Нагие намерения - Куликова Галина Михайловна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/56
• Следующая

– Ага, счастлив. Приезжает сюда поспать – и опять на работу. Так какая разница, где ночевать? Лучше уж там, где приличные люди, хоть польза какая может быть. А здесь только генералы в отставке да бывшие руководящие советские кадры.

– Ладно, хватит, – Шургин запер автомобиль и повернулся к Алексу, – ну давай, веди нас к дяде.

Наружная металлическая дверь подъезда была снабжена домофоном. Алекс набрал номер квартиры Невредимова, после чего немедленно раздались хриплые дребезжащие звонки. Домофон погудел минуты три, после чего произошел автоматический сброс сигнала.

– Вот зараза, – прошипел Алекс, – уже спит, наверное, не слышит.

– Набери еще раз, – попросил Шургин, – может, он просто не успел подойти. Или душ принимает.

Тот послушно набрал номер еще раз.

– Он вообще-то один живет? – поинтересовалась вдруг Диана.

– Еще его мама, но она летом на даче – стережет его виллу на Рублевке, – отозвался Алекс. – Еще у него есть хомяк, он его сам кормит. Кличка – Гоблин.

– Как? – вздрогнула Диана.

– Гоблин.

– За что же он его так?

– Людей ненавидит, в руки не дается, жрет постоянно.

– А что, гоблины постоянно жрали? – спросил Шургин.

– Не знаю, не видел. Но дядя его по-своему любит, возит с собой, когда есть возможность. Никому его не доверяет.

– Почему именно хомяк?

– Наверное, тоже комплексы детства золотого. «Мама, купи мне хомячка!» А мама не покупала – денег в семье мало, а маленького Захарчика надо было кормить витаминами. – И Алекс радостно хохотнул.

– Нельзя быть таким циничным, Алекс! – строго заявила Диана.

– Мне не нравится ситуация, – задумчиво произнес Шургин. – Надо что-то делать. Слушай, Алекс, позвони-ка ты ему, может быть, к телефону подойдет.

Но звонки и на городской, и на оба мобильных не дали никакого результата.

– Так, становится интересно, – невесело усмехнулся Шургин. – Может быть, твой дядя заехал к какой-нибудь тете? Что скажешь, Алекс?

– Это вряд ли, – бодро отрапортовал Душкин, – дядя ленив по этой части до чрезвычайности. В лучшем случае тети приезжали к дяде, да и то их быстро выпроваживали.

– Редкая осведомленность об интимной жизни близкого родственника, – вставила Диана.

– Нет, просто я одно время пользовался его квартирой, даже жил с полгодика, когда от одних бандосов скрывался, – легко объяснил Алекс.

– А ключей от квартиры с тех счастливых времен у тебя случайно не осталось? – Шургин вопросительно уставился на Душкина.

– Случайно ничего не бывает. Ключи у меня дядя потом отобрал, но я сделал себе дубликат – мало ли какая надобность возникнет.

– С собой ключи?

– Храню у сердца. В смысле – ношу с собой. Только вот от подъезда нет, они с тех пор поменяли входную дверь.

– А если Захар Петрович и замки поменял?

– Это вряд ли. Там такой бастион, что менять надо всю дверь целиком, да и зачем ему это? Квартира у него на сигнализации. Он просто поменял там пароль и все дела – я уже войти не смогу.

– Иными словами, если его сейчас нет дома, а мы попробуем войти, то приедет наряд милиции и нас арестуют как домушников?

– Похоже на то. Но в милицию как-то не хочется, мы и без того там сильно засветились с этими тихорецкими делами.

Шургин задумался.

– Пойду окна посмотрю, – неожиданно предложил Алекс.

– Зачем? Если света нет, то это может значить все, что угодно – спит, отсутствует.

– Если света нет, но окна открыты – значит, дома, – терпеливо объяснил Алекс. – Он даже зимой приоткрывает, а летом так и вовсе нараспашку.

– Алекс, ты голова! Иди смотри.

Отойдя от подъезда, Алекс задрал голову и стал вглядываться в темноту. Через некоторое время он энергично замахал им руками и быстро пошел обратно.

– Есть, – еще не веря в удачу, прошептала Диана.

– Мне тоже так кажется, – поддержал ее Шургин.

– В кухне и спальне окна открыты, – доложил радостный Алекс, – можем смело топать.

– Мочь-то можем, но сначала в подъезд бы не мешало попасть.

– Подождем, пока кто-нибудь выйдет, и все дела.

– Но мы уже минут сорок тут кукуем, а никто не вышел. Ночь на дворе. Собачники еще часа через три проснутся, а может, и позже. Разве что молодежь домой припозднится.

Шургин строго посмотрел на домофон и сказал:

– Попробуем понажимать разные кнопочки...

– Погоди, – испугалась Диана, – мы перебудим всех соседей.

– Тут важен фактор внезапности и неожиданное решение. Вот смотри.

Он набрал номер 122, один из тех, что числились в табличке над дверью подъезда.

Через три или четыре гудка сонный мужской голос спросил:

– Кто?

– Горячая пицца! Заказывали ваши соседи из 123-й квартиры, но они не открывают. Позвоните им, пожалуйста, в дверь, скажите, что приехала пицца!

– С ума сошли? Я открою, звоните сами.

И они услышали волшебный сигнал зуммера, возвещающий, что путь открыт.

– У вас богатое воображение, – похвалила Диана уже в подъезде.

– Нет, – скромно возразил Шургин, – просто я немножко психолог.

На лифте они поднялись на пятый этаж. Алекс достал ключи и, сказав: «Сезам, откройся!», уверенно стал ими орудовать в замках.

Дверь действительно впечатляла, но открыл ее Душкин довольно быстро.

– Милости прошу, дорогие гости. – Он отвесил им поклон. – Надеюсь, нам здесь будут рады.

– Я после той истории в Тихорецке теперь так и жду, что за дверью какая-нибудь гадость случится, – придушенным голосом произнесла Диана. – Вдруг здесь тоже все вверх дном?

– Где тут включают свет? – спросил Шургин, прикрывая за собой могучую бронированную дверь.

Алекс щелкнул выключателем. Загорелся яркий свет, а через секунду прихожая наполнилась истерическим женским визгом – прямо на полу лежал, разметав руки, Захар Петрович Невредимов. Вокруг его головы растеклась весьма внушительная темная лужа. Не надо было быть судмедэкспертом, чтобы понять – это кровь, а человек, которому она принадлежала, – мертв.

Диана прекратила визжать подозрительно быстро, и Шургин почти сразу понял, что сейчас она упадет в обморок. Он едва успел подхватить ее и крикнуть остолбеневшему и белому как мел Алексу:

– Куда ее можно положить?

Алекс молча ткнул рукой по направлению к открытой двери в комнату.

– Помоги же, – рявкнул Шургин, но тот не двинулся с места.

Шургин сам дотащил Диану до какой-то тахты, стоящей прямо посередине большой комнаты, вероятно, гостиной. Свет включать не стал, пошел обратно в коридор, а оттуда, переступив через бездыханное тело, – в кухню. Нашел на столе чашку и налил в нее воды из-под крана.

Потом проделал обратный маршрут, сел рядом с Дианой и смочил ей лицо холодной водой. Она застонала, но глаз не открыла. Алекс по-прежнему столбом стоял в коридоре над трупом дяди.

– Ты бы сел, – посоветовал ему Шургин, – а то грохнешься в обморок.

– Он умер? – неестественно тонким голосом поинтересовался Алекс.

– Даже не знаю, что тебе ответить. Скажу нет – не поверишь.

– Что нам делать? – Голос Алекса продолжал вибрировать. – Может быть, врача вызовем?

– Алекс, послушай, дело серьезное. Какой врач? Захар Петрович мертв, его убили. Тут первой должна была милиция появиться. А появились мы. И у милиции будет масса вопросов именно к нам, хотя мы тут совершенно ни при чем.

– Что же нам делать? – тупо повторил Алекс.

– Думаю так: приводим в чувство Диану. Ты ее берешь, и вы быстро сматываетесь к машине, где ждете меня, тихо сидя на заднем сиденье.

Я по возможности быстро уничтожаю следы нашего присутствия – протираю дверь, ручки, выключатель, кран на кухне и так далее. Затем покидаю квартиру, желательно не замеченным соседями, и иду к вам. Потом мы едем домой, но по дороге из таксофона звоним в милицию и через тряпочку сообщаем об убийстве по адресу такому-то. Как план?

– Мне все равно, – пролепетал Алекс, – как скажешь. Дядю жалко!

– Все жалости потом, нам уматывать надо, а то вляпаемся так, что тихорецкие приключения нам покажутся веселым детским утренником!

• Предыдущая
• 37/56
• Следующая