Небо на двоих - Мельникова Ирина Александровна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/69
• Следующая

Тропа пошла вниз. Где-то впереди залаяла собака. Вот и конец пути. Сейчас мы отправимся к Мадине. Вадим будет смеяться, шутить с ней, а я – сходить с ума от злости и ревности.

И… Стоп! Новая мысль пришла в голову. Что там Шалико говорил о какой-то женщине? Она уехала? Уехала из-за неясностей в отношениях? И в этом был замешан Шалико. Иначе зачем ему оправдываться… Получается, у Вадима была или есть женщина, причем не Мадина. И мои опасения насчет нее напрасны. Кстати, Мадина вполне может оказаться пожилой горянкой, которая давно утратила свою красоту.

– Сколько лет Мадине? – спросила я.

– А тебе зачем?

Я спиной почувствовала, как Вадим расплылся в улыбке. И рассердилась.

– Хочу знать, с кем придется общаться. Может, ей под восемьдесят…

– Ну, ты загнула! – рассмеялся Вадим. – Ей тридцать восемь. У нее пятеро детей. Старшему Астамуру – двадцать, он работает у меня проводником во время каникул. Заканчивает третий курс университета в Сочи. А младшему – тринадцать. Тоже мне помогает. Бассейн чистит, теннисный корт.

– Пятеро детей! – покачала я головой. – Бедная женщина! Как она ладит с такой оравой?

– Мадина – счастливая женщина. У нее хорошие дети. Она умудряется помогать своей сестре, у которой муж-инвалид. Они живут выше в горах, где вообще никакой работы нет. Скот разводят, тем и пробавляются.

– И все равно не понимаю, как она умудряется справляться одна, без мужа с пятью детьми!

– Ну, кто-то с пятью справляется, а кто-то одного родить не может, потому что своей особой занят…

– Ты обо мне? – тихо спросила я. – А ты хотя бы знаешь, почему я не родила?

– Не о тебе, успокойся, – неожиданно зло оборвал меня Вадим. – Что ты по всякому случаю встаешь на дыбы?

– Я? На дыбы? Как ты со мной разговариваешь! Кто тебе дал право!

– Мы с тобой еще толком и не разговаривали, – усмехнулся Вадим. – А ты к каждому слову цепляешься. Я тебе чем-то не угодил? Вроде еще и повода не было. Или злишься за бутерброд с горчицей? Так это шоковая терапия. Клин клином выбивают. После моего лечения ты сутки проспала, а потом целый день по горам бегала.

– Мне не нравится твой тон! – не сдавалась я. – Не люблю, когда со мной разговаривают снисходительно, как с маленькой девочкой. Я приехала сюда перевести дух, отдохнуть от Москвы. Хочу ходить в горы, спать до полудня и тупо пялиться на бабочек, жучков и птичек. На облака, в конце концов. Я это заслужила!

– Да, нервы у тебя на пределе, факт, – заметил Вадим. – Прости, если обидел. Но я думал: фифа столичная – тряпки дорогие, косметика, ногти, как у китайского мандарина… Честно сказать, если б Толик не попросил, я б не согласился на твой приезд.

– Толик? – опешила я. – Любавин брат? А она сказала, что очень быстро с тобой договорилась.

– Быстро? – Вадим хмыкнул. – Подтянула тяжелую артиллерию в виде брата-генерала, вот и договорилась.

– Я не буду обузой, – тихо сказала я. – И заплачу, сколько нужно: Естественно, в пределах разумного.

– Заплатишь, как же! Николай нашел твою сумку. Вернее, то, что от нее осталось.

– Что значит «осталось»? – похолодела я.

– Что-то съедобное в ней было?

– Полпачки печенья и шоколадка, – ответила я. – Но там и более ценные вещи имелись – паспорт, телефон, деньги…

– То-то и оно, что имелись. Амра, подлая тварь… Давид сказал: вы уже познакомились… нашла сумку возле сванского моста и порвала в клочья, когда добиралась до печенья. Паспорт заново восстанавливать придется. На некоторых купюрах, правда, сохранились номера, их можно будет обменять в Сбербанке в Адлере. Но телефон сдох и ремонту не подлежит – ночь пролежал в луже. Что касается банковской карты, то внешне вроде в порядке. Но опять же надо в Адлер ехать, чтобы проверить. А я туда не раньше, чем через месяц выберусь.

– Но как я перейду границу без паспорта? Фотография на нем хоть сохранилась?

– Нет, но на одной странице читаются номер и серия. Придется крепко постараться, но вопрос этот решаем. Никто не собирается держать тебя в Абхазии всю жизнь.

– Кто бы сомневался… – буркнула я. – Только насчет оплаты не думай. Есть у меня НЗ, чтобы расплатиться.

– Слушай! – неожиданно рассердился Вадим. – Ты у меня в гостях! Какие могут быть счеты-расчеты? Успокойся!

– А ты не строй из себя Ротшильда! Меня это не разорит, а тебе деньги нужны. Любава сказала, что туристы у тебя – основной источник дохода. Да еще военная пенсия.

– Пенсия? Туристы? – Вадим рассмеялся во весь голос. – Ну, Любава…

– А почему она никогда не рассказывала о тебе? – спросила я, вдруг поразившись, что не задала тот же вопрос подруге. – Правда, и о Толике мало говорила, но о тебе вообще никогда. Ни слова!

– Зачем ей рассказывать обо мне? – Вадим, похоже, озадачился не меньше. – Кто я ей? Кум, сват, брат?

– Постой! – схватила я его за руку. – Но ты ж и вправду брат, двоюродный.

– С чего ты взяла? – Вадим придержал лошадь. – Мы с Толяном учились в одном училище. И с тех пор дружим. Правда, пути наши разбежались перпендикулярно друг другу. Одного не пойму, зачем ей было врать обо мне?

– Да потому, что ей бы тогда не вытолкать меня из Москвы, я бы вообще никуда не поехала, – вздохнула я. – Меня бросил муж. Разбогател, сукин сын, и решил, что ему нужна женщина лучше. А я оказалась за бортом.

– Лучше? Имеется в виду, моложе?

– Ты как в воду глядел. – Я усмехнулась. – Так что твоя горчица – персиковое варенье по сравнению с тем, что я пережила.

– Ой, какие ж вы, бабы, нежные! – Вадим пришпорил коня. И тот пошел быстрее. – Муж тебя не бросил, а просто вовремя освободил. Ты ж молодая, красивая! И замуж выйдешь, и дите родишь. Хуже, если б он тебя на шестом десятке бросил. Хотя в этом возрасте тоже, бывает, влюбляются и замуж выходят. Мама у меня в пятьдесят три года второй раз замуж вышла. И счастлива с отчимом до сих пор.

– Замуж я не собираюсь, – твердо заявила я. – Хватит, нажилась! А ребенка от любовника можно родить.

– Ну и дура! – Вадим заставил коня свернуть на боковую тропинку. – Ребенку отец нужен! А то плодите безотцовщину, а потом жалуетесь, что дети по скользкой дорожке пошли…

– Я еще никого не родила, – парировала я. – А если рожу, то обойдусь без твоих советов и нравоучений.

– А я о тебе, что ли, говорю? – удивился Вадим. И вдруг склонился, прижался губами к шее, чуть выше ключицы.

Я онемела. А он оторвался и тихо рассмеялся.

– Пульс-то зашкаливает! Боишься меня? Так я не кусаюсь. А шейка у тебя тонкая, соблазнительная. Прости, не сдержался! – И теперь уже пальцами коснулся ключицы.

«Я тебя убью! – едва не вскрикнула я. – Что тебе мешало поцеловать меня по-настоящему? Зачем дразнишь?». Но вместо этого произнесла, стараясь не выдать, что меня потряхивает от возбуждения:

– Не трогай меня! Я женщина соблазнительная, но не про вашу честь, Вадим Борисович!

Разве я могла сказать что-то другое в этой ситуации?

Вадим засмеялся в ответ. Вообще он смеялся чаще и громче, чем я.

– Понял, понял, Ольга Михайловна! Только при Мадине не сболтни, что на самом деле не моя невеста. Ты сильно не возмущайся, но мои друзья в Абхазии не поймут, отчего молодая интересная женщина живет в доме одинокого мужчины. Так что выбирай: или тебя будут считать моей невестой, или обычной шлюхой. Причем статус невесты ни к чему тебя не обязывает. Разве что на людях веди себя вежливее. Как положено женщине, а не как столичная профурсетка.

– Что? Что ты сказал? – Я резко обернулась и схватила Доброва за отворот армейской куртки. – За словами следи! А то не посмотрю, что невеста, так врежу…

– Тихо, тихо! – Вадим стиснул мое запястье. – Не кипятись! Ишь, Аника-воин… Мы уже подъезжаем. Ради бога, не позорь меня перед Мадиной.

И вдруг он крепко прижал меня к себе. Его глаза были слишком близко. И губы. Я чувствовала исходившее от Вадима тепло, и запах хорошего табака и чего-то еще, почти неосязаемого. И вспомнила наконец: так пахнет от человека, который целый день провел на свежем воздухе, под горячим горным солнцем.

• Предыдущая
• 31/69
• Следующая