Ночные костры - Кук Линда - Страница 4

• Предыдущая
• 4/76
• Следующая

Хэвис заперла дверь на щеколду.

— Я молю Бога, чтобы наши мужчины вернулись домой к началу жатвы.

Алиса подставила лицо холодному морскому ветру и протяжно вздохнула. Она тоже молилась за морстонских мужчин, но слабо надеялась на их возвращение. Де Рансон отправил на войну всех юношей и большую часть взрослых мужчин. Никто из них не умел обращаться с оружием, но все с охотой отправились учиться, поддавшись на обещанное епископом небесное спасение и сказки лорда Харольда о золотых слитках, которыми вымощены улицы Иерусалима. Они уехали, а лорд Харольд де Рансон остался в Кернстоу вместе со своей маленькой армией бывалых вояк, которая охраняла крепость и дорожные заставы.

— Они должны были вернуться задолго до начала жатвы, — сказала Алиса.

И вернулись бы, будь они живы. Трое мужчин, возвратившихся в эту первую зиму из мессинского учебного лагеря в Шильштон, не привезли от них никаких вестей.

Алиса ездила вместе с отчимом в Шильштон, чтобы расспросить этих счастливчиков про морстонских мужчин, и увидела три живых скелета, сгорбившихся перед кухонным очагом, — потемневших от солнца, изнуренных болезнью, с кожей нездорового желтого цвета. О морстонских мужчинах они ничего не знали. Военный лагерь был большим и многолюдным, и шильштонцы заболели в первый же день своего приезда в Мессину.

С тех пор прошел год, а вестей все не было. Армия крестоносцев казалась такой же далекой, как тонкий месяц, сиявший над свежевспаханными полями Морстона.

Хэвис откашлялась.

— Миледи, вы поедете в Шильштон за новостями? Алиса покачала головой:

— Мы и так все скоро узнаем.

После того как ее мать и Уильям умерли от лихорадки, Алиса боялась ездить за новостями даже в Кернстоу. Чем раньше она привлечет к себе внимание, тем скорее королевский двор вспомнит про Морстон и пришлет сюда нового помещика. Алиса, всего лишь падчерица Уильяма Морстонского, не имеет никаких прав на эти земли. Ее отправят в женский монастырь, если, конечно, настоятельница захочет приютить у себя образованную, но нищую девушку из знатного рода.

Что ж, она охотно уйдет в монастырь и обретет там долгожданный покой, но сначала ей надо сделать одно, последнее дело. Освободиться от давнего обещания.

С моря налетел новый порыв ветра. На другой стороне узкого двора распахнулась дверь амбара и хлопнула о бревенчатый сруб. Хэвис обернулась к зернохранилищу.

— Вот глупые мальчишки! Оставили последнюю шерсть в амбаре для зерна! Я сейчас вынесу ее, миледи, а вы примете…

— Нет.

— Вы не хотите…

— Я сказала — нет. Оставь руно там, где лежит. Хэвис округлила глаза, услышав резкий тон госпожи.

— Я позову этих лоботрясов, пусть сами перетаскивают.

— Завтра. Закрой дверь.

Слегка пожав плечами, Хэвис опять повернулась к амбару.

— Вообще-то это мужская работа. Скорей бы приехали наши мужчины! — Она затворила неотесанную дверь и посмотрела через плечо. — Может быть, король Ричард найдет вам мужа, когда вернется, леди Алиса.

— Может быть.

Если он это сделает, ее супружеская жизнь не продлится дольше первой брачной ночи. Нет, монастырь — вот участь Алисы, и она отправится туда, когда Морстон достанется новому владельцу.

— Эмма говорит, что старая королева может послать за вами и забрать вас к себе во Францию. Она найдет вам мужа, памятуя о верной службе вашей матушки.

— Она не вспомнит обо мне.

— Не вспомнит? — Женщина шагнула ближе и, вскинув голову, удивленно взглянула на Алису. — Вы сердитесь, миледи?

Алиса выдавила улыбку.

— Нет, Хэвис, — поспешно сказала она, жалея, что проговорилась. Впредь надо следить за собой: такие мелкие оплошности могут дорого ей стоить. Она не должна показывать свой страх и гнев. Удивление Хэвис уже переросло в любопытство. — Нет, — повторила Алиса. — С чего мне сердиться на королеву Элеанору? Просто она постарела и, наверное, забыла о моем существовании.

Грубое лицо Хэвис расслабилось. Теперь на нем появилось участие.

— Нет-нет, королева Элеанора никогда не забудет вашу матушку. А помня о ней, она будет помнить и о вас.

Алиса кивнула и убрала с лица повлажневшие волосы.

— Зови ребят, Хэвис, пока маленький обжора Уот не съел их похлебку.

Как только Хэвис скрылась за выветренным углом замка, улыбка Алисы увяла. Хэвис ошибалась. Все эти годы Элеанора Аквитанская не проявляла никаких признаков того, что помнит о вдове и дочери Филиппа Мирбо. Даже когда умер старый король и королева получила свободу, она не дала о себе знать семье Алисы. Может, она забыла про шкатулку, которую оставила на хранение Изабелле Мирбо и которая лежала спрятанной под каминной плитой морстонского замка? Алиса потратила последние серебряные монеты, доставшиеся ей от покойных родителей, чтобы отправить весточку вдовствующей королеве с сообщением об их смерти. Ответа не было, а значит, не было и освобождения от клятвы, которую Изабелла Мирбо дала своей сиятельной госпоже.

Алиса заперла на тяжелый засов дверь сарая для шерсти и вознесла хвалу Господу: большинство овец пережило зиму, и ее людям не придется голодать. Вот в чем ее спасение — в упорной борьбе за благополучие морстонцев, а не в бесплодных надеждах на то, что королева Элеанора избавит ее от клятвы покойных родителей и в награду за преданность освободит морстонских крестьян от уплаты новой подати. В последние четыре года королева Элеанора была вольна ездить куда хочет и делать что хочет, однако она не прислала в Морстон ни помощи, ни весточки.

Если когда-нибудь вдовствующая королева все-таки удостоит Алису своим вниманием и найдет ей жениха, Алиса предпочтет монастырь.

Единственному ребенку Изабеллы Мирбо королева помочь уже не могла.

— В Морстоне два поля — небольших, но весьма плодородных. — Отец Грегори остановил своего мула и показал вниз, на узкую долину, спускавшуюся к морю. Над водой, у подножия высокого черного утеса, стояла покосившаяся бревенчатая башня, окруженная беспорядочно разбросанными хибарками. Грубая дамба из камней и дерна служила чем-то вроде крепостной стены. — Раньше, когда на полях работало больше мужчин, этот поселок кормил шестьдесят душ. А теперь, — он понизил голос до смущенного шепота, — леди Алиса говорит, что не может уплатить подать для выкупа короля Ричарда.

Жербре закатил глаза.

— На подать с этой земли не купишь даже вязанки дров, чтобы один раз с утра протопить тюрьму короля Ричарда. Леди Алиса правильно сделала, что отказалась платить.

Священник вдруг возмутился:

— Мы все обязаны платить подать для выкупа короля, милорды, даже самые бедные! В Шильштоне мы отдали королевским уполномоченным наш лучший серебряный потир, оставив себе только деревянный позолоченный кубок для алтаря… — Он замолчал и оглянулся на вьючных лошадей. — Последний владелец Кернстоу, Харольд де Рансон, обещал привезти золото из Иерусалима, если Господь сохранит ему жизнь. Мы сделали бы из этого золота новую потирную чашу. Но, увы, он погиб и не смог выполнить свое обещание.

Из могучей груди Жербре вырвался странный рокочущий кашель.

— Вы не дождались бы от него никакого золота. Сарацины сберегли свой город и свои сокровища. А наши вьючные лошади везут не золото, а железо, святой отец. Мечи, которыми солдаты милорда Раймона будут пронзать врагов… — Жербре свирепо глянул сверху вниз на священника, — и воров…

— Ваш господин не найдет здесь воров…

— …а еще тех, кто водит его кругами по этой забытой Богом дыре…

— Уймись, Хьюго. — Раймон де Базен обернулся к покрасневшему священнику, потом оглядел скалистый северный берег, над которым лепились деревянные домики вперемежку с участками плодородной земли. Протяжно вздохнул. — Странное место для постройки крепости.

Жербре впервые промолчал. Раймон заполнил паузу:

— Скалы слишком близко. Малейшее повреждение западного фундамента — и крепостная стена обрушится в море.

Отец Грегори покачал головой:

— В летописи данхеветского аббатства записано, что во времена царствования нашего короля Стефана, около сорока лет назад, за одну ночь выступы утесов под Морстоном обвалились. Крепость не пострадала: она оказалась немного восточнее оползня. Камни упали в море и заполнили бухточку. Теперь туда нельзя подойти кораблям.

• Предыдущая
• 4/76
• Следующая