Выбери любимый жанр

100 великих библейских персонажей - Рыжов Константин Владиславович - Страница 31

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Самсон полюбил филистимлянку Далиду и часто бывал у неё. Старейшины филистимлянские узнали об этом, пришли к Далиде и велели ей: «Выведай у Самсона, в чём его сила и как нам одолеть его. За это мы дадим тебе столько серебра, что ты до старости не будешь знать нужды».

Далида согласилась и спросила Самсона: «Скажи мне, в чём твоя сила и как можно усмирить тебя?» Самсон отвечал: «Если свяжут меня семью сырыми тетивами, то я сделаюсь бессилен и буду как все прочие люди». Далида связала Самсона ночью семью сырыми тетивами и крикнула: «Самсон! Филистимляне идут на тебя». Он вскочил с постели и разорвал все тетивы, словно это были нитки. Далида сказала: «Ты обманул меня и говорил мне ложь; открой же теперь правду — в чём твоя сила?» Он отвечал ей: «Если свяжут меня новыми верёвками, которые не были в деле, то я сделаюсь бессилен и буду как прочие люди». Далида ночью взяла новые верёвки, связала его и крикнула: «Самсон! Филистимляне идут на тебя!» Он вскочил и разорвал верёвки так легко, что даже не заметил их. Далида упрекнула Самсона: «Ты опять обманываешь меня и говоришь мне ложь; открой, наконец, — в чём твоя сила?». Он сказал: «Если ты сплетёшь мои волосы в семь кос и прибьёшь их гвоздями к доске, то я буду бессилен как прочие люди». Далида усыпила его на своих коленях, а когда он уснул, заплела его волосы в семь кос и прибила их к колоде. Потом она крикнула: «Филистимляне идут на тебя, Самсон!» Он проснулся и вырвал свои волосы из колоды. Далида рассердилась: «Ты постоянно говоришь о своей любви ко мне, а между тем уже три раза обманул меня и не раскрыл своего секрета!»

И она так приставала к нему, домогаясь правды, что Самсону пришлось уступить. «Знай! — сказал он, — что моя сила в моих волосах! Никто и никогда не стриг меня во все дни моей жизни, и бритва ещё ни разу не касалась моих волос, так как я с самого рождения посвящён Господу. Если же меня остричь, вся моя сила уйдёт; я сделаюсь слаб и буду как прочие люди». Далида поняла, что Самсон на этот раз говорит всерьёз. Она пригласила в дом старейшин филистимлянских, а Самсона усыпила на своих коленях. Пока он спал, она обрила его голову и крикнула: «Филистимляне идут на тебя, Самсон!» Он пробудился от сна и сказал: «Пойду, как и прежде, и побью их». Но филистимляне набросились на него и связали. Самсон не мог освободиться от них, потому что стал слабым и бессильным.

Филистимляне выкололи Самсону глаза, привели его в Газу, сковали ему руки и ноги цепями и заставили молоть зерно в тюрьме. Так работал Самсон на филистимлян. Между тем волосы на его голове начали отрастать и сила его понемногу возвращалась.

Однажды старейшины филистимлянские собрались в храме, чтобы принести великую жертву своему богу Дагону и повеселиться. Они сказали: «Приведите Самсона из темницы, пусть он позабавит нас!» Самсона привели, и он забавлял их, стоя во дворе, а они смотрели на него с крыши храма. Потом Самсона поставили между столбами, которые подпирали крышу. Он попросил мальчика, водившего его повсюду: «Подведи меня к тем столбам, что держат весь дом, и дай прислониться к ним». Мальчик так и сделал. Храм же был полон мужчин и женщин: там были все старейшины филистимлянские, а с ними до трёх тысяч знатных мужей со своими жёнами. Самсон воззвал к Богу и сказал: «Господи! Дай мне хотя бы на одно мгновение мои прежние силы, чтобы я мог отомстить филистимлянам за свою слепоту!» И вернулась к Самсону его прежняя сила. Он упёрся руками в два столба, поддерживавших дом, и сдвинул их с места. И сказал Самсон: «Умри душа моя вместе с филистимлянами!» Храм обрушился на людей, бывших внутри и на крыше, похоронив под своими обломками самого Самсона и множество филистимлян. Убитых в тот день было больше, чем Самсон успел истребить за всю свою жизнь.

Руфь

Однажды в земле Израильской случился голод. Тогда один человек по имени Елимелех из Вифлеема ушёл от народа своего и поселился среди моавитян. С ним были его жена Ноеминь и два сына, Махлон и Хилеон. И прожил Елимелех среди моавитян десять лет вполне счастливо, а сыновья его женились на моавитянках: Махлон — на Руфи, а Хилеон — на Орфе.

По прошествии же десяти лет Елимелех и его сыновья умерли. Тогда встала Ноеминь и пошла из земли моавитской. Своим снохам, Орфе и Руфи, она сказала: «Вот, я возвращаюсь на родину, чтобы нам умереть, вы же идите каждая в свой дом. Быть может, Господь ещё явит вам Свою милость, и вы найдёте мужей среди своих соплеменников». Орфа простилась со свекровью и возвратилась к своему народу, а Руфь осталась с нею. Ноеминь сказала Руфи: «Невестка твоя уже ушла от меня, иди и ты вместе с нею». Но Руфь попросила: «Не принуждай меня уходить от тебя. Куда ты пойдёшь — туда и я, пусть твой народ будет моим народом, а твой Бог — моим Богом». Ноеминь, увидев, что она твёрдо решила отправиться с нею, перестала её уговаривать. И шли они обе, пока не прибыли в Вифлеем и не поселились там.

Когда наступила пора собирать урожай, Руфь сказала Ноемини: «Нет у нас хлеба на зиму. Пусти меня в поле. Я буду подбирать колосья ячменя, оставшиеся на земле. Быть может, кто из израильтян сжалится надо мною и позволит мне подбирать колосья на своём поле». Ноеминь сказала Руфи: «Иди, дочь моя». Та пошла и подбирала колосья позади жнецов на поле, которое принадлежало Воозу. А Вооз был человек весьма знатный и богатый и потому не работал на поле сам, а нанимал жнецов.

Перед обедом Вооз пришёл из Вифлеема, чтобы посмотреть, как идёт работа, увидел Руфь и спросил у своего слуги: «Чья это молодая женщина?» Слуга, распоряжавшийся жнецами, сказал: «Это моавитянка Руфь, невестка Ноемини. Она пришла ещё с утра и попросила позволения собирать колосья, оставшиеся на земле. Я разрешил ей, и вот с тех пор она не присела отдохнуть и работает не разгибаясь. И это немудрено, ведь Ноеминь старая и бедная женщина, если Руфь не будет кормить её, ей придётся очень плохо». Вооз сказал: «Да благословит Господь эту моавитянку за то добро, что она делает для своей свекрови. Не гоните же её и не обижайте. И даже вот что сделайте: оставляйте специально побольше колосьев на земле, чтобы она могла подбирать их. Когда же придёт обеденное время, позовите её к себе и дайте ей хлеба, пусть она ест вместе с вами».

И работала Руфь на поле Вооза до самого вечера. Вечером она обмолотила колосья, которые собрала, и принесла зерно Ноемини. Та увидела, как много ячменя у её снохи, удивилась и сказала: «Где ты собирала сегодня и где работала? Да будет благословлён человек, пустивший тебя на своё поле!» Руфь ответила: «Слышала я, что хозяина поля зовут Вооз. Он передал, что я могу и завтра собирать колосья на его поле». Ноеминь обрадовалась, узнав это, и сказала: «Этот Вооз был близкий родственник моего мужа. Я слышала, что у него доброе сердце. Хорошо, что ты будешь собирать колосья на его поле и не будут тебя за это оскорблять».

Так работала Руфь на поле Вооза всё лето, пока не кончили собирать ячмень и пшеницу. И сказала ей Ноеминь: «Дочь моя, я старая женщина, когда я умру, что с тобой будет? Я должна позаботиться о тебе, пока жива, так же, как ты обо мне заботилась. Родственники моего мужа были знатные и богатые люди, а Вооз первый среди них. И хоть теперь я бедна, а муж мой умер, всё же он помнит родство наше и помогает тебе. Сделай так: этим вечером умойся и надень на себя самые нарядные одежды. И пойди на гумно, где будет спать Вооз. Когда же он уснёт, ляг у его ног. А если он будет спрашивать тебя, зачем ты сделала это, то скажи ему: „Окажи мне помощь, ведь ты мой родственник“».

Руфь сделала всё так, как говорила её свекровь. И вот, Вооз проснулся среди ночи, приподнялся и увидел, что у его ног лежит женщина. Вооз спросил: «Кто ты?» Она сказала: «Я Руфь, раба твоя, возьми меня под своё покровительство, ведь ты мой родственник по мужу». Вооз отвечал: «Благословлена ты от Бога, дочь моя! Правильно ты сделала, что попросила о помощи меня, а не стала искать молодых и богатых. Я же сделаю для тебя даже больше того, чего ты ожидаешь. Ибо всем известно, что ты женщина добродетельная. Только вот что надо предпринять сначала: хотя и правда, что я твой родственник, но есть и ещё один родич в Вифлееме более близкий, чем я. По нашему обычаю должна ты у него первого попросить поддержки. Если завтра он примет тебя к себе, то пусть будет так. Если же не примет, то я тебя приму».