Дом, где исполняются мечты - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/50
• Следующая

Вы бы что в такой ситуации подумали? Вот-вот! Стрельцов аж взбодрился умищем, придя к выводу, что это не он того, ку-ку, а Инга несколько, скажем так, не в себе. Стрельцов даже рассматривать ее принялся, видимо, пытаясь обнаружить признаки ненормальности на лице.

Признаков не наблюдалось, ни явных, ни намекающих, но она перехватила этот его изучающий взгляд и звонко рассмеялась. Спохватилась, что громко, и прижала пальцы к губам, продолжая посмеиваться.

— Не удивляйтесь, Игнат Дмитриевич, — успокоила его сомнения она. — Степан Иванович у нас товарищ серьезный, член семьи, можно сказать, большой ее критик и блюститель нравственности. Он абсолютно все понимает и требует к себе уважительного отношения.

На лице Стрельцова отразились сильные сомнения по поводу ума Степана Ивановича и его хозяйки иже с ним. На что кабанчик шустренько развернулся всей тушкой, уставился глазами-бусинками на Игната и хрюкнул.

Вот верьте не верьте, но на его морде отразилось предупреждающее недовольство, и хрюк этот имел интонацию предупреждения перед нападением, и хвостик как-то дернулся из стороны в сторону с тем же намеком.

Боевой хряк, итить его!

— Ладно вам, Степан Иваныч, — урезонила Инга «члена семьи». — Игнат же Дмитриевич с вами не знаком, вот и выказывает сомнения в ваших свинских способностях.

И тут до Стрельцова дошло, что она просто умирает со смеху, еле сдерживается, чтобы не расхохотаться в голос, наблюдая за его реакцией и всеми эмоциями, отражающимися у него на лице.

Так! Что там? Переутомление и стресс?

— Все, Степан Иваныч, свободны! — объявила об окончании представления Инга. — Вам здесь не обломится!

Кабанчик громко хрюкнул — уж извините — пренебрежительно! Подошел к своим мисочкам возле холодильника у стены, обнюхал их, удостоверившись в постулате «не обломится», потом быстренько засеменил к двери, юркнул в щель и застучал дробно копытцами, удаляясь от кухни.

И, черт побери, весь его свинячий зад и окорочка выражали полное порицание и неодобрение ситуации, гостя этого ночного и веселящейся хозяйки!

Инга, не забывая о спящих в доме, тихонько рассмеялась, встала, закрыла за удалившимся на покой Степаном Ивановичем дверь кухни.

— А как он вошел? — спросил Игнат с неподдельным любопытством.

— С той стороны к ручке привязана веревка с деревянным шариком на конце. Он за нее дергает и открывает дверь, — вернувшись на свое место, пояснила Инга. — Раньше, когда Степан Иванович рвался на кухню, а дверь была закрыта, он устраивал такой скандал. Визжал, хрюкал, стучал копытами в дверь, ругался, в общем, не по-детски, вот Федор и придумал «ручку» для него. Вы не удивляйтесь, Игнат Дмитриевич, на самом деле эти мини-пиги невероятно умные, они абсолютно все понимают и даже разговаривают. Правда-правда! Наш, например, четко говорит «Фе-дя», «да» и «нет». Ну и мимикой морды и тушки остальное, недосказанное. Еще увидите сами, убедитесь, — старательно уверяла она.

— Уже убедился, — попытался улыбнуться Игнат.

Улыбаться получалось не очень. Хотя, надо отдать должное, ночной диалог женщины со свиньей его несколько взбодрил.

Но… к нашим баранам, куда ж без них. Чай он выпил и не заметил, как и когда, пора и…

— Так что насчет коньяка как средства от стресса? — повторила свое предложение она, резко сменив тему взаимоотношений людей и свиней.

— Я бы с удовольствием, но, увы, еще в гостиницу ехать, — развел руками с большим сожалением Стрельцов.

— Какая гостиница? — возмутилась активно-недоуменно она — Да вы что? Никуда я вас не пущу! Вы себя в зеркало видели?

— Вроде да, — растерялся несколько от неожиданного напора Стрельцов. — А что я там должен был увидеть?

— Да вы измучены вконец! — пояснила Инга. — Вы, кстати, как столь оперативно в Москве очутились? Маша говорила, что вы в командировке и еще не скоро вернетесь, поэтому она к деду и рванула.

— Я смог раньше с делами управиться, в авральном, так сказать, режиме. У нас с этим проектом все в авральном порядке. Освободился на несколько дней раньше, вот и прилетел.

— Откуда?

— Из Владивостока.

— Ничего себе! — посочувствовала горячо Инга, уточнив: — В Москву?

— Нет, — вздохнул Игнат. — В Питер. Когда получал багаж, позвонила Марина, сообщила, что Машка сбежала в Москву. Я ближайшим рейсом и полетел за ней.

— О господи! — аж всплеснула руками от сочувствия Инга. — Это ж сколько часов вы сегодня летали?

— Одиннадцать в общей сложности.

— Так! — резво поднялась она в деятельном порыве. — Вам надо поесть горячего! Обязательно!

— Не надо, Инга, — остановил он. — Есть я сейчас вряд ли смогу.

— Тогда что? Душ?

— Душ — это прекрасно, но и его я, пожалуй, не осилю, — сожалеюще вздохнул Стрельцов, на которого навалилась вся тягостность сегодняшняя, — поеду я, Инга.

И по-стариковски, с трудом принялся подниматься с дивана.

— Да никуда вы не поедете, Игнат! — строго, повысив голос, отрезала она, проигнорировав «Дмитриевича». — Сейчас я вам постелю в гостиной, на диване, вас там никто не потревожит! Не засыпайте только пока, я быстро. Ладно?

— Ладно, — выдохнул Стрельцов все сразу: и напряжение, и ужасную перспективу еще куда-то ехать, двигаться, что-то предпринимать. Почувствовав облегчение, попросил: — Давайте тогда ваш коньяк.

Пока он с теми же предосторожностями, по-стариковски осторожно, стараясь не тревожить лишними движениями тело умученное, усаживался обратно на диван, Инга успела поставить перед ним на стол пузатую рюмку и початую бутылку дорогого коньяка. Посмотрела на его движения с сомнением и сама открыла и налила добрую порцию в рюмку.

— Да, еще, Игнат, — с большим сочувствием в голосе сообщила она, — Маша звонить матери отказалась, пообещала сделать это утром. Я как раз дозванивалась до Дмитрия Николаевича, чтобы узнать телефон Марины, когда появились вы. Так что вам придется самому ей звонить. — И, почти извиняясь непонятно за что, добавила: — Я пойду постелю вам.

Он кивнул, и благодаря и соглашаясь одновременно, достал из кармана сотовый, набрал Маринин номер и, слушая гудки вызова, хлопнул всю порцию коньяка.

Ему нужно было, как лекарство.

— Да! — проорала Марина.

— Я ее нашел. Не кричи, — поморщился он от резкости ее голоса и коньячной крепости, закусил ломтиком лимона, отчего скривился еще разок.

— Где она?!

— Марин, не кричи, — повысив голос, потребовал Стрельцов. — Она в порядке. Спит.

— Пусть немедленно едет домой!

— Какое домой? Час ночи! — урезонил бывшую жену Игнат. — Завтра поговорим.

— Что значит завтра?! Я тут себе места не нахожу, с ума схожу!

— Ну, так не сходи! — брызнул раздражением и сразу остыл он. — Марин, главное, она нашлась, жива, здорова, а разбор полетов отложим до завтра, — приказным тоном, с нажимом отчеканил Стрельцов. — Все. Пока!

Он с сомнением посмотрел на бутылку — нет, пожалуй, хватит допингов — спать, спать, спать!

Дальнейшее перемещение из кухни в гостиную на уютный большущий мягкий диван, под теплое пуховое одеяло, как в мечту, он запомнил с трудом, отрывочно, уже в полудреме. И упал, как умер, раздевшись в бессознании частичном, и перед глазами какое-то время все белели облака под крылом самолета.

Этот проект, который выполнял их институт, был самым масштабным, невероятно значимым, сверхответственным и, разумеется, на супервысоком государственном уровне. Нечто уникальное, ранее никогда и никем в мире не делавшееся.

Казалось бы — красота страшная! Но замороче-е-ек! И «головняк» выше маковки!

На всех уровнях! И, разумеется, ответственность сверх всякой меры!

Так что вкалывали все: от генерального директора до последнего чертежника. Вот и Стрельцову приходилось трясти свою начальственную пятую точку, мотаясь разгребать на месте засады всякого рода.

А начальствовал Игнат Дмитриевич отделом научно-технической экспертизы, если придерживаться абсолютной точности, «Объединением отделов испытания, анализа и экспертизы материалов, природных ресурсов, изделий, конструкций, научных исследований, испытаний и экспертизы» в Институте мостостроения и дорог, находящемся в городе Санкт-Петербурге.

• Предыдущая
• 3/50
• Следующая