Невеста из коробки - Куликова Галина Михайловна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/75
• Следующая

Подбежавшая Муха принялась с остервенением нюхать брючину Алика. Тот занервничал и раздраженно сказал:

– Фу! Фу, псина!

– Что-то у меня в голове ничего не упрощается, – призналась Мила. – Но я, так и быть, обдумаю твою версию.

– Но это еще не все, Милочка!

– Не все?

– Надеюсь, что, когда мы возвратимся из Африки, ситуация утрясется и мы наконец сходим с тобой в ресторан. Я просто сплю и вижу...

– Знаешь, Алик, – сказала Мила, которой постоянный риск развязал язык, – если бы ты действительно «спал и видел», то взял бы в Египет меня. И уберег бы от опасности, и выразил свои чувства.

– А как же Софья? – остро глянув на нее, спросил тот.

– Софья осталась бы дома. Ты мог бы соврать, что едешь в длительную командировку в Набережные Челны или что-нибудь в этом роде. Вот это был бы поступок рыцаря. А ты поступаешь, как свинья.

– То есть ты мне отказываешь? То есть, когда я вернусь, ты не пойдешь со мной в ресторан и все прочее?

– В ресторан, может быть, пойду, – ответила Мила, – а про «все прочее» можешь забыть навсегда.

– А если я буду ухаживать за тобой? – интимно понизив голос, спросил Алик. – Ты не прогонишь меня?

– Посмотрим, – неопределенно ответила Мила, вспомнив о гонорарных ведомостях, которые подписывал Алик. – Надеюсь, тебе доведется действительно поухаживать за мной, а не за моей могилкой.

– Ах, ну что ты такое говоришь? – воскликнул Алик, делая вид, что речь идет о каком-то пустяке. – Кстати, почему бы тебе не съездить к сыну в Германию? Тоже своего рода страховка. Твой муж вряд ли будет против.

– Если ты пришел, чтобы дать мне бесплатный совет, то я в нем не нуждаюсь.

– Гав! – громко сказала Муха, усевшись возле ее ног и подозрительно глядя на Алика.

– Чья это псина? – спросил тот, озираясь по сторонам. – Она испытывает ко мне повышенный интерес.

– Псина моя. И это не интерес, а подозрение в твоей благонадежности. Так что не будем целоваться на прощание даже символически. Иначе я за нее не ручаюсь.

Алик отступил на несколько шагов и вынужденно улыбнулся:

– Дорогая, я надеюсь, поразмыслив, ты поймешь все правильно.

– Алик, мы знакомы с тобой столько лет, сколько я себя помню. Я тебя понимаю правильно с первого раза. Ты меня, надеюсь, тоже.

Алик мгновенно помрачнел.

– Возможно, я принял неверное решение, – пробормотал он. – Можно, я позвоню тебе позже?

– До Африки или после?

– Твоя ирония меня ранит.

Муха склонила голову набок и вывалила язык.

– Мне кажется, она приглядывается к твоим штанам, – предостерегла Мила. – Садись поскорее в свой автомобиль.

– Мне не хочется расставаться вот так.

– Но это ты сам придумал расставаться, – не стала утешать его Мила. На нее напала мстительность. Ей хотелось, чтобы другие тоже чувствовали себя плохо.

Когда Алик уехал, Мила впустила Муху в подъезд. Та очень быстро обнаружила Бориса и прижала его к замаранной непристойными надписями стене.

– Нас с братом завтра с утра вызывают в милицию по поводу Саши Листопадова, – сразу же сообщил он, вжимаясь в стену лопатками. – Значит, вы просите не рассказывать всю правду?

– Как ваша настоящая фамилия? – мрачно спросила Мила.

– Глубоковы мы. Борис и Константин. И стою я здесь, чтобы предупредить о том, что в вашей квартире засел тот тип, который изображает из себя неимущего ученого, Гуркин. Константин навел о нем справки. Все точно: он живет в достатке, ваш Гуркин. Константин хотел прижать его к ногтю, но я не разрешил. Думаю, за ним стоит понаблюдать попристальнее, прежде чем выкладывать карты на стол. Лучше пусть он думает, что вы ничего не знаете о его настоящей жизни. Так будет легче подловить его на чем-нибудь.

– Хорошо-хорошо, – успокоила его Мила, оттаскивая возбужденную Муху. – Вот только как он попал внутрь? Я ведь ключей ему не выдавала! Это что-то новенькое...

– Вы собираетесь ночевать дома? – поинтересовался Борис, с тревогой глядя на Милу.

– Да. Только не вздумайте сидеть в подъезде. Если еще и вас убьют...

– Но... – попытался возразить Борис, хлопая честными глазами.

– Я все про вас с братцем знаю. Мы с Асей довольно долгое время провели на балконе и все-все слышали. И про дедушку, и про наркотик, и про незнакомца. Ох, ну и здорово же вы сбили меня с толку! Чего только я про вас не думала!

– Мы не желали вам зла, – скромно потупился Борис.

Муха плотоядно облизнулась, глядя на его смущение.

– Ну, вина на вас, безусловно, есть, – сварливо сказала Мила. – Вы меня обнадежили! Я ведь ждала результатов профессионального расследования.

– Э-э-э... – промямлил Борис, не поднимая глаз.

– Ладно-ладно, – сказала Мила, – на первый раз прощается. Но теперь-то мне что делать? Ума не приложу!

– Мы с Константином как раз сейчас собираемся обсудить этот вопрос.

– Обсуждайте, – разрешила Мила. Она считала, что эти двое несут за нее определенную ответственность.

– Но вам точно никто не звонил? И никому из ваших знакомых ничего не просил передать? – уцепился за нее Борис, стараясь не глядеть на возбужденную Муху.

– Ни-че-го, – по слогам ответила ему Мила. – И вообще я думаю, что тот таинственный тип, который заключил сделку с вашим дедушкой, просто-напросто надул его с телефоном. Может быть, он вообще назвал ему первые пришедшие в голову цифры?

– Но зачем?! Сначала он обрывает с дедушкой контакты, а потом оплачивает его лечение в европейской клинике? Вы представляете, какие это деньги?

– Ну... Может быть, ему дорог ваш дедушка, и он имеет на него виды, но себя раскрывать не хочет? Что ему мешает поддерживать с вашим дедушкой одностороннюю связь?

– Да, это так, – согласился Борис, стряхивая со своего ботинка хвост разлегшейся на площадке Мухи. – Но разве не подозрительно, что как раз в это время вокруг вас началась какая-то возня?

– Не просто возня! Убили двух человек. Толика Хлюпова, на месте которого должна была быть я, и Сашу Листопадова, который меня охранял!

– Не понимаю, – пробормотал Борис. – Допустим, вас прикончили... – Мила вздрогнула. – Ну, это всего лишь предположение, – поспешно добавил он. – Кто и что от этого выгадал? При чем здесь наркотики? Наш дедушка? Для кого вы являетесь помехой? Может быть, вы знаете что-нибудь эдакое? Какую-нибудь страшную тайну?

– Я ничего не знаю, факт. И, кроме всего прочего, это не тема для обсуждения в подъезде.

– Значит, завтра в милиции мы с Константином должны подтвердить вашу версию о том, что Листопадов был вашим сердечным другом? – перескочил на другое Борис.

– Да-да, прошу вас! Боюсь, что, если сейчас вывалить на милицию весь этот ушат грязи, они запутаются и заподозрят меня.

– Пожалуй, – согласился Борис. – Но что вы думаете делать дальше? Судя по всему, вас совершенно точно решили прикончить. Вы, да и мы с Костиком не можем так просто ждать несчастья! Что мы будем делать, оказавшись с вашим трупом на руках?

– Пошли вы к черту! – рассердилась Мила. – Придумайте что-нибудь сами, в конце-то концов! Муха, вставай. Если придумаете, – на секунду обернулась она, – не забудьте сообщить мне.

Она начала засовывать ключ в замок, но дверь не открывалась.

– Кто там? – послышался через секунду взволнованный голос Гуркина.

– Я, кто же еще? – буркнула Мила, пристально наблюдая за тем, как Борис поднимается по лестнице наверх.

– Здравствуй, Тыквочка! – На пороге стоял взъерошенный Андрей. – Ой, собака! Откуда она?

– Соседская. Выдана мне напрокат для защиты от злоумышленников.

Мила окинула Андрея оценивающим взглядом. Да, на нем простенькая рубашка и джинсы, и выражение лица совершенно стандартное. Почему это ей прежде казалось, что Гуркин выглядит жалко? Наверное, это она сама себя накрутила. Жалость – самая худшая спутница женщины. Из одной только жалости женщина может наделать таких глупостей, совершить столько непоправимого!

– Как ты попал в квартиру? – спросила она гораздо жестче, чем рассчитывала.

• Предыдущая
• 43/75
• Следующая