Хроники Средиземья - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 29
- Предыдущая
- 29/424
- Следующая
— Говорили же нам Беорн с Гэндальфом! — пробормотал он. — А мы таки вляпались! Бедный я, бедный! Один-одинешенек в этом жутком лесу!
Наконец он худо-бедно определился и решил двигаться в ту сторону, откуда ночью как будто донесся крик о помощи (могу сказать откровенно — он не ошибся в своих предположениях; точнее, ему повезло). Бильбо надел кольцо и крадучись тронулся в путь. Вы уже знаете, что хоббиты, когда захотят, умеют передвигаться почти беззвучно. Вот поэтому пауки его и не заметили.
Впереди вдруг возникла густая тень, необычная даже для Лихолесья, сущий обрывок ночного мрака. Подкравшись поближе, хоббит разглядел, что тень образуют громадные, сплетенные в одно целое тенета паутины. На ветвях деревьев восседали здоровенные пауки. Кольцо кольцом, но Бильбо вздрогнул при одной только мысли о том, что будет, если эти гнусные твари его заметят. Он укрылся за деревом и стал прислушиваться к паучьим разговорам. Да, пауки разговаривали, точнее, шипели — тонкими визгливыми голосами. Многих слов было не разобрать, но говорили они о гномах.
— Драка была приличная, но дело того стоило, — сказал один. — Шкуры у них, конечно, жесткие, зато внутри, бьюсь об заклад, вкусный сладкий сок.
— Вот еще немножко подвянут, — мечтательно протянул второй.
— Главное — не передержать, — вставил третий. — Не такие уж они жирные. Верно, не слишком хорошо их кормили.
— Убить, и все дела, — заявил четвертый. — Прямо сейчас, и пусть себе висят, дохленькие.
— Да они и так дохлые, — отозвался первый паук.
— Да? Я своими глазами видел, как один трепыхался. Очухался, видать, ну и задергался. Гляди!
Жирный паук побежал по нити, тянувшейся к толстому суку, с которого свисала дюжина мешков. Бильбо ужаснулся — он только теперь заметил, что из мешков торчат ноги, концы бород, носы и гномьи колпаки.
Паук подошел к самому большому мешку («Наверняка это бедный старый Бомбур», — подумал хоббит) и щелкнул по торчавшему из горловины носу. Раздался приглушенный вопль, мешок зашевелился и ловко пихнул паука. Зашипев, как проколотый мяч, разъяренный паук свалился с ветки и повис на своей нити. Бомбур был жив!
Остальные пауки загоготали.
— Ты был прав, приятель! Гляди-ка, а мясцо-то пинается!
— Я ему попинаюсь! — прошипел разгневанный паук, забираясь обратно на ветку.
Бильбо понял — нужно что-то срочно предпринять. Но вот что? Нападать с мечом на такую ораву было глупо, стрелять не из чего; оглядевшись, он заметил в русле пересохшего ручья россыпь камней. Бильбо с мальчишеских лет славился среди хоббитов своей меткостью; белки, кролики и птицы, едва завидев его, разбегались и разлетались в разные стороны. Да и войдя в возраст, он не забросил детскую забаву — кидал дротики, стрелял из лука, играл в кегли, словом, наращивал глаз. У него многое получалось — он умел не только выпускать кольца дыма, загадывать загадки и вкусно готовить; я все собираюсь рассказать о нем поподробнее, да как-то недосуг. Короче говоря, Бильбо подобрал гладкий камешек точно по руке и, когда паук добрался до Бомбура, метнул изо всех сил. Камень угодил пауку промеж глаз. Тварь рухнула наземь и замерла в неподвижности.
Следующий камень со свистом рассек паутину и насмерть поразил сидевшего в ее центре паука. Прочие твари забеспокоились и на время забыли о гномах. Они не могли видеть Бильбо, но быстро определили, откуда летят камни, и начали окружать хоббита, выпуская свои клейкие нити. Бильбо поспешно сменил укрытие. Он задумал увести разъяренных пауков как можно дальше от гномов. Около пятидесяти тварей собралось у того дерева, за которым он прятался раньше. Бильбо забросал их камнями, а потом, пританцовывая, запел — чтобы сильнее разозлить пауков и чтобы дать гномам знать о себе. Пел он вот что:
Конечно, песенка получилась неказистой, но не судите слишком строго — ведь Бильбо сочинил ее сам, да еще в такой обстановке! Как бы то ни было, своего он добился- Пауки бросились за ним. Одни соскользнули на землю, другие перепрыгивали с дерева на дерево, выпуская все новые нити. Они клюнули на приманку гораздо быстрее, чем того ожидал хоббит, потому что пришли в дикую ярость. Кому это понравится, когда в тебя кидаются камнями, потешаются над тобой и называют «дурачиной»?
Бильбо метну лея в сторону, однако пауки разбежались по всей поляне и принялись заплетать паутиной прогалы между стволами деревьев. Должно быть, они рассчитывали залучить невидимого врага в сети. И тут Бильбо, набравшись храбрости — или дерзости? — запел новую песенку:
Остолоп и Дурошлеп ловят меня в сетки, — а я очень, очень сочен! — только сетки редки! Эй! Давайте, не зевайте, вы, простофили!
Не поймать вам эту птаху, сколько б ни ловили!
Обернувшись, он увидел, что пауки заплели и последний свободный проход. По счастью, паутина была хлипкой — всего лишь две или три толстые нити. Хоббит легко перерубил их мечом и убежал с поляны, продолжая распевать свою песенку.
Меч пауки заметили, хотя и вряд ли поняли, что это такое. Целая свора ринулась вслед за хоббитом по земле и по деревьям: волосатые лапы так и мелькали, челюсти клацали, глаза сверкали от ярости. А хоббит, ускользнув от погони, тихонько вернулся обратно, предоставив паукам разыскивать его по всему Лихолесью.
Времени у него было в обрез — пока пауки не разобрались, что к чему, и не возвратились в свое логово. Но он твердо решил, что должен освободить гномов. Труднее всего оказалось взобраться на то дерево, на котором висели мешки. Вряд ли у Бильбо это получилось бы, когда б не паучья нить, толстая и прочная; по ней он и вскарабкался, содрав себе кожу на ладонях. На дереве его встретил старый и злобный толстопузый паук, которого оставили стеречь пленников. Эта гнусное существо ощупывало гномов, проверяя, кто из них сочнее, — видимо, оно хотело попировать на воле в отсутствие остальных. Прежде чем сторож успел что-либо сообразить, господин Торбинс нанес удар, и паук бездыханным рухнул наземь. Теперь следовало прикинуть, как вытащить гномов из мешков. Если перерубить веревки, несчастные гномы попросту попадают на землю, до которой совсем не близко. Бильбо прополз по ветке — мешки с гномами внутри закачались, точно спелые плоды — и осторожно подобрался к первому мешку.
«Наверно, Фили или Кили, — подумал он, глядя на торчавший из мешка кончик голубого колпака, из-под которого высовывался нос. — Вон какой нос длинный. Скорее всего, Фили».
Скорчившись в три погибели, хоббит осторожно разрезал опутывавшую гнома паутину. Извиваясь ужом, Фили кое-как выбрался из мешка. Боюсь, Бильбо не смог удержаться от смеха при виде гнома, словно кукла на веревочках дрыгающего затекшими руками и ногами. В скором времени Фили достаточно оправился и принялся помогать хоббиту; впрочем, толку от него было немного — паучий яд еще действовал. Чтобы сорвать с бровей остатки паутины, ему потребовалась целая вечность, а бороду он просто обкорнал своим мечом.
Вдвоем дело пошло быстрее. Освобожденные гномы, все до единого, едва стояли на ногах — кто от усталости, а кто от слишком сильной дозы яда.
Освободить успели шестерых — Кили, Бифура, Бофура, Бомбура, Дори и Нори. Бедного Бомбура, самого толстого из всей компании, пауки так исщипали, что его не держали ноги — он плюхнулся на кучу листвы под деревом и остался на ней лежать.
Оставалось еще пять мешков. Но тут возвратились разгневанные пауки. Бильбо успешно отразил первый натиск, сбросив тех, кто пытался влезть по стволу. К несчастью, он забыл надеть кольцо, которое снял, вытаскивая Фили, и теперь пауки увидели, кто их так долго дурачил.
- Предыдущая
- 29/424
- Следующая
