Брюнетка в клетку - Куликова Галина Михайловна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/54
• Следующая

– А помнишь, Вольдемар, когда мы гостили у Славниковых и началась гроза, Ириша предложила вызывать духов? Слушайте все, это было та-а-ак интересно! К нам пришел дух Герцена и сказал, что Васька Буранов скоро отправится в Сибирь. Мы хохотали!

– Это мы потом хохотали, – не согласился Вольдемар. – А в процессе, так сказать, никто даже не улыбнулся.

– А давайте, – предложила Анжелика, – сегодня тоже вызовем какого-нибудь духа? Честное слово, это очень познавательно.

– Духу, кажется, задают всякие вопросы? – проскрипела Фаина, положив сильные крабьи клешни на стол по обеим сторонам тарелки.

– Любые! – подтвердила Анжелика. – Духи знают все, что было, есть и будет.

– Я – за, – подняла руку Маргарита. – Наконец-то мы сможем выяснить, что было в той записке, которую Альберт унес с чердака.

– Чего уж мелочиться? – сказал Мишаня с набитым ртом. – Лучше сразу спрашивать, кто укокошил деда. Или это и в самом деле был несчастный случай?

– Вот это да! – ахнула Симона. – Я никогда не участвовала в таком потрясающем мероприятии. Что для этого нужно?

Анжелика страшно воодушевилась, поняв, что ее идею все готовы поддержать. Раз уж Фаина не возражает...

– Нужен круглый стол, – начала перечислять она. – Ну, стол-то у нас есть. Потом – лист бумаги с написанным по кругу алфавитом. Это изобразить нетрудно, Вольдемар нарисует. Что еще? Блюдце и, пожалуй, несколько свечей.

– Зоя, у тебя найдутся свечи? – крикнула Маргарита в сторону кухни.

– Ну конечно, – ответила Зоя, приложив руки к груди. – А можно мне тоже поговорить с духом?

– Все будут только рады. Чем больше участников, тем лучше результат.

– Если дух примется вертеть этот огромный стол, нам всем не поздоровится, – высказал предположение Шубин, который время с обеда до ужина провел в комнате, откуда до всякого, проходящего по коридору, доносилось переливчатое всхрапывание. Физиономия у него порозовела и посвежела, а глазки блестели как-то особенно гнусно.

Лариса тяжело вздохнула – не выкинет ли этот грибофоб какое-нибудь коленце? Звонка Леночки Ивашкиной она ждала с нетерпением, поэтому повсюду носила с собой телефон, прицепив его к поясу.

– Стол не будет вращаться, только блюдце, – успокоила Анжелика. Было заметно, какое удовольствие доставляет ей грядущее развлечение. – Дайте Вольдемару большой лист бумаги и фломастер.

– Сейчас сбегаю, – вызвался Мишаня. – Дурь, конечно, но все-таки захватывает.

Небо тем временем сделалось густо-серым и заклокотало, словно варево в котле. Первые крупные капли проскакали по глянцевым листьям смородины.

– Вы будете участвовать? – Симона повернулась к Уманскому с широкой улыбкой на лице. – Будете?

– Даже не знаю, что вам и сказать.

Лариса наблюдала за ним весь ужин. Изгнание детей из столовой не произвело на него ровно никакого впечатления, и ее это страшно раздосадовало. Какие все же мужчины равнодушные существа! Понятное дело – Миколины. У них, видно, семейство такое... непробиваемое. Общие гены, общее воспитание... А этот? Может быть, его в детстве пороли ремнем или запирали в темной комнате? Так что дети, оставленные без ужина, в его понимании – не такая уж и беда?

– Полно, не прикидывайтесь, – мрачным тоном сказала Капитолина, взглянув на Уманского в упор. – Вам ведь любопытно.

Он потер подобродок с такой силой, точно хотел стереть с него гипотетическую грязь. И, наконец, согласился:

– Ладно, я с вами.

– А чей дух мы вызовем? – Шубин заерзал на стуле и стал потирать ручки, точно ему пообещали груду золота.

– Сейчас решим, – откликнулась Анжелика. Она чувствовала себя распорядительницей бала, который собирались посетить коронованные особы. – У кого какие предложения? Чей будем вызывать дух?

– Ленина, – немедленно отозвался Вольдемар, демонстрируя стереотип мышления человека, захватившего расцвет и крушение СССР.

– Пушкина, – высказалась Симона. От возбуждения у нее заметно порозовели щеки.

– Пушкин наврет! – не согласилась Маргарита. – Он шутник был и острослов. Нет-нет, надо кого-нибудь такого... основательного.

– Мамина-Сибиряка, – предложил Шубин. – Или Немировича-Данченко.

– Я имею в виду основательного не по фамилии, а по существу, – осекла его Маргарита.

– А я бы вызвал кого-нибудь прикольного, – подал голос Жидков, все это время доедавший салат. – Вольфа Мессинга, например.

– Или Шерлока Холмса, – поддакнул Шубин.

– Какого Шерлока Холмса? – повернулась к нему Симона. – Его же не было.

Она хихикнула, не понимая, шутка это или нет. Оказалось, никакая не шутка.

– Он в Англии жил, – поделился с ней Шубин. – На улице Бейкер-стрит. Знать надо.

– Слушай меня, Леонид, – сказал Жидков, наставив на него вилку. – Шерлок Холмс – не человек.

– А кто, собака, что ли? Ну, ты даешь!

– Прекратите, – одернула их Маргарита. – Вызывать можно только настоящих людей, Леонид. Так что Шерлок Холмс не годится.

Шубин страшно озадачился.

– А про кого же тогда этот, как его, доктор Уотсон рассказы писал?

– Возможно, я вас расстрою, – желчно заметила Маргарита, – но Уотсона тоже не было.

– Вас послушать, так никого не было, – обиделся он.

– А кто же тогда, по-вашему, Конан Дойл? – полюбопытствовала Фаина, курившая уже вторую сигарету подряд. Дым улетал в сторону залитого дождем окна, за которым уже не было видно сада.

– Да ладно меня подлавливать! – подскочил тот. – Конан Дойл – это писатель. Он написал «Затерянный мир», я кино смотрел.

– А! – воскликнули хором несколько голосов. – Кино! Кино – другое дело.

– Так чей дух-то, чей?

– Предлагаю просто кинуть клич, – предложила Фаина. – Кто откликнется, тот и откликнется.

– Да? А если ужас какой-нибудь откликнется? Карл Маркс, например?

– Он по-русски не разговаривает.

– Тут язык никакого значения не имеет, – пояснила Анжелика. – Дух внушает мысли. И мы их транслируем. Можно хоть кого вызвать – хоть Индиру Ганди.

– Потрясающая скудость фантазии, – прострекотала Капитолина, севшая обратно под локоть к Уманскому. – Если уж вызывать, так вызывать. Ученого какого-нибудь. Или философа.

Все промолчали. Вероятно, возражать гувернантке считалось неэтичным. Тем более что главная фигура – Фаина – взирала на нее сквозь клубы дыма весьма благосклонно.

Пока они спорили, все потихоньку организовалось. Откуда-то появился большой белый лист, который Вольдемар старательно разделил на сектора. В каждом секторе написал по букве алфавита. На перевернутом блюдце из старинного сервиза, а потому тонком и легком, была тем же фломастером сделана засечка.

– Мне прямо как-то не по себе! – воскликнула Зоя и обхватила себя руками за плечи.

Лариса за все это время не проронила ни слова. Жидков совершенно явно намеревался участвовать в большом семейном мероприятии, и ей ничего не оставалось делать, как сидеть и следить за ним.

– Послушай, а дети не боятся грозы? – вполголоса спросила она у него.

– Откуда я знаю? Даже если и боятся... О них женщины позаботятся.

– Но ты же опекун.

– Формально, только формально. На самом деле вся ответственность лежит на Анжелике.

«Уж она позаботится о детях! – подумала Лариса. – Эдакая птичка божия. Махнет хвостом – и поминай как звали».

Когда погасили люстру и зажгли свечи, все перестали разговаривать, и тогда стало слышно, как скрипит и потрескивает дом и идет снаружи дождь. Это были бы очень уютные шумы, если бы не Шубин, который нервничал и оттого громко сопел.

Анжелика взяла блюдце и положила на самую середину стола, на лист с алфавитом.

– Так кого позовем? – шепотом спросила она. – Решили?

– Зови царя! – тоже шепотом скомандовал Жидков. – Николая. Спроси, зачем он от престола отрекся.

– Дурак, – шикнула на него Фаина. – Про себя надо спрашивать, мы же не материал для исторического очерка собираем.

– Руки, давайте руки, – потребовал Вольдемар, оказавшийся докой в спиритических делах. Первым вытянул свои и положил пальцы на блюдце. – Надо едва касаться, чтобы не мешать ему двигаться.

• Предыдущая
• 30/54
• Следующая