Муха на крючке - Куликова Галина Михайловна - Страница 21
- Предыдущая
- 21/44
- Следующая
– Василиса?
– Таланский готов вас принять. Людочка попросила передать. А вы были в командировке?
Ее леденцовый голос ничуть не изменил нервических реакций Барсова. Он задергался, как будто присутствие Василисы пугало его. Засуетился, начал выдвигать один за другим ящики стола, бормоча что-то про свою занятость. Василиса, которая зорко следила за всеми его движениями, заметила, что в верхнем ящике на стопке чистых листов лежит средних размеров кукла в нарядном платье, а рядом – ножницы и скотч. «Интересно, что делает кукла в кабинете коммерческого директора?» – подумала Василиса. Вслух же сказала:
– А в каком городе вы были? Далеко?
– Да нет, так, ерунда. Был неподалеку.
– Вы любите кофе? – внезапно спросила Василиса.
– Люблю, а что? – Барсов смотрел не на нее, а на свои руки, которые ловко укладывали документы в папку.
– Просто внизу варят вкусный кофе.
– Не думаю, – пробормотал коммерческий директор и, поднявшись на ноги, суетливо сказал: – Извините, мне надо идти.
Он вытеснил Василису грудью в коридор и, кивнув ей, поплыл в сторону приемной Таланского.
– Загадочное дело! – сказала сама себе Василиса и отправилась следом.
– Ну что? – набросилась на нее Людочка.
– Ноль эмоций. Мне даже кажется, он меня боится.
– Может, это из-за девочек? Ну, которых... ты знаешь.
– Думаешь, Барсов изначально разглядел во мне смертницу и чувствует себя в моем присутствии неуютно?
– Что ты такое говоришь? – воскликнула Людочка.
– А что я еще могу сказать? Вы ведь с Кукушкиной обещали ловеласа. А это как назвать?
– Будь ты права, Барсов и ко мне относился бы с прохладцей, правда? А он вовсе даже не стесняется со мной заигрывать! – хихикнула Людочка.
Понимая, что Барсов не отчитается за пять минут, Василиса прошмыгнула обратно и, воровато оглядевшись, нырнула в его кабинет. Ее интересовала кукла. Кукла была фарфоровой и до того, как попала в руки коммерческого директора, имела длинные каштановые волосы. Судя по валявшимся рядом с ножницами обрезкам, именно Барсов их укоротил. Василиса повертела куклу и так и сяк, но ничего интересного больше не обнаружила. Потом она влезла в еженедельник Барсова, который лежал на столе сверху. «Если он его не прячет, в нем наверняка нет ничего криминального», – подумала Василиса, не поленившись, впрочем, бегло пролистать книжку от корки до корки. На самой последней странице внимание ее привлекли в столбик записанные даты, против которых были проставлены буквы. Например, буква Д и рядом число: 17.01.00. «Странная арифметика!» – рассудила Василиса и торопливо переписала колонку на чистый листок бумаги, лежавший тут же, под рукой. «Может, это и ерунда какая, – думала она, – ведь Барсов как-никак коммерческий директор фирмы и должен помечать для себя десятки разных событий». И все же записи ее заинтересовали.
Докладу Шувалова сегодня явно не везло. Несколько часов Василиса все-таки уделила ему, но печатала из рук вон плохо: делала ошибки, повторяла по три раза одно и то же слово, путала согласования. Поэтому вся страница пестрела красными и зелеными подчеркиваниями. И все потому, что ее внимание было приковано к коридору. Неплотно прикрыв дверь, она ждала, когда Барсов пройдет от Таланского к своему кабинету. Однако он не шел и не шел. А когда все-таки появился, то промчался прямо к лифту и отправился вниз, в кафе, благо уже настало обеденное время. Василиса сразу бросила доклад и побежала следом. Когда она вошла в обеденный зал, Барсов уже расставлял на столе тарелки. Схватив со стойки фруктовый салат, Василиса подошла к нему:
– У вас свободно?
Барсов вздрогнул и даже слегка попятился. Но потом все-таки совладал со своими эмоциями.
– Конечно! – Он сделал приглашающий жест рукой, но удовольствия на его лице было столько же, сколько у человека, попавшего в кресло стоматолога.
Василиса принялась болтать, предоставляя ему возможность вставлять в беседу ничего не значащие фразы. Несмотря на то что она не касалась ни личностей, ни вообще «Метеорита», было заметно, что еда в Барсова не лезет. Вероятно, все куски, которые он глотал, застревали у него в горле, поэтому он все выпрямлялся и выпрямлялся и к концу обеда стал похож на монумент. Разрядила обстановку роскошная женщина Спичкина. Она подошла поздороваться с Барсовым, осветив все вокруг доброй, почти материнской улыбкой. Барсов вскочил и придвинул ей стул. Спичкина лишь мельком взглянула на Василису и, единожды кивнув, перестала ее замечать. Барсов, как это ни странно, тут же расслабился. Куски пищи, как видно, проскочили в его желудок, он подобрел, порозовел и даже заказал себе чашку кофе.
«Дела! – подумала Василиса. – Может быть, сам Таланский в курсе напряженки, которая возникла в части коллектива в связи с моим появлением? Впрочем, если Людочка не в курсе, то и он наверняка тоже. У них ведь любовь на той стадии, когда поверять друг другу любую самую пустячную мелочь все еще интересно». Одарив Барсова чарующей улыбкой, она откланялась и пошла пытать Кукушкину. Просидела у нее час, но так ни к какому выводу и не пришла. Кукушкина не хотела верить, что Барсов – Барсов! – был холоден с хорошенькой девушкой, которая горела желанием подарить ему свое расположение.
– Ты, Василиса, наверное, его чем-нибудь смутила.
– А что, он раньше часто смущался?
Когда Василиса возвратилась наконец на свое рабочее место, было уже довольно много времени. Шувалов, однако, не знал, в чем заключается настоящая работа Василисы. Заслышав шум в приемной, он появился на пороге кабинета, словно ангел мщения.
– Я была в туалете, – быстро сказала Василиса, чтобы предварить упреки.
– Вдвоем с коммерческим директором? – ехидно спросил шеф. – Он был вам нужен, чтобы подавать бумагу?
«Ах ты! Надо же. Вероятно, он тоже был в столовой, а я не заметила». Еще бы ей заметить, когда она вся целиком была поглощена своей миссией – выставлять себя приманкой для убийцы. Разгневанный Шувалов, который, как выяснилось из его драматического монолога, собирался вечером проработать уже готовый доклад, ушел со своим портфелем, громко хлопнув дверью. «Может быть, он опять делает вид, что уходит, а сам притаится где-нибудь поблизости от выхода и будет ждать, когда я появлюсь?» – подумала Василиса. Прилипнув к окну, она стала наблюдать за стоянкой. Вместо того чтобы материализоваться на выходе, Шувалов по традиции вернулся в кабинет. Застукав Василису у окна, он хмуро спросил:
– Вы что, бойкотируете мой доклад?
– Нет-нет, Игорь Михайлович, что вы! – Василиса поняла, что Шувалова нужно задобрить. – Я просто хотела посмотреть на вас сверху, – невинно сообщила она и широко распахнула глаза. Природа, создавая ее глаза, явно не рассчитывала на подобные трюки, поэтому они тут же заболели.
– На меня? Зачем? – удивился Шувалов.
Василиса понурила голову и, повозив носком туфли по полу, пробормотала:
– Просто... Захотелось.
Шувалов смущенно закашлялся и, как всякий нормальный мужчина, поспешил уйти от опасной темы.
– Я вернулся сказать, что доклад нужен будет мне к завтрашнему вечеру. Вы успеете за один день?
– Я буду очень стараться, – голосом записной дурочки ответила Василиса, одновременно окинув всего Шувалова приторным взглядом.
Он тут же смылся, даже не напомнив, чтобы Василиса не смела задерживаться. Кстати, Дудасов вылечил ушибленную голову и снова появился на этаже в своем чистеньком комбинезоне с тряпкой на короткой швабре. Он заглянул к Василисе на огонек, когда весь народ уже разбежался по домам.
– Эллочка тоже часто так сидела, – сказал он внезапно. – Грустная! Щеку подопрет кулаком, задумается о чем-то... Все уж давно уйдут, а она все грустит.
– Да что ты говоришь? – Василиса почувствовала неприятный холод в животе. – А другие секретарши? Они тоже задерживались после работы?
– Бывало. Да кто не задерживался.
Василиса взяла Дудасова в оборот и вытрясла из него все, что он помнил. Потом бессовестно выгнала и принялась думать. Итак, Эллочка порой сидела здесь допоздна. Грустная. О чем, интересно, она грустила? Что ее беспокоило или волновало? Может быть, мужчина?
- Предыдущая
- 21/44
- Следующая
