Кома - Кук Робин - Страница 39

• Предыдущая
• 39/79
• Следующая

Сьюзен улыбнулась.

– В этом Институте, – продолжил Беллоуз, – для медиков организованы экскурсии, они проходят каждый второй вторник месяца. У тех, кто там был, осталось сильное впечатление. Очевидно, эта программа имеет большой успех. Туда поступают все хронические больные из БИТов в коматозном состоянии или с чем-нибудь такого же типа. Идея заключается в том, чтобы освободить койки для острых больных в больничных БИТах. Я думаю, что это хорошая идея.

– Но Берман в коме совсем недолго. Почему его так быстро туда перевели?

– Фактор времени менее важен, чем стабильность состояния. Я думаю, дело с ним будет тянуться очень долго, и, по-моему, его состояние очень стабильно, не так, как у твоей подруги Гринли. Боже, она просто заноза у меня в заднице. Все осложнения, какие известны, у нее есть.

Сьюзен вновь подумала об эмоциональном отчуждении врача от больных. Ей было трудно понять, как Беллоуз мог так безразлично говорить о трагедии Нэнси Гринли.

– Если бы ее состояние было стабильно, – продолжил Беллоуз, – или была бы хотя бы тенденция к этому, я бы моментально перевел ее в Институт Джефферсона. Ее случай требует огромных затрат времени, и никакой награды. В действительности, мне от нее не будет ничего хорошего. Если она у меня останется живой, пока меня не переведут в другое отделение, то я хотя бы профессионально не пострадаю. Это похоже на то, как все наши президенты относились к Вьетнаму. Они не могли выиграть эту войну, но и проигрывать Вьетнам тоже не хотели. Выгоды не было никакой, а убытков – масса.

Они подошли к главному лифту, и Беллоуз нажал кнопку лифта "Вверх".

– О чем я говорил? – Беллоуз озабоченно почесал голову.

– Ты говорил о Бермане и БИТе.

– О да. Хорошо, я полагаю, он в стабильном состоянии, – Беллоуз посмотрел на часы на руке, затем, выругавшись, на закрытые двери лифта. – Чертовы лифты. Сьюзен, я не из тех, кто любит давать советы, но сам ничем другим помочь не могу. Если ты считаешь, что должна, то сходи к Старку, но помни, ты поставишь меня в очень неудобное положение, поэтому действуй по обстановке. А после встречи со Старком лучше брось свой крестовый поход. Это будет концом твоей карьеры еще до того, как она начнется.

– Ты беспокоишься о моей карьере или о своей?

– И о той, и о той, – сказал Беллоуз, пропуская выходящих из лифта пассажиров.

– Ты по крайней мере честен.

Беллоуз зашел в лифт и махнул Сьюзен рукой, говоря ей что-то про половину восьмого. Сьюзен предположила, что он говорил про их запланированный обед. Ее часы в это время показывали одиннадцать сорок пять.

Беллоуз смотрел вверх на лифтовой указатель этажей. Для этого ему пришлось сильно закинуть голову, так как указатель располагался прямо над ним. Он прекрасно понимал, что нужно торопиться, чтобы успеть на операцию. Беллоуз должен был оперировать шестидесятидвухлетнего мужчину по поводу геморроя. Это была для него не самая захватывающая операция, но он любил оперировать. Оперируя, он ощущал особое чувство ответственности, которое доставлял ему скальпель в руке, и, в самом деле, ему было все равно, где работать – на руке, на желудке, ротовой полости или анальном отверстии.

Беллоуз помнил о том, что вечером у него встреча со Сьюзен, и ощущал приятное предвкушение. Все произойдет естественно и непосредственно. Они ведь могут разговаривать на тысячи разных тем. Ну а в физическом смысле? Тут Беллоуз не знал, чего ему ждать. Он не представлял, как ему удастся обойти те товарищеские отношения, которые между ними установились. Сам Беллоуз чувствовал сильное физическое влечение к Сьюзен, и это начинало беспокоить его. По многим причинам секс для Беллоуз означал агрессию, а он совершенно не хотел проявлять никакой агрессии по отношению к Сьюзен.

Беллоуз представил себе, как он целует Сьюзен, и улыбка непроизвольно расползлась по его лицу. Это заставило его вспомнить те жуткие времена подросткового возраста, когда он болтал со своей прыщавой подружкой, провожая ее до крыльца дома. Тогда он вдруг поцеловал ее, старательно и сентиментально. Затем отступил на шаг назад, чтобы посмотреть, что получилось – надеясь на взаимность и отчаянно боясь насмешки. И он не переставал поражаться, что его поцелуй был принят благосклонно, так как не представлял себе, почему это сделал.

Перспектива увидеть Сьюзен в неофициальной обстановке напомнила Беллоузу и те времена его юности, когда он только начинал встречаться с девушками, так как ощущал внутреннюю тягу к физическим контактам. Сьюзен была очень привлекательной, но она собиралась стать врачом. Так же как и он сам. Поэтому его главный козырь – профессия – не производил на нее впечатления. А большинство девушек очень впечатлялись, узнав, что он врач, хирург! И не важно, что Беллоуз прекрасно знал, что быть врачом – вовсе не означало обладать определенными специфическими преимуществами вопреки мифам, бытующим в общественном сознании. Действительно, в самом Мемориале Беллоуз знал множество примеров, когда профессия хирурга была только помехой личным отношениям. И еще одно беспокоило Беллоуза – он знал, что вид его мужских достоинств не очарует Сьюзен, ведь на занятиях ей наверняка приходилось анатомировать сей орган.

Беллоуз не сводил свои сексуальные фантазии к чисто физиологическим аспектам, а как насчет Сьюзен? С виду она выглядела вполне обнадеживающе со своей улыбкой, нежной кожей, грудью, обрисовывающейся при дыхании. Но в медицинской школе они изучали парасимпатические рефлексы, гормональные изменения, происходящие при занятиях сексом. Может быть, она знала слишком много, и это знание могло помешать. И вдруг он, даже если подвернется благоприятный случай, из-за этого окажется несостоятельным? Эти сомнения терзали Беллоуза, когда он думал о свидании со Сьюзен. К тому же, когда Беллоуз хотел забыть о больнице и работе, немудреный секс был самым отличным средством для этого. А со Сьюзен, если вообще это произойдет, секс уж точно не будет немудреным. Если произойдет. И, наконец, оставался очень неприятный вопрос о целесообразности встреч со студенткой, состоящей у него на попечении во время цикла по хирургии. Без сомнения, ему когда-нибудь придется оценивать учебные успехи Сьюзен. И встречаться с ней – значило вызывать забавное столкновение интересов.

Дверь лифта открылась на операционном этаже, и Беллоуз быстро направился к главному посту оперблока. Регистратор за столом занимался подготовкой расписания операций на завтра.

– В какой операционной я оперирую? Больной Баррон, геморрой.

Регистратор поднял глаза на спрашивающего, а потом углубился в расписание операций.

– Вы доктор Беллоуз?

– Именно.

– Хорошо, ваше участие в операции отменено.

– Отменено? Кем? – Беллоуз был поставлен в тупик.

– Доктором Чендлером. И он оставил вам сообщение, чтобы вы зашли в его кабинет, когда появитесь.

Было очень странно, что у него забрали его собственного больного. Конечно, это была прерогатива Джорджа Чендлера, раз уж он был старшим ординатором. Но так случалось чрезвычайно редко. Бывало, что Беллоуза снимали с ассистирования на одной операции, чтобы отправить на другую, или по другим организационным причинам. Но быть снятым с операции его собственного больного, который затем направлялся в Беард-5, – такое было в первый раз.

Беллоуз поблагодарил операционного регистратора, не пытаясь скрыть свое изумление и гнев. Затем повернулся и направился к Джорджу Чендлеру.

Кабинет старшего ординатора представлял собой маленький отгороженный закуток без окон в Беард-2. Именно отсюда исходили все тактические распоряжения, которые регулировали жизнь отделения хирургии день ото дня. Чендлер отвечал за составление всех расписаний работы для всех ординаторов, ночных и недельных дежурств. Он также руководил ежедневным составлением расписания операций, распределяя операционные и персонал с учетом пожеланий хирургов.

• Предыдущая
• 39/79
• Следующая