Крестоносец - Астахов Андрей Львович - Страница 88

      - Мне плевать на артефакт. Мне нужна только ты.

      - А мне ты.

      - Домино, я никуда тебя не отпущу. Новой разлуки я не вынесу.

      - Вынесешь. Ты сильный. И я сильная. И наша любовь поможет нам. Ты ведь любишь меня? Тогда ни о чем не спрашивай и поцелуй меня. Да, вот так. А теперь сюда. Еще, милый, еще! Тебе ведь хорошо со мной?

      - Домино, я счастлив.

      - Ne vai luttea ain martier uthar geh allaihn.

      - Что это значит?

      - Это пословица. Точно перевести на ваш язык нельзя, но смысл такой: "Лучше умереть вдвоем, чем жить одному". Этой ночью я поняла, что это так.

      - Домино, не уходи!

      - Я и не ухожу. Девушки виари самые преданные, они никогда не изменяют своим возлюбленным. Только будь ласков со мной. Прижми меня к себе покрепче и поцелуй еще раз...Мы теперь вместе. Навсегда. Навечно. До последнего часа.

       Светлеет. Тьма за окнами обрела серый оттенок. Зола в камине давно остыла и стала белой.

       Под утро я заснул. Совсем ненадолго, на несколько минут, как мне кажется. Может быть, это были чары Домино. И я не смог помешать ей уйти. Она ушла, покинула меня, оставив в моей комнате запах эльфийских цветов и унося с собой мое сердце. И мое счастье, такое светлое и бескрайнее, закончилось.

       Короткая зимняя счастливая ночь уходит. Первая по-настоящему прожитая ночь в моей жизни.

       Я лежу в осиротевшей постели и думаю о том, как же я мог жить прежде, не испытывая таких чувств. И та, прежняя, настоящая жизнь теперь кажется мне сном. Будто не со мной все это было. Я родился, учился, работал, встречался с друзьями, ходил в кино и на дискотеки, запоем читал толстые книги, и считал, что это и есть настоящая жизнь. Пока не появилась Домино, а вместе с ней и любовь. И я понял, что жизнь без любви - это просто эрзац, жалкая симуляция жизни. Крысиные бега, в которых нет ни смысла, ни толку. Мне повезло в жизни, я обрел высшую из истин.

       Ту самую любовь, которая теперь дает мне право называть себя мужчиной.

       Мне очень хочется думать о будущем. О нашем будущем. Теперь я знаю, что оно есть. Потому что иного будущего, чем с ней рядом, я себе не представляю. Я весь этот мир переверну с головы на ноги, но Домино больше никогда не придется тайком уходить из нашей спальни под утро.

       Ай-ай-яй, милорд фламеньер, да ты плачешь! Чертов слабак!

       Нет, все не так. Это не слабость. Это горечь, гордость и счастье. Эта ночь изменила все - и меня, и этот мир. И мой путь по этой несчастной земле еще не закончен.

       И мне остается верить, что придет день, когда Домино и меня уже ничто не разлучит. Ни долг, ни война, ни смерть.

      - Милорд! Милорд шевалье!

       Это Лелло. Вид у него самый виноватый - наверняка парень считает, что разбудил меня, колотя в мою дверь с такой силой.

      - Милорд, простите, что разбудил вас, - сказал оруженосец. - Мессир Пейре велел сообщить вам, что прибыл гонец из Дроммарда - это город на севере острова. У него важные новости.

      - Что такое?

      - Я так понял, милорд, что-то случилось. Вам помочь одеться?

      - Не надо, - сказал я, просовывая руку в рукав дублета. - Где этот гонец?

      - Он ждет в рыцарском зале.

      - Разбуди Элику и лорда Домаша, и пусть идут в зал.

      - Слушаюсь, милорд.

       Когда я вошел в зал, гонец, невысокий молодой человек в заляпанном грязью суконном камзоле и высоких сапогах, беседовал с Пейре де Тороном. От него на версту разило конским потом; видимо, спеша сюда, он ни на секунду не покидал седла. Завидев меня, он тут же бросился ко мне навстречу.

      - Милорд шевалье! - Лицо гонца было бледным, в обведенных тенями ввалившихся глазах светились страх и надежда. - Я Бернье Мален, помощник шерифа Дроммарда. У меня плохие известия с севера.

      - Какие известия?

      - Мятеж, милорд. Хойлы восстали и убивают имперцев.

      - Вот так просто взяли и восстали?

      - Хойлы говорят, что мстят за бойню, которую имперцы устроили несколько дней назад в Карлисе. Якобы ваши люди, милорд, перебили в Карлисе всех жителей и сожгли деревню.

       Ага, вот оно в чем дело! Опять штучки Дуззара. Проклятый предатель, похоже, объявил мне полномастшабную войну...

      - Хорошо, я понял, - сказал я, знаком предлагая гонцу сесть: было видно, что он от усталости еле держится на ногах.

      - Три дня назад все было еще спокойно. Все началось внезапно и сразу во многих местах. Похоже, хойлы давно готовились к этому. Вот письмо его милости шерифа, - гонец поднялся со скамейки, вытащил из своей поясной сумки свиток пергамента и с поклоном подал мне.

       Я развернул свиток. Все, что написал шериф Дроммарда, гонец уже пересказал мне на словах. В конце письма была слезная мольба о немедленной помощи городу.

      - Есть жертвы?

      - Сотни, милорд. Мятежники не щадят ни женщин, ни детей. Я своими глазами видел по дороге сюда, что они творят. Это не описать словами. Даже звери не способны на такую жестокость.

      - Почему шериф сам не может подавить мятеж? - спросила за меня Элика, которая быстрой походкой вошла в зал, пока я читал письмо. - Ведь это его прямая обязанность!

      - У него слишком мало людей, миледи, - ответил гонец - Своей главной задачей он считает защиту Дроммарда. В городе две тысячи жителей, а еще сотни беженцев, спасающихся от зверств мятежников. Если хойлы возьмут город, начнется резня. Вся надежда только на вас.

      - Что-нибудь еще?

      - Милорд, простите меня за дерзость, но... - тут лицо гонца задергалось, и он разрыдался в голос, размазывая слезы и грязь по лицо руками. - У меня в Дроммарде жена, двухлетняя дочка! Я не переживу... если они...если их...

      - Успокойтесь, - от слов этого человека у меня сжалось сердце. - Мы немедленно начнем действовать. Лелло, - сказал я появившемуся сквайру, - позаботься об этом господине. Обеспечь ему горячую еду и постель.

      - Конечно, милорд.

       Бернье Мален поклонился и посмотрел на меня с бесконечной благодарностью.

      - Да благословит вас Воительница, милорд! - сказал он и пошел за Лелло к выходу.

      - Вот и вызов, - сказала Элика. - Чего-то подобного я ожидала.

      - Где Домаш? - спросил я. - Мне нужно его присутствие.

      - А мое тебе не нужно? - язвительно спросила эльфка. - Ты даже не поздоровался со мной.

      - Элика, сейчас неподходящий момент для выяснения отношений.

      - Ты какой-то другой сегодня, - сказала Элика. - Какой-то... повзрослевший.

      - Об этом потом. Пейре, поторопите Домаша!

      - Эвальд, что случилось? - настаивала Элика.

      - Ничего, - я твердо решил, что ни слова не скажу чародейке о том, что произошло ночью. Не ее это ума дело. - Все в порядке. Где Домаш?

      - Я здесь, пан фалменьер, - роздолец вошел в зал, на ходу поправляя одежду. - Что за спешка? Случилось чего?

      - Случилось. На севере острова начался мятеж. Бунтовщики вот-вот возьмут Дроммард.

      - Вот оно что! - Домаш принял самую вызывающую позу. - Тогда в бой.

      - И я так думаю. Не будем тратить времени впустую. Шериф просил о помощи - надо помочь.

      - У тебя есть план? - спросила Элика.

      - Я знаю, что мятеж спровоцирован. И сильно подозреваю, что это сделал Дуззар.

      - Опять этот песий сын? - поморщился Домаш. - И когда уже мы ему голову отрежем?

      - И что мы будем делать? - Элика с интересом посмотрела на меня.

      - Одно знаю точно: оставлять Фор-Авек без охраны нельзя. Дуззар считает, что я сгоряча брошусь разбираться с мятежниками, сам поскачу на север, так ведь?