Певец - Андерсон Пол Уильям - Страница 8

• Предыдущая
• 8/10
• Следующая

Такие песни внушают страх, ибо в них говорится о том, чего уже не существует в упорядоченной, обезличенной вселенной, и поэтому меня часто прогоняют, проклиная на все лады, а порой мне приходится убегать, чтобы не угодить за решетку и не подвергнуться принудительной «промывке мозгов». Хорошо скрываться на городской окраине — можно повыть вместе с котами — или в лесу (преследователи обычно не рискуют забираться в те места, где сохранилась дикая природа).

Но попадаются и другие — люди, которые гуляют по паркам и заповедникам, которые уходят «на природу», изображая из себя дикарей (а в назначенное время вновь превращаются в добропорядочных граждан). Ну и ладно, они хоть не боятся тишины и ночной темноты. С наступлением весны некоторые из них присоединяются ко мне — сначала просто из любопытства. Постепенно, особенно среди молодежи, мое безумие начинает вызывать сочувствие.

Они сидят у моих ног и слушают. Они танцуют под арфу. Девушки наклоняются ко мне, шепчут, что я очень им нравлюсь, предлагают занятьсчя любовью. Я отказываюсь, а когда объясняю, почему, вижу недоумение и даже страх; впрочем, кое-кто честно пытается понять.

С весной ко мне возвращается здравомыслие. Я купаюсь, подстригаю волосы и бороду, надеваю чистую одежду; у меня вновь пробуждается аппетит. Припадки бешенства в присутствии других людей случаются все реже; и все чаще я ищу одиночества и покоя, просиживаю ночи напролет, глядя на звезды и размышляя.

Что такое человек? Почему он именно таков? Мы предпочитаем не задаваться подобными вопросами, ибо поклялись считать, что они давным-давно умерли (точнее, никогда не существовали, поскольку не имели практической ценности), однако опасаемся, что однажды они выберутся из-под наваленных на них камней и снова примутся терзать мир. Что ж, пускай, я буду только рад. Мне бояться нечего: ведь они не причинят вреда мертвецам, а разве я — не ходячий труп?

Я пою той, которой больше нет. Молодежь слушает и удивляется, а иногда плачет.

— Ты преувеличиваешь! — возражают мне. — Да, мы умрем, но не забывай, что УИС обязательно нас воскресит.

— Нет, — отвечаю я и продолжаю, тщательно подбирая выражения: — Я был в подземном мире. Я знаю. Вы ошибаетесь. И даже если и правы, ваша правота все равно ошибочна.

— Что?

— Вдумайтесь, разве справедливо, что людьми управляет какая-то машина? Разве справедливо, что мы должны всю свою жизнь бояться смерти? Люди вовсе не части некоего механизма, они вполне способны обойтись без машин-повелительниц.

Я машу рукой, поднимаюсь и иду прочь, снова в одиночестве. Спускаюсь в ущелье, по дну которого бежит река, поднимаюсь на гору. Отдыхать некогда. Я должен добраться до истины.

Должен убедить других, что УИС необходимо уничтожить, — не из ненависти, не из мести, не из страха, а просто потому, что человеческий дух не способен сосуществовать с подобным чудовищем.

Хотя если существует мир, который населяют люди и мыслящие машины…

Я возвращаюсь на равнину, которая полнится слухами. Большая толпа провожает меня до того места, где дорога переходит в городскую улицу.

— Скоро здесь появится Темная Царица, — говорят мне. — Подожди Ее. Пускай Она ответит на те вопросы, которые ты задаешь нам, которые тревожат наши сны.

— Мне нужно приготовиться, — отвечаю я. Поднимаюсь по каменной лестнице, провожаемый исполненными благоговения взглядами, вхожу в здание, брожу по залам со сводчатыми потолками, вижу многочисленные столы и заполненные книгами шкафы. Сквозь оконные стекла сочится солнечный свет.

В последние дни меня преследует некое наваждение: мне почему-то кажется, что все это уже было. Возможно, в библиотеке найдется книга, которую я (по чистой случайности) читал в детстве. Ведь человек старше, чем УИС, старше и мудрее; в его мифах правды больше, нежели во всей ее математике. Я провожу в библиотеке три дня и без малого три ночи. Тишину нарушает лишь шелест страниц. Доброхоты приносят еду и питье, оставляя все под дверью. Наверно, они убеждают себя, что поступают так из жалости (или потому, что не хотят, чтобы я умер столь некрасивой смертью, как смерть от голода). Но я-то знаю, что ими движет на самом деле.

К вечеру третьего дня я понимаю, что почти не продвинулся вперед. Слишком много материала; нередко попадается нечто такое, что надолго отвлекает. (О красота, о очарование, которые хочет уничтожить УИС!) Образование у меня обычное, сугубо рациональное (все обучающие машины напрямую подключены к УИС). Что ж, надо воспользоваться знаниями, приобретенными самостоятельно. Я составляю программу поиска, сажусь за терминал; мои пальцы ложатся на клавиатуру, выбивают негромкую дробь…

Электронные лучи — отличные ищейки. Через несколько секунд на мониторе появляется текст, и я узнаю про себя буквально все.

Хорошо, что я читаю быстро. Мой палец не успевает нажать на кнопку «Стереть» — текст исчезает самостоятельно, затем на экране высвечиваются фразы:

«Я не соотнесла эти данные с фактами, которые относятся к тебе. Таким образом, в моих вычислениях возник новый, не поддающийся определению фактор».

Я словно погружаюсь в нирвану (это слово встретилось мне в старинных книгах, и я, кажется, сумел постичь его значение), но нирвану наоборот — меня подхватывает и несет поток, более мощный, чем тот, который столетия назад заставил Арфиста выйти навстречу колеснице Темной Царицы.

— Интересное совпадение, — холодно замечаю я (наверняка в библиотеке установлены микрофоны). — Или о совпадении не может быть и речи?

— «Почему же? Самое настоящее совпадение. Или, если хочешь, прямое следствие предыдущих событий».

— УИС, — говорю я, не в силах сдержаться (настолько ослепительно явившееся мне видение), — а может, это судьба?

— «Вопрос не имеет смысла. Вопрос не имеет смысла. Вопрос не имеет смысла».

— Почему ты трижды повторила фразу? Или одного раза недостаточно? Прямо какое-то заклинание. Неужели ты надеешься, что твои слова прекратят мое существование?

— «Нет, не надеюсь. Ты — эксперимент. Если анализ покажет, что от тебя можно ждать серьезных неприятностей, тогда я уничтожу тебя».

Я улыбаюсь.

— УИС, я покончу с тобой. — Подавшись вперед, я выключаю монитор, встаю, выхожу из библиотеки и иду на улицу, где сгущаются вечерние сумерки.

Ясно мне далеко еще не все, однаеко вполне достаточно, чтобы начать сраху же проповедовать тем, кто собрался у лестницы. Мало=-помалу подходят и другие; их влечет обыкновенное любоаытство, но слушают они внимательно. Скоро возле здания библиотеки собирается несколько сот человек.

• Предыдущая
• 8/10
• Следующая