клеймор и весил от силы килограмма два вместе с ножнами, но таскать его в руке было неудобно - достаточно длинная штука. Если повезет наткнуться по дороге на добрых людей, надо бы раздобыть какой-нибудь ремень и приспособить оружие для транспортировки за спиной.

       Эх, Андрей Михайлович, дорогой, не хотел я становиться твоим наследником, а пришлось. Что за сволочная штука жизнь!

       И даже думать не хочется, что кто-то будет носить этот меч после моей смерти.

       Стук топора о дерево мы услышали задолго до того, как увидели дом - добротный деревянный сруб, крытый соломой и окруженный срубными же пристройками. Высокий, почти в рост человека плотный плетень мешал разглядеть того, кто орудовал во дворе дома топором.

      - Постой-ка здесь, - предложил я Домино, а сам, положив правую ладонь на рукоять меча, направился к дому.

       Учуяв меня, яростно забрехала собака - судя по тембру лая, очень даже немаленькая и сердитая. Стук топора затих. Я подошел к плетню и заглянул за него. Во дворе, усеянном щепками и овечьим горохом, перед домом, красовалась внушительных размеров поленница, а подле нее стоял невысокий краснолицый старик с козлиной белоснежной бородкой и буйной курчавой шевелюрой, стриженной в скобку. У его ног громоздилась куча свеженарубленных дров, а в колоде торчал большой топор.

       Определенно наш, российский пейзаж. И дед, безусловно, русского, точнее старорусского образца. Эдакий кержак в домотканой рубахе и овчинной безрукавке. Странно, может быть, мы с Домино выбрались из этого самого чертова Пакс?

      - День добрый, отец! - крикнул я, стараясь перекричать здоровенного волкодава, рвущегося с привязи в другом конце двора. - Бог в помощь!

      - Чего? - Старик приложил ладонь козырьком ко лбу, рассматривая меня.

      - Бог в помощь, говорю. Не пустите ли путников передохнуть?

      - Каких еще путников? - Старик немедленно выдернул колун из колоды. - Никого не ждем, никого не привечаем.

      - Шел я тут с родственницей своей в город, да заплутал, с дороги сбился. Не скажешь, что это за место?

      - Дом это мой, вот что за место, - буркнул старик. - Погодь, собаку пойду уйму.

       Я дождался, когда дед, заперев своего четвероногого защитника в овин, вернулся обратно - опять же с топором в руке, видно, не доверял мне.

      - Говоришь, в город шел? - осведомился дед с энкаведешным прищуром.

      - Ага. Сам-то мы не местные, издалека, вот и потеряли дорогу. Ходим весь день кругами, слава богу, рубку твою услышали.

      - Одежка у тебя чудная. Ты ведь не из роздольских будешь?

      - Да можно и так сказать.

      - А по-нашему чисто говоришь, - зловещим тоном заметил старик.

      - Говорю, чего уж.

      - А сродственница твоя где?

      - Тут, в рощице ждет. Собаку твою боится.

      - А может, чего другого боится?

      - Другого? - Я вопросительно посмотрел на старика. - Чего же именно?

      - Стой тут, - велел дед и ушел в дом.

       Не было его довольно долго. Я уже испугался, что из дома сейчас покажется эдак дюжина крепких дедовых домочадцев, сынов, зятьев и сватьев, и начнется подробный допрос с пристрастием и рукоприкладством, но старик вернулся один. С неизменным топором в правой руке и с вязанкой чеснока в левой.

      - На-ка, съешь, - сказал он, оторвал от вязанки одну головку и бросил мне через плетень.

      - Это еще зачем?

      - Ешь, говорю.

      - Ты чего, думаешь, что я упырь? Так упыри днем не ходят, дедуля.

      - Много ты знаешь об упырях, теля молочный! Жри чеснок, кому сказано!

       Я поднял головку, отломил зубок, очистил от шелухи и надкусил. Чеснок был адской ядрености - не иначе, дедок его регулярно поливал концентрированной серной кислотой вместо воды.

      - Чего, хорош чесночок? - осведомился старик.

      - Воды... воды дай!!! - заорал я, ладонью нагнетая воздух в пылающий рот.

       Старик кивнул, молча ушел и вернулся с большой кружкой кваса. Я залпом опорожнил кружку и только после этого смог перевести дыхание. И с тоской подумал, что альтернативная реальность никуда не делась. Но все равно, чужой мир, по крайней мере этот его угол, до ужаса похож на Россию...

      - Ну и злодейский у тебя чеснок! - прохрипел я, вытирая слезы.

      - Злодейский, не злодейский, а теперь вижу, что ты добрый человек, а не навь хитромудрая. Зови свою девку.

      - Ее тоже будешь чесноком почевать?

      - А то! - заявил дед.

       Домино мужественно прошла проверку чесноком, и после этого старик открыл нам калитку.

      - Ну вот, пожалуйте, гости дорогие! - провозгласил он не без торжественности. - Коли убого тут для вас, не обессудьте, мы люди простые.

      - Так мы тоже не короли, - сказал я, осматриваясь. - А ты что, один живешь?

      - С женой. Только хворая она нынче, спину надорвала, лежит. Так что горячей еды не ждите, некому ее сварить. Если только девка твоя нам похлебку не сварит.

      - Я не девка, - набычилась Домино. - Но если есть из чего варить, помогу охотно.

      - Есть, а как же. Сомья голова, лук и репок изрядно. Коли уху сваришь, сами и похлебаете. Только...

      - Чего?

      - За еду расплатиться бы надо.

      - А вот это сложнее, - сказал я. - Понимаешь, отец, денег у нас нет.

      - Да, это наш большой геморрой, - вставила Домино.

      - Чего? Это хуже, - нахмурился старик. - Вы в путь без денег пошли?

      - Были у нас деньги, да кончились.

      - Плохо, - дед стал еще мрачнее. - Нет денег, нет еды.

      - Да ты не беспокойся, - сказал я, обрадованный пришедшей мне идеей. - Мы тебе натурой отработаем. Хочешь, дрова тебе поколю.

      - А давай, - просиял старик. - Вон топор, вон полешки. Хорошее дело сделаешь.