Винтервуд - Иден Дороти - Страница 47
- Предыдущая
- 47/68
- Следующая
Однако и на этот раз, и как потом оказалось, к счастью, все разрешилось достаточно просто. Хотя Флора очнулась от сна, полный волнующих происшествий день настолько ее утомил, что она не в силах была поднять голову от подушки. Ей хотелось только отдыхать и ничего больше, но мисс Херст не должна из-за нее портить себе вечер.
Лавиния заявила, что она тоже с радостью отдохнула бы. Разумеется, никуда она без Флоры не пойдет.
— Ах нет, обязательно пойдете, — настойчиво заявила Флора. — Папа сказал, что театр можно отложить, но вы с ним где-нибудь пообедаете, и для этого вы должны надеть свое новое платье.
— Он не мог этого сказать.
Флора опустила глаза:
— Ну, может быть, не совсем в таких выражениях. Он сказал, что вы пойдете с ним обедать, а про новое платье я от себя добавила. Потому что мне хочется увидеть вас в нем, и папа будет разочарован, если вы не будете хорошо выглядеть.
В дверь постучали, и в комнату вошел Дэниел, явно слышавший реплику Флоры.
— Это истинная правда, мисс Херст. Но не надо выглядеть такой встревоженной. Я предлагаю всего лишь пообедать внизу, в ресторане. Давайте договоримся на семь часов. Это позволит вам до того немножко отдохнуть. Похоже, сегодняшняя поездка вас утомила.
Она залилась виноватым румянцем:
— Я ходила всего лишь любоваться витринами магазинов.
— Надеюсь, вы нашли это занятие приятным развлечением, — невозмутимо заметил он.
Она была уверена, что он ей не поверил. Свидание с Робином так живо напомнило ей прошлое, что это наверняка написано на ее лице.
И все же никакие апелляции к здравому смыслу не могли заставить ее сослаться на головную боль или усталость, чтобы избежать вечерней трапезы в его обществе. Она не могла изменить свою натуру и смириться с судьбой, как это, судя по всему, произошло с Робином. Она оставалась собой — импульсивной и устремляющейся, очертя голову, прямо навстречу беде.
Однако обед прошел в обстановке как нельзя более корректной: они сидели за столиком в ресторане отеля, славившемся не столько экзотическим интерьером, сколько хорошей кухней. Разговор был официально вежливым: беседовали о школе, где учится Саймон, о будущности Флоры в качестве наследницы, об успехах, достигнутых Эдвардом под руководством мистера Буша.
Затем Дэниел осведомился, не обидело ли ее недоразумение, происшедшее в магазине готового платья.
— Она сказала, что слово «обидело» здесь не совсем подходит, правильнее было бы сказать «огорчило», и не столько из-за недоразумения, сколько из-за покупки этого совершенно для нее не подходящего дорого платья.
— Флора должна понять, что я не могу принимать такие подарки, мистер Мерион. Ваша жена не одобрит этого, а предстать в подобном наряде перед мистером Питом было бы просто роковой ошибкой.
Может, выпитое вино заставило ее говорить о своих страхах. Ей надо было предвидеть, что Дэниел воспользуется самой ничтожной крупицей информации, чтобы потребовать от нее всей правды:
— Роковой! Какое неожиданное слово!
— Да. Пожалуй, слишком преувеличенное. Просто дело в том, что мистер Пит иногда слишком пылко восхищается мной.
— Это мне было известно, но я не знал, что его восхищение настолько вас пугает. Он вас преследует? Я один раз уже спрашивал вас, но вы это отрицали. Вы мне правду сказали?
Она уже собралась было ответить, что внимание Джонатона Пита становится непереносимым, но осторожность заставила ее остановиться. Что, если Дэниел вмешается и Джонатан приведет в исполнение свою угрозу и разоблачит ее?
— Нет, он, конечно, меня не преследует. Я действительно прекрасно умею избавляться от нежелательных знаков внимания.
— Вам за свою жизнь много раз приходилось это делать?
— Иметь привлекательную внешность в моем положении отнюдь не преимущество, — устало сказала она. — Флора очень добра и щедра, но этого она не понимает. Я свою внешность должна скрывать, а не выставлять напоказ. Вы это понимаете, мистер Мерион. И тем не менее развлекаетесь такими вещами, как Эта нелепая шарада, которая разыгрывалась сегодня в магазине.
Этого говорить она тоже не собиралась. Во всяком случае, такой резкой реакции с его стороны она не ожидала.
— Развлекался! Вы считаете, что я развлекался? Неужели такая умная женщина, как вы, столь слепа? Полноте! — Он отодвинул свое кресло и встал. — Пойдемте, пока я не сказал больше, чем когда-либо имел в виду сказать.
Он едва владел собой и с трудом заставил себя подобающим образом следовать за ней, когда они покидали ресторан. Как видно, ему хотелось бы идти быстрым возбужденным шагом. Все его существо было переполнено сильнейшим чувством. На лестнице он сказал, что проводит ее до ее комнаты, а затем выйдет пройтись перед сном.
— И порвите это платье в клочья, мисс Херст, или отдайте его бедным. Вы совершенно правильно делаете, что не надеваете его. Хотя не думайте, что я лю... восхищаюсь вами меньше в поплиновом или каком-либо ином одеянии, которое вы именуете подходящим.
«Люблю?» Она ухватилась за это запретное слово и повернулась так резко, что споткнулась. И в тот же миг очутилась в его объятиях. Поцелуй был неминуем. Казалось, никакая сила на земле не могла помешать их губам соединиться.
Но это длилось всего лишь миг.
Он отстранил ее от себя, больно сдавив пальцами ее плечи.
— Не заставляйте меня произнести эти слова, мисс Херст, ибо они навеки станут преградой между нами.
— Лавиния, — сказала она словно в полусне. — Мое имя Лавиния.
Он уронил руки!
— Вот на что мы обречены, Лавиния. Поцелуи на лестнице. Вы способны это перенести? Вас могут удовлетворить такие мелочи, как пребывание в одной комнате, еда за одним столом, обмен формальными «здравствуйте» и «до свидания»? Потому что иного нам не дано. Вы можете выдержать, что никогда больше мы не сможем говорить так, как сейчас? Никогда не сможем обнять друг друга?
— Да, — твердо вымолвила она. — Это не оттолкнет вас?
— Должно было бы. Но нет, не оттолкнет.
— И я даже не могу ничего вам объяснить, рассказать о своем браке. — Глаза его потемнели от страдания.
Изо всех сил она старалась удержать себя, чтобы в порыве нежности не сжать его лицо своими ладонями и не сказать: ничто не имеет значения, пока они вместе.
— В ваших глазах счастливое сияние, — сказал он.
— Вы сами мне говорили, что надо встречать каждый день таким, каков он есть.
— Да, говорил. И еще я говорил, что мы будем всячески использовать вас — я, Шарлотта, Флора и даже сам Винтервуд. Вы ведь понимали, что я не только ради Флоры просил вас остаться.
— Может, потому я и чувствую себя такой счастливой.
— Хотя вы знаете, что мы никогда больше не должны вести подобных разговоров?
— Несмотря ни на что.
— Это безумие, — пробормотал он. — Когда Флора нова начнет ходить... Вы должны подумать о собственном будущем. Не о моих эгоистичных интересах.
Она все-таки рискнула всего лишь на секунду дотронуться до его лица.
— У меня такое ощущение, словно я набралась громадного мужества, — сказала она.
Глава шестнадцатая
Барьеры, разделявшие их, были слишком велики, почти непреодолимы.
Она сказала, что ей достаточно находиться под одной с ним крышей, и в настоящий момент так оно и было. Но ей было ясно, что она не сможет вечно довольствоваться крохами, рано или поздно ее страсть восстанет против этого. И что тогда? Шарлотта сказала, что ее окружает аура беды. Что произойдет после Рождества, когда Джонатан потребует от нее окончательного ответа? Ей казалось несомненным, что ее счастье продлится не более нескольких недель. Она постарается взять все, что можно, от каждой отпущенной ей минуты. Если бы удалось снова поставить Флору на ноги, это было бы успехом, перекрывающим по своему значению всю ту боль, на которую оказались бы обречены они с Дэниелом.
Неизвестно, была ли в том виновна Лавиния или нет, но после возвращения небольшой экспедиции из Лондона в Винтервуд случилась новая беда. На этот раз пострадала Элиза. Среди ее пожитков была обнаружена одна из бриллиантовых брошей, принадлежавших леди Тэймсон. Она была приколота с изнанки к одной из фланелевых юбок Элизы, сама юбка скручена в трубочку и засунута в дальний конец ящика комода. Уже сам способ сокрытия говорил о виновности того, кто это сделал. Элиза явно украла брошь.
- Предыдущая
- 47/68
- Следующая
