Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/62
• Следующая

– Да уж... – пробормотала Лайма. – А она принесла для вас целый альбом. Она ведь любила фотографировать, у нее детских снимков целый воз. Как же вы обошлись?

– Пришлось довольствоваться собственным архивом, – пожал плечами Государев. – Я ей звонил-звонил вечером, но без толку.

– А она не вернулась домой, – сказала Лайма и посмотрела на него внимательно.

– Господи... Вы что, намекаете, что, если бы я приехал, с ней бы ничего не случилось?!

Государев наконец выбил огонек и пустил струю дыма в сторону, скривив набок рот.

– Я не намекаю, – успокоила его Лайма. – Как можно вас обвинять, вы что? Кстати, а почему вы договорились встретиться на остановке? А не в кафе каком-нибудь?

– Это все Соня! – обиженно воскликнул Государев. – В пятницу она собиралась на свидание и вырвать часик для меня отказалась наотрез. Я в ее планы не вписывался никак.

Лайма напряглась. Как бы заставить этого типа припомнить все в точности, слово в слово? Прошло не так уж много времени, кроме того, Сонины слова его задели.

– Она сама сказала, что собирается на свидание? – безразличным тоном спросила она, делая первый осторожный глоток кофе.

Кофе оказался вкусным, густым и горьким, и ей было жалко выпить его одним махом – хотя чашка была просто игрушечная. Аромат от него шел волшебный.

– Ну да. – Государев энергично кивнул головой. – Она так и сказала накануне, когда я ей позвонил. У меня, мол, завтра вечером свидание с потрясающим мужиком. А ты, говорит, совершенно не вписываешься в мой график со своими дурацкими фотографиями. Юмористка.

Вот так-так! Свидание с потрясающим мужиком... Что-то не верится, чтобы Соня назвала Возницына «потрясающим мужиком». Таким он был для нее больше года назад, когда их отношения только начинались. Глупо было бы думать, что старые чувства к ней вернулись. После всего, что между ними произошло, после того, как Соня скрыла от Сергея рождение Петьки...

– А она не говорила, что это за потрясающий мужик? Новый знакомый или старый друг? Может быть, имя называла? Ну... Обмолвилась случайно.

– Ни слова больше не сказала, – Государев пронес сигарету над пепельницей, уронив в нее высокий столбик пепла. Курил он красиво, сигарету постоянно вертел в пальцах, приковывая внимание к своим рукам. – Мы просто обсудили время и место встречи. Это я согласился подстроиться под нее, понимаете? Не она под меня, а я под нее.

– Понимаю, – вздохнула Лайма. – А вы случайно не проезжали мимо той станции метро еще раз? Тем же вечером, но позже?

– Нет, – покачал головой Государев. – Не знаю, к чему вы клоните, но я сидел в звукозаписывающей студии, и там была еще куча народу.

– Я ни к чему не клоню, – успокоила его Лайма. – Просто пытаюсь найти людей, которые могли видеть, с кем Соня встречалась в ту пятницу. Кстати, – оживилась она. – Свидание с тем потрясающим парнем должно было состояться у метро, да? Почему она велела вам подъехать именно туда?

Государев глубоко затянулся и, пыхнув в нее дорогим дымом, пожал плечами:

– Не знаю, почему. Возможно, она собиралась ехать на свое свидание как раз на метро. А может, и нет. Не могу сказать.

Больше Лайма от него ничего путного не добилась. В последний момент она вспомнила про желтый шарфик и спросила, не видел ли он когда-нибудь на ней такую вещь.

– Шарфик? – Государев наморщил высокий лоб. – Не помню. Да мы и встречались с ней последний раз сто лет назад. В гости друг к другу не ходим, а случайно столкнуться нам просто негде.

– Понятно, – кивнула Лайма. – У вас разные тусовки.

– Вот-вот! – расцвел артист и тут же снова нахмурился: – Может, надо что-нибудь? Ну... Не знаю. Назначить вознаграждение за сведения о Сонином местонахождении? Это ведь иногда помогает?

– Помогает, – кивнула Лайма. – Вы обдумайте этот вопрос и позвоните мне, ладно?

Она нацарапала для него номер своего мобильного телефона. Артист сказал на прощание:

– Я бы вас подвез, но мой ужин еще не готов... Я так голоден, что просто в глазах темно.

– Да что вы, что вы! – замахала руками Лайма. – Кстати, а вы сами водите машину?

– Сам, – гордо ответил Государев. – С шоферами я не уживаюсь. Если уж совсем устаю, вызываю такси.

– У меня старенькая «девятка», – вздохнула Лайма, втайне рассчитывая на ответную откровенность. – Еле-еле дышит. Пришлось в ремонт отдать, масло потекло.

– Я свою «девятку» давно продал. Взял себе недавно крутую иномарку, вы же понимаете – положение обязывает. Каждая собака смотрит: а на чем это у нас Государев ездит? Люди такие любопытные, прямо как белки! Верите ли – их интересует даже марка моего холодильника, что уж там говорить об автомобиле!

Лайма полюбопытствовала, какого цвета иномарка, и Государев сообщил, что черного. Вопрос был задан просто так, на всякий случай. Потому что из головы у нее не шли слова Сониной соседки Поли. О том, что Соню, возможно, поджидала большая белая машина с тонированными стеклами. В автомобилях Поля совсем не разбиралась и даже показать на фотографиях из автожурнала похожую машину не смогла.

Выбравшись из ресторана, Лайма немедленно позвонила Любе Жуковой, чтобы поделиться новостями.

– Петька все орет? – сочувственно спросила она.

– Ты себе не представляешь! – ответила Люба. – Я замучилась так, как будто вагоны разгружала. Ношу его на руках, а он с каждым днем все тяжелее и тяжелее делается. Мне кажется, мои дети так быстро не росли.

– Люба, я чувствую себя свиньей, – призналась Лайма. – Это я должна сейчас сидеть с Петькой!

– Не ты должна, а Соня, – возразила та. – Родная мать.

Лайма рассказала ей о встрече с Государевым так подробно, как только могла.

– Думаешь, он не врет? – спросила Люба. – Наверное, ты бы почувствовала, да?

– Понимаешь, он постоянно играет на публику. Пойди разбери – врет или нет. Не знаю. Даже если врет – как его разоблачить? После нас с Болотовым только соседка Поля столкнулась с Кисличенко возле метро. С тех пор о ней ни слуху ни духу.

– Прямо хоть объявление в газету давай, – вздохнула Люба. – Кто видел женщину, соответствующую описанию, там-то и тогда-то, просьба обратиться к нам.

– Государев предложил назначить вознаграждение за любые сведения о Соне, – вспомнила Лайма. – Хорошо бы, не передумал. Вдруг это поможет?

– Вознаграждение? По телевизору объявят? Да мы захлебнемся в звонках! Нам с тобой такого понарасскажут!

– Одно я могу пообещать тебе твердо, – решительно закончила Лайма. – То, что я завтра встречусь с Возницыным и все ему расскажу про Петьку. Он сам должен решить – нужен ему ребенок или нет. Если нужен, пусть проходит тесты на отцовство и тоже впрягается в этот воз. А если не нужен, мы хоть рассчитывать на него не будем.

– Я на него и так не рассчитываю, – призналась Люба. – На твоего Болотова я больше полагаюсь. Он себя проявил просто героически. Сегодня притаранил подгузники и две коробки всякого пюре. Потратился, конечно. Еще накупил детской косметики – тальк, шампунь, мыльце... Это он через Петьку о тебе заботу проявляет, учти. Надеюсь, у вас все нормально?

– В общем, да. Просто у меня сейчас очень напряженный период, и Алексею это не нравится.

– Ну вы же решили пожениться! – сказала Люба снисходительно. – Он чувствует себя ответственным. Ему уже хочется верховодить.

Совершенно неожиданно Лайма представила себя в фате и белом приталенном платье, а Болотова – в элегантном черном костюме и длинных, словно морда крокодила, штиблетах. Они идут по широкой аллее, а вокруг стоят гости, все улыбаются, машут руками... Наверное, ее жизнь волшебным образом изменится с этого дня. «А действительно, что изменится, когда мы поженимся? – подумала Лайма. – Только одно. Если сейчас я могу сказать Алексею: „Сегодня не приезжай“, то после свадьбы – фиг на постном масле. Он постоянно будет торчать в квартире, и деться от него станет решительно некуда. Счастье первой близости мы уже давно пережили, и свадьба, выходит, превращается в пустую формальность. Вот почему я не испытываю никакого восторга!»

• Предыдущая
• 30/62
• Следующая