Бёглер - Бабкин Михаил Александрович - Страница 8

Далее минут пять ничего не происходило, Крис уже извёлся от страха и нетерпения, когда на улицу выволокли растрёпанного дядюшку Шмуля. Подхваченный под руки двумя громилами-штурмовиками, дядюшка, как ни странно, вовсе не выглядел напуганным. Скорее, возмущённым – изо всех сил упираясь, он сердито кричал:

– О чём вы говорите?! Какой к чёрту ключ, нету у меня никакого ключа! И вообще ревизия только завтра, понимаете? Завтра! А сегодня не имеете права меня арестовывать без санкции магистра Пондильяка, – последние слова дядюшка Шмуль проорал уже из бронефургона: лязгнула дверца и вопли дядюшки оборвались.

Следом за арестованным из «Гермеса» вышел монах с золотым опояском. Помахивая зажатым в руке стальным бруском – Крис опознал футляр для ключа – начальник подошёл к спецкарете, сбросил капюшон на плечи и, близко поднеся трофей к лицу, внимательно рассмотрел его в лунном свете. Удовлетворённо кивнув, золотопоясный монах повернулся к штурмовикам и негромко приказал:

– Оцепление не снимать. Произвести полный осмотр помещений. Выяснить, кто ещё проживает в доме, найти и арестовать.

– Мальчишка там проживает, ваша святость, – угодливо подсказали с первого этажа дома напротив. – Крисом зовут. А вообще-то давно надо было этим гадюшником заняться, такие проценты за заем берут, упаси боже какие зверские. – Начальник глянул на маячившего в окне доброхота, поманил к себе пальцем ближайшего монаха, сказал, ткнув рукой в сторону дома: – Задержать и допросить. С пристрастием. – В тот же миг раскрытые по любопытству окна начали спешно закрываться, от греха подальше. Не все хотели пообщаться с боевыми монахами, особенно ежели «с пристрастием».

– За что, ваша святость? – всполошился доброхотный дурак, – я же верой и правдой! Я же по справедливости! – Что ещё собирался поведать гражданин правдолюб, Крис не узнал, да и знать не хотел: прокравшись вдоль стены до угла дома, он свернул на другую улицу и припустил, не жалея ног, куда подальше от опасного места. О дядюшке Шмуле парень не думал, да и некогда думать, когда ветер шумит в ушах, а позади вот-вот начнётся погоня. Если уже не началась.

Крис бежал без определённой цели, куда убежит, туда и ладно… Однако вскоре ноги сами собой принесли его к конной станции. Хотя, конечно, дело было вовсе не в ногах, а в подсознательной памяти о месте, откуда можно уехать куда угодно – в пределах королевства, разумеется.

Крис остановился возле посадочной площадки, перевёл дух, затравленно огляделся по сторонам. Позади него располагался ярко освещённый зал ожидания, сквозь оконные стёкла виднелись ряды пустых кресел и амбразура кассы в дальней стене. Но идти туда было нельзя: разумеется, когда начнётся расследование, то первым делом допросят кассира. А тот наверняка вспомнит и Криса, и куда он брал билет – один-единственный полуночный покупатель, это запоминаемо…

На посадочной площадке стоял междугородний дилижанс, который вот-вот должен был отъехать: возница уже занял своё место и разматывал кнут, нервируя застоявшихся лошадей, а его напарник-сменщик собирался поднимать складную лесенку. Куда направлялся дилижанс, в какую сторону, Крис выяснять не стал, да и безразлично оно ему было – подбежав к ступеням, он в два прыжка влетел в многоместную карету.

– Эй-эй, – опешил напарник, – а билет? Нет, так дело не пойдёт! Ну-ка слезай!

– Плачу наличными, причём вдвойне, – вспомнив о зажатой в руке сумочке с деньгами, выпалил Крис. – Вы же сейчас уедете, зачем мне тогда билет? А ехать надо позарез! Очень срочное дело, очень.

– Гм. И куда тебе? – с сомнением поинтересовался собеседник.

– До самого конца, – честно ответил Крис.

– Ладно, – подумав, согласился напарник. – Езжай, – поднял лесенку, захлопнул дверь. Возница щёлкнул кнутом и дилижанс медленно тронулся с места, увозя Криса в неизвестность.

Начальник военно-магического училища имени Сигурда Победителя генерал Матиас стоял у окна кабинета и смотрел с пятого этажа штабной башни на расположенный внизу училищный комплекс. Генералу было под пятьдесят, но выглядел он гораздо моложе: рослый, плечистый, коротко стриженный, в повседневном синем мундире с планками наград, он смотрелся лет на сорок, не более. Единственное, что выдавало возраст – седые виски, которые штатские модники непременно покрасили бы у цирюльника в соответствующий шевелюре цвет.

Под окном серел асфальтированный плац, расчерченный вдоль и поперёк белыми указующими линиями: по плацу, вразнобой горланя строевую песню, маршировало около полусотни кадетов. Судя по канареечно-жёлтому цвету формы, подготовительный – он же «нулевой» – уровень воинского обучения; одарённый молодняк, дети дворян и офицеров, авансом зачисленные на первый курс. Сержант-старшекурсник, идя рядом с «нулевиками», то и дело выкрикивал команды – строй на ходу менял направление движения. Приказания выполнялись отвратительно, без малейшей чёткости и лихости: марширующая толпа новобранцев больше напоминала стадо баранов, управляемое собакой-пастухом, нежели воинское подразделение. Впрочем, чего ещё можно требовать от «нулевиков», всего-то неделю как в училище… Однако воинской дисциплине и умению ходить строем, в конце концов, можно обучить любого, но вот магии – никогда, если к этому нет предрасположенности, особых природных данных. У «нулевиков» такие данные имелись, иначе бы их и на порог училища не пустили.

Но генерала не интересовало молодое пополнение – он смотрел не на плац, а на дорогу, что вела к стенам училищного расположения через бескрайнее, до горизонта, поле. Лесопосадок поблизости не было, не положено: все зелёные насаждения давным-давно вырубили в целях безопасности после нескольких страшных пожаров, учинённых практикующимися в боевой магии кадетами. С тех пор «полевые» занятия проводились действительно в поле, милях в пяти от территории училища на полигоне, оснащённом специальными защитными средствами. Возможность которых позволяла – в случае крайней необходимости – даже полное самоуничтожение того полигона вместе с присутствующими там лицами.

По вымощенной каменными плитами дороге к училищу ехал знакомый генералу Матиасу экипаж: серая, будто от пыли, видавшая виды казённая карета с парой запряжённых в неё жеребцов мышиного цвета, с курьерской эмблемой на боковых дверцах: бегущая гончая на фоне почтового рожка. Кучер, разумеется, тоже был в сером… Для первого летнего дня, жаркого и солнечного, не самая лучшая форма одежды, – с усмешкой отметил про себя генерал, – да и в карете, верно, душно до невозможности. Но служба есть служба, уж кому, как не Матиасу знать!

Карета подъехала к решетчатым воротам контрольно-пропускного пункта, остановилась. Дежурный по КПП подбежал к ней – из-за оконной занавески высунулась рука с развёрнутым пропуском, – изучил документ, отдал честь и кинулся открывать ворота. Экипаж въехал на территорию училища: обогнув плац с будущими армейскими колдунами, карета направилась к штабной башне – по объездной аллее с вечнозелёными пихтами, мимо спортивного городка и двухэтажной казармы.

Матиас подошёл к столу, позвонил в колокольчик; мигом возникший в дверях адъютант застыл по стойке «смирно», выслушивая пожелания генерала:

– Давай-ка, братец, организуй по быстрому гостевую сервировку – кофе, бутерброды и прочее… ну, ты знаешь, – вышколенный адъютант молча кивнул и исчез. Генерал подошёл к шкафу-бару, открыл дверцу: похмыкивая, оглядел шеренгу разнокалиберных бутылок, выбрал початую бутыль отменного коньяку – Канцлер пил только коньяк. Даже в столь жаркий день.

Не прошло и десятка минут, как адъютант вернулся с загруженным подносом. Расставил на письменном столе тарелочки с закуской, поставил две чашечки, пару пузатых бокалов, водрузил посреди кофейник, предусмотрительно пододвинул к столу второе кресло – и вновь исчез, будто испарился. В воздухе запахло вкусным ресторанным духом, не хватало лишь табачного дыма и аромата хорошего спиртного, ну да это было делом скорым, поправимым. Усевшись в кресло за столом, генерал закурил трубку, выжидательно поглядывая на дверь.