Шесть серых гусей - Кулонж Анри - Страница 60

• Предыдущая
• 60/102
• Следующая

Он говорил сухо, почти грубо. Застигнутый врасплох, Пол пытался думать и слушать одновременно.

— Во-первых, майор, вы все время говорите только о машине… А о самом лейтенанте со вчерашнего вечера вы узнали что-нибудь новое?

— Ничего, — последовал лаконичный ответ.

Пол говорил, тщательно подбирая выражения, чтобы в случае необходимости защитить друга:

— Ларри жаловался мне на то, что ему нечем платить своим осведомителям. Он говорил, что контрразведка выдавала ему по одному фунту стерлингов на агента в месяц и что за такие деньги невозможно получить никакой стоящей информации.

На другом конце провода повисло враждебное молчание.

— Теперь отвечаю на ваш вопрос: он не спрашивал моего совета относительно продажи автомобиля, но, судя по тому, чем он занимался в последнее время, можно предположить, что для него это стало единственной возможностью получить средства, чтобы платить осведомителям. Кроме того, я уверен, Ларри был близок к тому, чтобы раскрыть сеть незаконной торговли произведениями искусства, а информация о таких вещах не бывает бесплатной! Вы позволите высказать вам мое мнение? Я нахожу, что его желание предоставить таким способом в распоряжение вашей службы свою собственность достойно скорее восхищения, чем недовольства, которое вы только что высказывали в его адрес…

— Думайте что хотите, капитан, — грубо перебил его майор Хокинс. — Сразу видно, что не вы ездили в морг на опознание. У какого-то жмурика по имени Анджело Нарди, которого зарезали на днях в Форчелла, нашли документы о покупке… да-да, «фиата-тополино» с регистрационным номером РА 4086. Сотрудники службы безопасности связались с коллегами в Палермо и выяснили, что предыдущим владельцем авто был лейтенант Хьюит, тот самый офицер, которого ищут все от Палермо до Казерты. А ведь он мой подчиненный, и кому, как не мне, должно быть известно его местонахождение… В купчей, найденной на теле синьора Нарди, указана цена, уплаченная им за автомобиль: восемьдесят тысяч лир, что многовато для машины этой марки и заставляет предположить наличие посредника.

— Именно об этом я и говорил вам, майор…

— Когда вы видели лейтенанта Хьюита в последний раз? — прервал тот сухо.

— В день моего отъезда в Беневенто, седьмого декабря. Неделю назад.

— Как вам кажется, деньги у него уже были или он только рассчитывал их получить?

— Мы говорили о расследовании, интересовавшем нас обоих, поскольку оно касается пинакотеки Неаполя. Мы решили обмениваться информацией по этому делу, и исчезновение лейтенанта тревожит меня вдвойне: и профессионально, и сугубо лично.

— Если у меня будет что-нибудь новенькое, я перезвоню, — сказал Хокинс и повесил трубку.

Несколько минут Пол в задумчивости смотрел на высокие сосны, слегка покачивавшиеся на ветру, и на стеклянный купол галереи Умберто Первого, потом снова схватил телефонную трубку:

— Оператор? Соедините меня с Баньоли, по защищенной линии, пожалуйста. Мне нужен майор медицинской службы Хартманн. Алло, доктор? Капитан Прескот из штаба Пятой армии. Я звоню вам как друг лейтенанта Хьюита и хотел бы, чтобы вы разрешили мне встречу, в вашем присутствии, если сочтете нужным, с юной Домитиллой Сальваро, которая несколько дней назад поступила на службу в госпиталь.

На другом конце провода повисло молчание, потом сквозь треск послышался немного неуверенный голос:

— Боюсь, вам нет смысла приезжать, капитан. Вы опоздали: птичка улетела.

— Не может быть. Когда?

— Вчера. Лейтенант Хьюит много раз помогал мне в Тунисе с доставкой медикаментов. Он попросил принять на работу эту девушку, дав понять, что она дочь одного из его осведомителей и что ей небезопасно оставаться в городе. Я устроил ее санитаркой не столько из-за нехватки персонала, сколько из дружеских чувств к лейтенанту. За те несколько дней, что она у нас проработала, она показала себя такой умелой и преданной делу работницей, словно уже прошла курсы медсестер! Но у нее часто менялось настроение и случались приступы необъяснимой тревоги. В такие минуты она словно переносилась куда-то в другое место и забывала все, о чем ее просили.

— Она упоминала о лейтенанте Хьюите?

— Ни разу, и поначалу я даже не хотел рассказывать ей о его исчезновении.

— Как вы об этом узнали, майор?

— Среди офицеров несколько дней назад начали распространяться слухи… Я им не верил. Вы же знаете, что он был очень независимым человеком.

Пол закрыл глаза: Господи, этот тип говорил о Ларри в прошедшем времени!

Майор Хартманн продолжил:

— Да, благодарю вас, сержант, положите это сюда и идите. Так на чем мы остановились, капитан?.. Я подумал, что он отправился в секретную командировку, как иногда случалось на Сицилии. Когда я, в конце концов, рассказал все малышке Сальваро, она никак на это не отреагировала, но на следующий день исчезла.

— Вы не знаете, где она может быть?

— Я только что звонил человеку, которого она называет заместителем отца.

— Дону Этторе Креспи? Я виделся с ним вчера вечером. Он полагал, что она в Баньоли…

— Она ему не звонила и не заходила. Такое впечатление, что он не знает, где девушка. Дон Этторе сказал мне, что от ее отца тоже давно нет никаких известий… Мне кажется, капитан, все это дурно пахнет и может плохо кончиться, в том числе и для вашего друга… А что касается девушки, то я не приму ее обратно, даже если выяснится, что ее исчезновение не было побегом.

— А… вам не показалось, что между ней и Ларри существовала какая-то связь? — настаивал Пол.

— Повторяю, она никогда не упоминала о нем, а вашим другом двигало только желание защитить ее от врагов отца!

— Никто ее не допрашивал? Контрразведка или местная служба безопасности?

— Никто, да и с чего бы? Само собой, я не стал бы даже упоминать о просьбе Ларри. А ее отец… Если бы вы только знали, сколько таких прохвостов исчезает ежедневно в Неаполе, а полиции до этого и дела нет…

— И… ничто не предвещало ее уход? Какое-нибудь незначительное происшествие, ссора. Ну, не знаю… Любой намек может мне быть полезен…

На другом конце провода воцарилось молчание.

— Само собой, все это останется между нами, — настаивал Пол.

Майор Хартманн тяжело вздохнул:

— На самом деле произошла одна странная вещь… Наверное, во всем случившемся есть и моя доля вины, только я никак не могу разобраться какая. По понятным причинам Домитилла предпочитала работать с тяжелоранеными, а не с выздоравливающими, потому что последние иногда ведут себя… несколько настойчиво. Вчера утром я пригласил ее и других медсестер к себе в кабинет, чтобы составить новое расписание. А на стене у меня висит большая фотография в рамке, на которой изображена вереница перелетных птиц над мысом Мизено93. Увидев ее, она внезапно побледнела и задрожала. Мы попытались выяснить, в чем дело, я дал ей успокоительное, она немного пришла в себя, ознакомилась с графиком ночных дежурств… Даже записала его на бумажке… И больше ее никто не видел. Не заметили даже, как она уходила…

Казалось, он воспринимает уход девушки как собственную профессиональную ошибку.

— Странно, — ответил Пол, — ваш рассказ напомнил мне одну мысль Ларри, скорее вопрос без ответа, из тех, что задают себе, когда размышляют вслух… Что я сейчас и делаю… Скажите, майор, по фотографии можно понять, что это за птицы?

— Да… — ответил Хартманн удивленно. — Журавли. Или гуси, откуда мне знать…

— Их там не так много, я прав?

— Можно подумать, фотография у вас перед глазами! По-моему, шесть или семь. Точно, шесть.

Стоявший у стола Пола рядовой Рэмзи деликатно кашлянул. В каждом его движении сквозила сдержанность, так нравившаяся Полу.

— Господин капитан, на второй линии майор Хокинс, — прошептал он.

— Скажите ему, чтобы он шел к черту, — в тон ему ответил Пол.

— Он немного… как бы это выразиться… нетерпелив, господин капитан.

• Предыдущая
• 60/102
• Следующая