Рецепт дорогого удовольствия - Куликова Галина Михайловна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/41
• Следующая

– Валерушка, дорогой! Я проснулась! И замерзла, погрей меня!

В коридоре исступленно зашушукались, потом послышался короткий приказ: «Витя, иди в свою комнату и закройся там». Хлопнула дверь, послышались торопливые шаги, и Стрельников-старший появился на пороге. Он все еще был в халате и смотрел на Глашу с таким плотоядным выражением, словно твердо решил поджарить ее вместе с яичницей.

– Доброе утро! – мурлыкнула та и потерлась щекой о подушку. – Иди сюда, я хочу тебя поцеловать!

– К-хм, – кашлянул герой-любовник. По его лицу ходили тучи. – Целоваться не будем. Вчера... В общем, это была ошибка.

– Ну да! – не поверила Глаша. – И все, чем мы занимались ночью, тоже?

– Тоже, – твердо сказал Стрельников.

Глаша сделала вид, что раздумывает.

– В любом случае, – наконец заявила она, – я больше не старая дева. И за это всегда буду тебе благодарна.

Стрельников среагировал на ее слова примерно так же, как если бы она выстрелила в него из пистолета – схватился за сердце и покачнулся.

– Значит, когда ты говорил, что влюблен до безумия, ты лгал? – продолжала наступать она.

– Ты что, никогда не имела дела с пьяными мужиками? – буркнул тот. – Тебе такого наговорят...

– Ты был не так уж сильно пьян, – покачала головой Глаша.

– Нет, сильно, – уперся он. – Сейчас мы позавтракаем, я отвезу тебя на работу, и мы навсегда забудем об этом неприятном инциденте.

Кажется, он убедил себя, что может выйти сухим из воды.

– А моя поруганная честь? – воскликнула бывшая старая дева и стянула футболку через голову.

Она была уверена, что Стрельников в смятении отвернется, но вместо этого он только разинул рот.

– Подай мне мою одежду! – велела Глаша и полезла из-под одеяла.

Он тут же бросился подбирать с пола предметы ее туалета и совать ей в руки.

– Чем ты обычно завтракаешь? – спросил он, пятясь к двери.

– Разве я смогу есть после того, что между нами произошло? – патетически вопросила Глаша. – Чашечка кофе – это все, что я в состоянии проглотить. Думаю, у тебя тоже нет аппетита.

– Тоже, – подтвердил Стрельников и убрался на кухню.

«Все, – решила Глаша. – Алиби у меня в кармане. Если выйти прямо сейчас, можно на работу и так успеть, на метро». По большому счету ей было сейчас не до Стрельникова с его переживаниями. Хотя, конечно, при других обстоятельствах... Она быстро оделась и заглянула в кухню.

– Я решила обойтись без кофе. Вспомнила, что мне сегодня надо прийти пораньше, можешь меня не провожать. Так что пока, целую крепко – ваша репка, – произнесла она скороговоркой.

У Стрельникова в одной руке была чашка, в другой – сахарница. Он молча выслушал Глашу и не двинулся с места. Она сама открыла дверь и захлопнула ее за собой.

В палисаднике на месте куста боярышника зияла огромная обугленная дыра, вокруг которой кто-то натыкал палок. Вероятно, из-за ночного происшествия привратник выглядел вовсе не таким важным, каким показался ей сначала. Он был тих и на Глашино «Доброе утро!» поздоровался подобострастно. Да уж, этой ночью ему досталось!

Глаша старалась не думать о том, что совсем недавно держала в руках бомбу. Вероятно, кто-то рассчитывал, что на воздух взлетит та машина, под которую ее засунули. Кто же мог предполагать, что все так обернется?

Когда она явилась в центр, о Пете уже все знали. По приемной расхаживал Андрей Васильевич Нежный с похоронным лицом, а Подвойская рыдала в углу на стуле, время от времени всхлипывая басом. Глаше пришлось сделать вид, будто она не в курсе дела.

– Что случилось? – спросила она, стараясь отогнать от себя образ мертвого Пети, потерянно глядящего в потолок.

– Сегодня ночью погиб Петя Кайгородцев, – безо всякого предисловия сообщил Нежный. – Убит в своей квартире.

– Боже мой! – Глаша без сил опустилась на стул. Она и представить не могла, что, сказанные кем-то, эти слова произведут на нее столь тяжкое впечатление.

– Кстати, Глаша, вы не знаете, где его жена? Сусанна?

– Откуда я могу знать? – испуганно отшатнулась она. – Почему вы спрашиваете у меня?

– Я у всех спрашиваю. Сусанну не могут найти.

– И что?

– Как что? Похоже, это она убила Петю. И ударилась в бега. – Нежный потер пальцами виски. – Она мне всегда не слишком нравилась. В ней чувствуется какая-то червоточина. Если вы понимаете, о чем я говорю.

Глаша глядела на него во все глаза. Да уж, не зря Петя скрывал от Нежного прошлое своей жены. Андрей Васильевич, оказывается, не в меру проницателен. Поэтому в настоящее время лучше не попадаться ему на глаза. Вдруг он поймет, что она кое-что скрывает?

– Коллектив деморализован, поэтому я пока побуду здесь, – сообщил Нежный. – Заменю Петю. На недельку, на две. А там поглядим. Как вы думаете, Глаша, что нужно сделать, чтобы ваша секретарша перестала так громко выть? Сейчас пойдут пациенты, это может их испугать.

– Раиса Тимуровна, – дрожащим голосом сказала Глаша, подходя к Подвойской вплотную. – Вы нужны руководству.

Та мгновенно перестала убиваться, остановившись на высокой ноте, и деловито спросила:

– А что мне делать?

– Отвечать на телефонные звонки и не поддаваться панике, – встрял Нежный. – Возможно, с сотрудниками захочет поговорить следователь. Вы должны организовать процесс.

– Будет сделано, – тотчас же ответила Подвойская, которая всегда благоговела перед начальством.

Глаша скрылась в своем кабинете и занялась той работой, которую она накануне не сделала. Однако все валилось из рук. За что убили Петю? Как убийца попал в квартиру? Петя сам впустил его или у того был ключ? А что, если это и в самом деле Сусанна? Вернулась домой, увидела меня в своей комнате, подумала бог знает что... Да нет. Нет. Не может быть.

А окурки, похожие на те, которые повсюду оставляет Саша Ашмаров? Они ясно указывают, что он был там. Но не могу же я спросить у него в лоб: «Саш, это не ты, случайно, стукнул Петю по голове?»

К вечеру до профилактического центра дошли слухи, что следователи подозревают Сусанну. Самое банальное бытовое преступление. Жена убила мужа и бежала из дому, что называется, сломя голову. Она была в панике и ничего не захватила с собой, ни единой вещи. Возможно, она совершила убийство в состоянии аффекта. Впрочем, соседи не слышали ссоры и не видели, вместе ли супруги возвратились в тот вечер домой.

«Ну, Петя и дал! – думала Глаша, тыча карандашом в слова, которые проскакивали мимо ее сознания. – Целую неделю скрывал от всех, что у него исчезла жена. И теперь выходит, что я утаиваю от следствия важную информацию. Вот вляпалась так вляпалась!»

Следователь и в самом деле приехал, чтобы побеседовать с сотрудниками центра. Все очень нервничали, даже Лева Бабушкин, который постоянно потирал руки, словно собирался приняться за важное дело. Глаша, чувствовавшая себя преступницей, еле-еле ворочала языком. Следователь оказался молодым и настырным. Он задавал одни и те же вопросы по нескольку раз, и на эти вопросы Глаша не могла дать честных ответов. Когда она в последний раз видела Петю? Говорил ли он что-нибудь о своей жене? Какое у него вчера было настроение? Кто ему звонил? Не делился ли он с кем-нибудь из коллег личными переживаниями?

Глаша врала и от страха плакала. «Нет, не делился. Нет, ему никто не звонил. Нет, она его больше не видела». Слезы капали с ресниц прямо на руки, сложенные на коленях. Глаша тянула носом воздух, коротко всхлипывая, и все никак не могла остановиться. Наконец, ее отпустили, и Раиса Тимуровна распахнула для бедняжки свои утешительные объятия.

После обеда Нежный распустил персонал, оставив только врачей, и Глаша поплелась в магазин за продуктами, хотя в настоящий момент есть ей хотелось меньше всего. Совесть ворочалась внутри, словно живое существо, которому страшно неуютно. Может быть, нужно было все-таки сказать про Сусанну? Или даже лучше, что милиция ничего не знает? Теперь, когда жену Пети подозревают в убийстве, ее, по крайней мере, станут искать. Тогда сама собой раскроется тайна ее исчезновения.

• Предыдущая
• 19/41
• Следующая