Большая книга ужасов (сборник) - Гордиенко Галина Анатольевна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/52
• Следующая

Тимка продолжал тоненько подвывать, вгоняя всех в дрожь. Изредка он переходил на жалобный скулеж. Потом опять начинал выводить свои душераздирающие рулады.

И уж такие тоскливые!

Наконец Гришка не выдержал. Отобрал у щенка игрушку и вернулся к изумленной Таечке.

К облегчению всех, лишившись клоуна, Тимка тут же замолчал, словно его выключили. И энергично занялся резиновым полосатым мячиком. Увлеченно гонял его по комнате и даже пытался грызть.

Помрачневший Гришка заставил себя отложить непонятную загадку на потом. Ему вдруг снова вспомнилась Динкина бабушка, и Гришка решил вечером «написать портрет» странной игрушки: может, краски помогут взглянуть на нее по-другому?

И Лапшин перешел к новому, более сложному этапу в своих переговорах.

На улице друзья оказались минут через сорок. Зато с вожделенным клоуном в руках. Правда, выпрошенным всего лишь на день! Уже завтра-послезавтра Гришка обещал вернуть его маленькой хозяйке.

Таечка и на время-то с игрушкой еле рассталась. Хотя таким красноречивым Гришка давно не был.

Даже красивая новая кукла не затронула сердечка больной Таечки, оно было прочно занято «грустным» тряпочным клоуном. Пятилетняя голубоглазая Таечка умела быть верной.

Только когда Гришка клятвенно заверил девочку, что будет отныне заходить к ней в гости – и непременно с Тимкой! – Таечка милостиво согласилась отпустить нового друга попрощаться с мифическим Гришкиным братишкой.

Ванечкой Лапшиным!

Который еще мал и теперь горько-прегорько плачет. Ведь Ванечка не знает, что с его игрушкой все в порядке.

Если честно, Гришке первый раз в жизни было неловко. Ну, из-за обмана. В первый раз он дался Лапшину так трудно.

– Теперь что будем делать? – мрачно поинтересовался Гришка, пряча опасную безделушку в коробку из-под Барби. – Пойдем сразу к Пахану? Устроим очную ставку с этим шутом?

Уставшим друзьям его предложение не понравилось. Даже Лена, не любившая ничего откладывать на завтра, отрицательно замотала головой. Протяжно зевнула и решительно заявила:

– Сегодня – ни в жизнь! У меня нервы не казенные.

– Странно, – насмешливо хмыкнул Гришка. – Я считал – их у тебя вообще нет.

– Поговори у меня, конопатый, – почти благодушно проворчала Парамонова и опять зевнула.

Друзья невольно рассмеялись. И внезапно почувствовали, насколько они устали.

Вымотаны буквально до предела!

Даже мальчики.

На автобусной остановке Светлана вдруг подошла к Сергею и шепнула:

– Нужно поговорить. Отойдем?

Не обращая внимания на насмешливую Ленкину мину, она отвела Сергея в сторону.

Гришка зафыркал. Дина с любопытством косилась, но молчала.

– Помнишь, – едва слышно выдохнула Светлана, – когда мы возились с твоей последней мачехой, ты одно время видел что-то типа ауры?

– Ну? – хмуро посмотрел на нее Сергей. – И что?

– А сейчас? Видишь?

– Нет, – сухо отрезал он. – И не собираюсь!

Губы Светланы обиженно дрогнули. Сергей досадливо передернул плечами и торопливо пояснил:

– Пойми, это тяжело. Я долго учился смотреть на все по-прежнему. Понимаешь, по-прежнему! Как все люди. И научился. Так что не проси! – Он помолчал и, глядя в сторону, виновато добавил: – Я к психоаналитику ходил. С папой. После той истории. Целый месяц!

– И что? – сердито поинтересовалась Светлана.

– Ничего. Он папу «успокоил» – мол, для настоящего художника легкая шизофрения почти норма. Среди них, мол, нормальных людей и не встречается. Поняла, нет? А я хочу быть нормальным!!!

И Сергей первым побежал к открывшему двери автобусу.

Уроки в понедельник пролетели как во сне. К доске сегодня никого из друзей не вызвали, и это хорошо. Ничем добрым вызов не кончился бы. Особенно для Гришки.

Лапшину вчера было не до занятий. Если честно, Гришка вообще ни разу не вспомнил про домашние задания. И про тройку по алгебре за последнюю самостоятельную не вспомнил, хотя едва ли не клятвенно обещал папе ее исправить.

Гришка весь вечер провозился в своей комнате с красками, рисуя странную игрушку. Такой, как он увидел ее в последний раз у Таечки, разумеется! И такой, какой видел сейчас – странно маленькую и нелепую в красивой коробке из-под Барби. Больше передавая собственные впечатления, чем формы. И это, судя по всему, удалось.

Во всяком случае, зашедший к нему перед сном папа долго стоял перед мольбертом. Потом тоскливо буркнул:

– И что это за фейерверк? Почему, глядя на него, повеситься хочется?

– Так задумано, – невнятно пояснил заляпанный кармином сын. И, нанося очередной мазок, рассеянно попросил: – Исчезни, пап! Отвлекаешь.

О неприготовленных уроках Гришка вспомнил лишь в школе. И совершенно не расстроился. Его мысли были заняты другим.

Гришка увлеченно обдумывал, как поудачнее сегодня провести очную ставку. Ну, Пахана со старинным клоуном! И кто из пятерых это лучше провернет.

По всему получалось: он или Ленка. На остальных Гришка почти не рассчитывал.

Слабаки!

Не с их нервами этим заниматься.

Гришка еще раз мысленно прогнал все кандидатуры. Быстренько. Выделяя основные черты характера.

Динка Зимина, например. Она вообще ни на что серьезное не годится! Запросто разревется из-за любого пустяка. Или глаза зажмурит в самый ответственный момент. Из страха.

Светлана? Э-э…

Гришка замялся. Перед ним вдруг засияли самые изумительные глаза в мире: васильковые, яркие и почти всегда – грустные. И нежная, словно извиняющаяся улыбка. И золото пышных, слегка волнистых волос.

Гришка с некоторой досадой сказал себе – Лукьяненко слишком деликатна. Вечно боится обидеть. А с Паханом церемониться нельзя. Не тот тип.

Серый же…

Ну, Серый – отличный парень!

И все же Ильин чем-то похож на Светку. Тоже все время церемонии разводит. И драться не любит. А за Сушковым, если что, не заржавеет, Гришка уверен.

В то, что вместо Пахана придется столкнуться с мифическим Панасом из Средневековья, Гришка по-прежнему не верил. Но убедительно объяснить себе странные перемены в проклятой игрушке не мог, как ни старался.

«Может, я слишком внушаем? Принял заявление малявки Таечки ближе к сердцу, чем нужно и… Скорее всего!»

Но и эта причина Гришку мало устраивала. Она казалась притянутой за уши. А собственная картина, написанная вчера вечером с тряпочного клоуна, вообще вводила Лапшина в ступор.

Долго смотреть на нее даже с Гришкиными железными нервами оказалось сложновато. Гришка терпеть не мог мистики!

В результате он злился на себя. За странные мысли, что вызывала собственная работа.

Гришке пришлось вынести рисунок на лоджию, такой пронзительной грустью веяло от полотна.

С чего? Непонятно! Казалось бы – кучка старых тряпок и несколько крошечных бубенчиков. Откуда что берется!

И Гришка убедил себя, что просто хочет закончить начатый опыт. Чтобы успокоить девчонок.

Потом – «очная ставка» уж точно теперь никому не повредит! Скорее, принесет пользу, если они лишний раз покрутятся у Пахана перед носом – вдруг Сушков их вспомнит? Все-таки семь лет в одном классе…

Сергей со Светланой, в отличие от Гришки, были настроены куда более пессимистично. Оба прекрасно помнили свои первые впечатления от клоуна. Вчерашней перемене в игрушке они объяснений не находили.

Никаких.

Если не учитывать самого страшного.

Светлана, вспоминая попытку «представить себя на месте попавшего в страшную ловушку Сушкова», просидела на уроках, стиснув зубы. Хотелось одного – как можно быстрее помочь Игорю!

Панас из прошлого казался Светлане намного опаснее нагловатого одноклассника. Пусть даже и упавшего вниз головой с лестницы.

• Предыдущая
• 25/52
• Следующая