Кома - Кук Робин - Страница 48

• Предыдущая
• 48/79
• Следующая

И Орен схватил телефон Мак-Лири и набрал номер.

– Офис доктор Чепмена, пожалуйста... Доктора Чепмена, пожалуйста. Звонит Фил Орен... Джим, это Фил Орен. Как твое семейство? У нас все отлично... Я думаю, что уже говорил тебе, что Тед получил приглашение в Пенсильванский университет... Надеюсь, да... Я звоню по поводу студентки третьего курса, одной из тех твоих студентов что проходят здесь цикл по хирургии, Сьюзен Уилер... Ну да... Конечно, я подожду...

Орен посмотрел на Сьюзен Уилер:

– Вы на третьем курсе, мисс Уилер?

Сьюзен кивнула. Ее недавний гнев трансформировался в уныние.

Орен посмотрел назад на Мак-Лири, которому, видимо, надоело все это, и тот встал.

– Дон, извини меня за это вторжение, – сказал Орен. – Я думаю, нам нужно было пойти в мой офис. Я сейчас закончу... – Орен снова направил все внимание на телефон. – Да, я здесь, Джим... Замечательно, что она хорошая студентка. Но она злоупотребляет своим пребыванием в Мемориале. Она должна посещать занятия по хирургии, но не бывает ни на обходах, ни конференциях, ни операциях. Кроме того, она страшно раздражает персонал, особенно шефа отделения анестезиологии, нечестными методами без разрешения получая информацию из нашего компьютера. В общем, у нас слишком много с ней хлопот... Конечно, я скажу ей, что ты хочешь ее видеть... сегодня в шестнадцать тридцать. Всего доброго. Я думаю, в госпитале ветеранов будут счастливы видеть ее... ладно. – Он захихикал. – Спасибо, Джим. Давай, как-нибудь соберемся, поговорим.

Орен повесил трубку и дипломатически улыбнулся Мак-Лири. Затем повернулся к Сьюзен:

– Мисс Уилер, ваш декан, как вы уже слышали, хотел бы поговорить с вами сегодня в шестнадцать тридцать. С этого момента ваш профессиональный доступ в Мемориал аннулируется. Прощайте.

Сьюзен перевела взгляд с Орена на Мак-Лири и обратно. Выражение лица Мак-Лири не изменилось. На лице же Орена лучилась самодовольная улыбка, как будто он победил в споре. Молчание было ужасным. Сьюзен поняла, что представление закончилось, и вышла, не произнеся ни слова, захватив с собой пакет с униформой медсестры.

Не в силах больше находиться в госпитале, Сьюзен убежала. Она шла сквозь редеющие толпы навстречу тусклому дождливому февральскому дню. Выйдя наружу, она побрела без определенной цели куда глаза глядят, погруженная в свои тяжелые думы. Сначала она повернула на Нью Чардон-стрит, а затем на Кэмбридж-стрит.

– Задницы, – прошипела она, поддавая ногой случайно попавшуюся под ноги жестянку из-под супа.

Легкий дождь распластал ее волосы по лбу. Маленькие капельки сливались и сползали на кончик носа. Она побрела вверх по Джой-стрит, с тыла заходя в Бикон-Хилл, озабоченная исключительно своими раздумьями. Ее глаза видели, но мозг не фиксировал окружающую ее суматоху, собак, кучи мусора и другие приметы, характерные для городской жизни.

Сьюзен не могла припомнить, когда еще чувствовала себя столь отверженной и отторгнутой. Она ощущала полное одиночество, и внезапная боязнь провала планов всей жизни снова возникла в ее запуганном сознании. На нее волнами накатывали гнев и депрессия, когда она перебирала в памяти разговор с Мак-Лири и Ореном. Она так хотела поговорить с кем-нибудь, чей бы совет она уважала и кому бы доверяла. Старк, Беллоуз, Чепмен, все кандидатуры имели недостатки. Объективность Беллоуза вызывала слишком большие сомнения. А в случаях Старка и Чепмена препятствием была их преувеличенная лояльность по отношению к своей работе.

Сьюзен думала о самом худшем – ее с позором могут выгнать из медицинской школы. Это было бы не только ее личным провалом, но и минусом для всех женщин, занимающихся медициной. Сьюзен хотела бы поговорить с какой-нибудь женщиной-врачом, но она не знала ни одной. В штате медицинской школы, конечно, было несколько таких женщин, но ни к одной из них, в силу их должностей, Сьюзен не было удобно обратиться.

В разгар этих мучительных размышлений Сьюзен почувствовала, что нога, на которую она перенесла свой вес при очередном шаге, заскользила. Чтобы удержаться на ногах, ей пришлось схватиться рукой за стенку ближайшего здания. Ожидая самого худшего, она посмотрела себе под ноги и убедилась, что наступила на большую лепешку собачьих экскрементов.

– Проклятый Бикон-Хилл, – Сьюзен прокляла Бостон и все дерьмо в прямом и переносном смысле, которое допускали городские власти.

Отскабливая сапог о кромку тротуара, она чуть не задохнулась от смрада. При этом в ее голове мелькнула мысль о символическом значении этого происшествия. Может, и в больнице она наступила на кучу такого дерьма, и все, что ей оставалось, это поступать в отношении этого дела так же, как она старалась поступать в отношении городского дерьма – игнорировать его. Просто обойти мимо. Ее главной задачей было стать врачом, и выполнение ее должно превалировать над всем остальным. А Берман и Гринли не были ее заботой.

Дождь все продолжался, и ручейки текли по щекам Сьюзен. Теперь она тщательно смотрела под ноги, обходя многочисленные собачьи кучки, так же характерные для Бикон-Хилл, как газовые фонари и красный кирпич. Идти стало легче. Но она не могла так же отогнать чувство ответственности за Бермана и Гринли. Она снова подумала, что Нэнси Гринли столько же лет, сколько и ей. Она подумала о собственных проблемах во время менструаций, когда кровотечение было сильнее, чем обычно, о том, как это пугало ее, выводило из себя и заставляло чувствовать себя беспомощной. Ведь вполне могло оказаться так, что ей тоже понадобилось бы диагностическое выскабливание, и, может быть, это произошло бы в Мемориале.

Но сейчас ее выгнали из Мемориала, а может быть, и из медицинской школы. И поэтому она ничего не могла поделать, решись она продолжать исследовать эту проблему или бросить ее. Сьюзен смущенно вспомнила о своем умонастроении, когда только начала заниматься этим делом. "Новая болезнь!" – Сьюзен засмеялась над своей суетностью и обманчивым чувством всемогущества.

Сьюзен направила свои шаги вниз по Пинкни-стрит, пересекла Чарльз-стрит и пошла к реке. Так же бесцельно, какой была и прогулка по Бикон-Хилл, она поднялась по ступеням на мост Логфелло. Стены были исписаны броскими надписями, и Сьюзен помешкала, читая некоторые бессмысленные высказывания, безликие имена. В центре пролета моста она остановилась, глядя на реку в сторону Кембриджа, Гарварда и моста Бостонского университета. Река была покрыта кусками льдин, между которыми виднелись участки чистой воды, и была похожа на гигантское абстракционистское полотно. Стайка чаек неподвижно сидела на плавучей льдине.

Сьюзен не знала, что заставило ее посмотреть налево, откуда она пришла. Она увидала мужчину в темном пальто, который повернул к реке и остановился, когда Сьюзен посмотрела в его сторону. Затем Сьюзен снова вернулась к своим беспорядочным раздумьям, не удостоив мужчину ни единой мыслью. Но минут через пять – десять Сьюзен заметила, что мужчина не двигается с места. Он курил и глазел на реку и, видимо, так же безразлично относился к дождю, как и Сьюзен. Сьюзен подумала о странном совпадении, когда два человека в дождливый февральский день грустно размышляют над рекой, в то время как мост обычно был пустынен и в хорошую погоду.

Сьюзен пересекла мост в направлении Кембриджа и пошла по берегу реки к докам Морского Технологического института. Ей стало холодно, так как сырость проникла ей под воротник. Этот дискомфорт оказал на нее лечебное действие. Она тут же решила вернуться в общежитие и принять горячую ванну.

Она внезапно повернула, намереваясь вернуться обратно по мосту Лонгфелло и на метро доехать до дома, но остановилась. Тот же человек в темном пальто стоял на мосту метрах в девяноста от нее, уставясь на водное пространство Чарльз Ривер. Сьюзен ощутила необъяснимое беспокойство. Она изменила свои планы, только чтобы не проходить мимо этого мужчины. Она срежет угол кампуса Морского Технологического и выйдет к станции Кендалл.

• Предыдущая
• 48/79
• Следующая