Эрос пленных не берет - Куликова Галина Михайловна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/54
• Следующая

Маргарита пошевелила ноздрями.

– А потом? Что было потом? Терехина хотя бы помнила о вашем... свидании?

Казанова с двенадцатого этажа мгновенно обиделся:

– Конечно, помнила.

Из последующего допроса выяснилось, что наутро он заявился к ней с цветочками и получил чашку горячего кофе на кухне. Больше Алиса его не целовала, ни боже мой. А вот по щеке потрепала.

– Вы, конечно, заметили, что она была расстроена в тот день, когда вы ее заловили возле почтовых ящиков? Кстати, какое это было число?

– Пятнадцатое, – быстро ответил тот.

Нет, он ничего такого не заметил. В самом деле, как он мог заметить, когда глаза ему застилала пелена страсти? Но Алиса потом сама сказала, что их роман не будет иметь продолжения, потому что случайный секс – это для нее всего лишь хорошее успокоительное средство.

– Понятно, – пробормотала Маргарита, не представляя, о чем еще спросить. Если бы она владела техникой допросов. А так... приходилось бить наугад.

И тут, совершенно неожиданно, этот тип выстрелил:

– Я так понял, что все произошло из-за той женщины.

«Спокойно, – приказала себе Маргарита. – Только не спугнуть его». И проследила за голосом, который прозвучал достаточно мягко.

– Немного поподробнее. О какой именно женщине идет речь?

Она специально сформулировала вопрос так, чтобы можно было подумать, будто она тоже кое-что знает.

– Видите ли, в тот день, пятнадцатого, у нас во дворе состоялся митинг жильцов. – Митрохин поерзал на своем диване и потер рукой мощный загривок. – Внизу, на первом этаже, сделали «Шиномонтаж», и началось нашествие автомобилей. Во дворе и так не развернуться, детям негде гулять, а тут иномарки...

– Мы с вами не на митинге, – напомнила Маргарита. – Я жду рассказа про женщину.

– Так это ж все связано! У нас в подъезде есть инвалид один, Михалыч, а у него – инвалидка.

– Жена?

– Машина! Он ее сам собирал, а потом гараж соорудил наподобие ракушки. Так вот въезд в этот самый гараж ему постоянно загораживают. Приедут и поставят свою тачку прямо против входа – ему ни туда ни сюда. Он взялся кляузы строчить в мэрию и подбил нас митинг устроить и пригласить на него депутата.

И вот как раз пятнадцатого депутат приехал. Пока наши старухи-активистки на него вываливали все свои беды, возле Михалычева гаража под сурдинку кто-то поставил красный «Шевроле». Михалыч страшно обрадовался, что для его жалоб вроде как наглядный пример имеется. Притащил депутата к гаражу, стал ему в морду тыкать этой тачкой. И тут выходит, значит, из нашего подъезда женщина. Чудо как хороша – волосы рыжие, кольцами, по плечам распущены. Нос вздернутый, и вся такая холеная, из тех, которые каждый день в бурлящих ваннах мокнут, а потом с ног до головы кремами мажутся.

Подходит она, значит, к этой своей красной штуке на колесах и собирается в нее залезать. Депутат, соответственно, к ней с вопросом: что же, мол, красавица, вы машину бросили где ни попадя?

– А она? – полюбопытствовала Маргарита.

– А она нос задрала и нагло в лицо ему фыркнула. Села в свою машину – и только ее и видели.

– Простите, а при чем же здесь Терехина?

– Да при том, что она за этой фифой наблюдала через щель в двери. Хотела из подъезда выйти, а потом увидела ее, тормознула и стояла до тех пор, пока та не убралась. И бледная такая была при этом, как простыня. Я ее спросил: «Это ваша знакомая?» На что она ответила: «Теперь да». Из чего я вывод сделал, что эта фифа к ней приезжала. Может, Алиса у нее мужа увела? Если честно, я тогда так и подумал.

А потом, когда митинг уже закончился, я и нашел Алису возле почтовых ящиков. Вот, собственно, и вся история. Скажите, а мой запах так и останется в вашем... уловителе?

– Разумеется. Его приобщат к делу. Терехина исчезла, и от этого никуда не деться. Может быть, вы знаете что-то еще о ее гостях? Кто к ней приходил в последнее время?

– Никто. То есть я не видел. Честное слово, не видел.

– А почему вы не рассказали об этом тем сотрудникам милиции, которые опрашивали соседей еще три месяца назад?

– Вы шутите, что ли? – страшным шепотом спросил Митрохин. – Я должен был при супруге болтать о своих похождениях? Я бы и вам не признался, если бы вы меня к стенке не прижали своей техникой новомодной.

– Значит, признаетесь в своей социальной пассивности? В сокрытии информации от следствия?

– Не признаюсь, – быстро ответил несчастный. – Я ни в чем не признаюсь, так и запишите.

– Так и запишем, – пообещала Маргарита и открыла дверь.

Жена Митрохина сидела перед включенным телевизором. Слишком прямо, чтобы всерьез увлечься передачей. Судя по выражению лица, она не понимала ни одного слова из того, что слышала.

– Все подозрения с вашего мужа сняты, – поспешила успокоить ее «налоговая инспекторша». – У нас нет к нему ни одной претензии.

– Правда? – дрожащими губами спросила та.

«И чего этим гадам не хватает? – раздраженно подумала Маргарита. – У него такая милая жена, а он бегает по подъезду и подбирает пьяных соседок. Правда, Алиса молода и красива, и волосы у нее до попы – белые. А перед белыми волосами до попы устоять не может практически ни один мужик».

Итак, появился еще один персонаж – некая рыжая фифа в красном «Шевроле». Приходила ли она к Алисе раньше? И кто она такая – подруга, знакомая или в самом деле чья-то обманутая жена?

Уже очутившись на лестничной клетке, Маргарита притянула Митрохина к себе, взяв его за отвороты куртки, и змеиным шепотом спросила, глядя прямо в глаза:

– Терехина решила бросить своего жениха?

– Не знаю, – замотал головой тот. – Ничего не знаю. Ни про жениха, ни про других...

– Значит, были и другие?

– Это я просто так сказал, потому что мне больше и сказать-то нечего.

– И последний вопрос. Вы когда-нибудь видели у Терехиной кошку?

– Что значит – когда-нибудь? Я и был-то у нее всего один раз, разве вы не поняли? И никакой кошки не видел. Я вообще мало что видел.

Маргарита ободряюще похлопала его по плечу и пообещала:

– Я как-нибудь еще загляну, будьте готовы.

– Всегда готов, – подобострастно ответил Митрохин и поскорее закрыл дверь за опасной гостьей.

Маргарита не стала вызывать лифт, а медленно пошла вниз по ступенькам. Путь на первый этаж оказался неблизким, но зато она успела еще раз проанализировать полученную информацию.

Очутившись на улице, она остановилась посреди двора и внимательно огляделась по сторонам. Машин, действительно, во дворе слишком много. Пресловутый «Шиномонтаж», вытеснивший с первого этажа продуктовый магазин, привлек целую кучу клиентов. Гараж инвалида Михалыча торчал на краю газона, одинокий и сутулый, как хуторок в степи. В настоящий момент вплотную к нему притерся маленький автомобильчик, за рулем которого сидела юная девица и курила тонкую сигарету.

– Вот гадина! – сказал кто-то у Маргариты за спиной. – Небось любовник ей авто подарил, а она теперь рулит и выделывается.

Обернувшись, она увидела тощего мужичка с всклокоченным чубом и палкой, зажатой между колен. Руки у него были заняты блокнотом и обгрызенным карандашом, который он держал острием вперед.

– Вот я ей устрою курильню! – злорадно добавил мужичок и принялся что-то карябать в блокноте.

– Вы Михалыч? – с надеждой спросила Маргарита.

– Ну да. А хто вам сказал?

– Я помощница депутата, – быстро соврала она. – Приехала еще раз проверить ваши жалобы.

– Да сколько ж проверять-то?! – возмутился обиженный гаражевладелец.

– У вас записан номер того красного «Шевроле», который вы показывали депутату?

Ах, вот бы ей отыскать ту фифу, которая заставила побледнеть Алису! Алису, которая могла положить на обе лопатки практически любую женщину. И физически, и морально. Язык у нее был острый, нервная система крепкая, «характер нордический». Маргарита вообще не помнила, чтобы Алиса когда-нибудь бледнела. Краснела – это да. Когда пила, или кашляла, или целовалась до потери пульса. Но никогда, никогда ее лицо не теряло здорового румянца.

• Предыдущая
• 18/54
• Следующая