Приют изгоев - Кублицкая Инна - Страница 40
- Предыдущая
- 40/119
- Следующая
Открытие же архипелага Ботис изменило отношение таласар к дальним морским походам. Прежде их сдерживало отсутствие корабельного леса; лес имперцы продавали крайне скупо, а в лодках и катерах из слоенки далеко не уплывешь. На островах же архипелага Ботис росли деревья – не пальмы и не тапановые, а целые рощи кедра и сосен с прямыми, как солнечные лучи, стволами. К тому же специалисты из Рудной Коллегии, побывавшие на островах с прошлой экспедицией, сообщили, что руду там можно добывать чуть ли не открытым способом; на Стене же, вгрызаясь в скалы, приходилось заботиться о том, чтобы штольни не обваливались – а это опять-таки требовало немало леса для крепежа. На Ботисе появилась реальная возможность разомкнуть этот замкнутый круг, несмотря на все затраты. Флот таласар, надо заметить, был хоть и велик, но состоял из небольших судов, предназначенных в основном для каботажного плавания вдоль побережья. А поход на Ботис требовал больших судов – не плыть же на несколько тысяч миль в глубь Океана на утлых скорлупках. И как перевозить громоздкие и тяжелые грузы? Много ли их может взять на борт небольшой торговый корабль?.. Словом, подсчитав все за и против, практичные таласа-ры приступили к «закладке крупнотоннажного флота», как выражался один из соседей-судостроителей Батена. То есть, начали строить большие суда именно для освоения архипелага Ботис.
Вооружались такие суда скорее из осторожности, чем по необходимости. В Потаенный Океан редко кто забирался из цивилизованных стран, которые располагались по ту сторону Оконечного Мыса Жуткой Пустыни…
Батен проснулся оттого, что мимо него торопливо протопала пара ног, потом вторая, третья… «Неужели объявили аврал?» – мелькнула мысль. Батен поднял голову. Нет, ребята спали, кто в гамаках, кто прямо на палубе, подстелив циновку. Батен предпочитал палубу – чтобы хоть что-то твердое чувствовалось под телом.
Он сел и огляделся: с чего это народ разбегался?
И замер. Близко – кажется, не далее пяти миль, был берег. Аспидно-черные пологие холмы уходили вдаль и сливались на горизонте в плоскую, отблескивающую в низком солнце равнину.
– Творец Небесный! – выдохнул он. – Что это?
– Жуткая Пустыня, – сказал голос рядом. Человек, приподнявшись на локте, смотрел на мостик. Батен тоже бросил взгляд туда. На мостике как будто было спокойно.
– Прошу прощения, шкипер! – крикнул его сосед. – Мы что, сбились с курса?
Хидри даже не удостоила его ответом. Ответил один из ее помощников:
– Это мираж.
Батен посмотрел на мираж. Мираж казался близким и до боли вещественным.
– Может, пальнем в него ракетой? – предложил кто-то на палубе.
Идею не поддержали.
Жуткая Пустыня казалась совершенно безжизненной: ни травинки на будто отполированных черных склонах, ни птицы над береговой линией.
Сигни рассматривала берег в подзорную трубу; ее коллега держал в руках раскрытый том портуланов.
– Похоже, вот это место, – сказала Сигни, отводя от глаз трубу и показывая пальцем на карте. – Скалы-Близнецы и Скала-Волна. Если бы мы действительно были близко к ним, имело бы смысл подойти к берегу и набрать самородной серы в одной из ям-ловушек. Имеется также большой запас глауберовой соли.
Таласары в очередной раз удивляли Батена: Жуткая Пустыня была для них не пугалом, а чем-то вроде кладовой для химической лаборатории. Она была для них не плоской как стол страной, простирающейся на многие сотни миль, а узкой береговой полосой, где среди изъеденных морем скал ночной бриз оставляет принесенную из глубины пустыни пыль; по какому-то чародейному велению каждая пылинка откладывалась в отведенное для нее место: сера – к сере, сода – к соде, нафталин – к нафталину. Таласары из десятилетия в десятилетие снаряжали экспедиции вдоль берегов Жуткой Пустыни, пытаясь найти для себя источник металлов, но пока обнаружили лишь ловушки с магнием, вольфрамом и ртутью. Кстати говоря, экспедиция, обнаружившая ртуть, отравилась ее парами практически поголовно: целыми остались лишь шкипер, не съезжавший на берег, и один из матросов; тот участок берега был обозначен как Берег Ртутной Смерти, и все лоции рекомендовали обходить его далеко морем. Таласары предпочли бы найти железо или медь, но найденные ямы с этими металлами давали лишь несколько фунтов вещества в год, из-за чего, естественно, не стоило гонять корабли; вольфрам же был найден буквально тоннами, только вот куда его столько? А вот магний и сопутствующую ему магнезию таласары применяли у себя и перепродавали имперцам; в Столице и не подозревали, что частые фейерверки сжигают магний, доставленный из Жуткой Пустыни…
Мираж продержался весь день, только ближе к полудню начал мерцать, то и дело исчезая на какое-то мгновение, но как только тени начали удлиняться – опять обрел видимую и почти осязаемую вещественность. Так .он и торчал по правому борту до самого заката, а стоило солнцу зайти за него, как он вспыхнул ярким фиолетовым пламенем и с огромной скоростью побежал к кораблю. Сказать по чести, Батен немного испугался, когда увидел несущуюся на корабль стену огня; пламя налетело на тримаран, стало жарко, очень жарко, но потом повеяло холодом и призрачная стена огня побежала к далекому горизонту.
Батен ошарашенно огляделся. На катамаране пожара не было: медные детали не нагрелись, и паруса не расплавились. Хидри взяла рупор и громогласно с наивозможной язвительностью пристыдила команду и пассажиров: то, что мираж оказался с фокусами, не дает им права сейчас стоять с раскрытыми ртами.
– Что, не видели ни разу, как Аха-колдун пугает? – завершила она ехидный упрек. – И предупреждаю: если кок сожжет ужин, виновата будет вся команда.
Кок, спохватившись, побежал спасать ужин, команду, а заодно и самого себя.
Тут как-то сразу, как это бывает в этих водах, стемнело, и только у восточного горизонта уходила вдаль лиловая волна огней.
Даже издали, когда главный остров архипелага Ботис только-только появился вдали темно-сизой полосой, вытянувшейся вдоль всей линии горизонта, стало очевидно, что прибрежные скалы на всем протяжении береговой линии спускались к самой воде почти отвесно. Это сразу напомнило о Таласе, хотя скалы были лишь слабым подобием Стены, а ничего подобного Отмелям вовсе не наблюдалось. Батен, с интересом рассматривая остров в трубу, думал, где же Хидри собирается здесь приставать? Но все оказалось просто. Хидри, осмотрев береговую линию, по какич-то виденным только ей ориентирам определилась и скомандовала «Ушку» забирать вправо, и не менее чем через час перед взором команды открылась просторная бухта, отгороженная от Океана полосой рифов и скалистых островков.
Здесь экспедиции пришлось задержаться на несколько часов. Для разведки прохода в бухту были высланы несколько шлюпок, на одной из которых ушла сама Хидри. Во время вынужденного безделья незаменимая Сигни объяснила Батену, что остров, по мнению побывавших на нем с первой экспедицией специалистов, скорее всего представляет собой выступающую над водой вершину древнего огромного вулкана, а бухта – его кратер, размытый с одной стороны. Батен удивился размерам кратера: бухта была слишком уж широка для кратера, на что Сигни пожала плечами, сказав, что, возможно, это и не вулканический кратер, а след падения огромного небесного камня, вроде тех, что иногда падают сверху, просто камень был очень-очень большим; а вообще – утверждать что-то еще рано, данных мало…
Рифы «Спрут-Громовержец» преодолел на волне прилива, прошел между двумя красными скалами и по узкому и мелкому проходу вошел в бухту; «Ушко» вошло следом.
Эта просторная бухта была выбрана еще в прошлую экспедицию именно потому, что была единственно удобной: от моря ее отделяла цепь рифов – подводных и осыхающих, а также цепью маленьких скалистых островков, на которых в обилии гнездились птицы, черепахи и большие ящерицы. Посреди залива лежал холмистый, почти плоский длинный остров побольше, вполне пригодный для разбивки постоянного поселения. По данным предыдущей разведки, здесь можно было жить постоянно: на острове бил ключ, вода в котором была чуть солоновата, но вполне пригодна для питья, было много растительности, мелкой дичи и птицы, в достатке строительного материала для жилья – камни, песок и известка из кораллов; а волны даже в штормовой прилив его не затопляли. Аборигены, однако, мнения таласар, видимо, не разделяли, и остров оставался необитаем, что для целей экспедиции было как нельзя кстати.
- Предыдущая
- 40/119
- Следующая