Так кто же развалил Союз? - Мороз Олег Павлович - Страница 4

Тут явная ложь. Патиашвили, как уже говорилось, сам попросил прислать в Тбилиси дополнительные войска.

– Примерно через час после разговора с Кочетовым, – продолжал Патиашвили, – позвонил Горбачев и тоном, не допускающим возражений, сообщил буквально следующее: «Надо немедленно освободить площадь и этим займется армия!» Я понял, что он знает о намеченном плане и поддерживает его.

Были из Москвы и другие звонки. Свою помощь предложили, в частности, Шеварднадзе и Разумовский. Я отказался, так как не видел, чем и как они могут помочь в такой ситуации. После этих звонков наступило затишье. Не зная, что еще предпринять, я решил пойти к нашему патриарху (точнее, католикосу. – О.М.) Илие II и попросить его уговорить людей уйти с площади. Ни секунды не мешкая, он отправился со мной на площадь и выступил перед митингующими. А потом мы с ним и еще небольшой группой людей с площади зашли в расположенную рядом Кашветскую церковь, поставили свечи и молились, чтобы Бог отвел от нас беду. Но, видимо, он решил наказать нас. Когда мы вышли из храма, в конце проспекта Руставели показались танки... (Надо полагать, имеются в виду БТРы. – О.М.)

Как говорит Патиашвили, к вечеру в здании ЦК собралось много народу. Кочетов сообщил, что акция по освобождению площади будет проводиться ночью, что руководить ею назначен генерал Родионов. А его заместителем стал Горгадзе, тогдашний глава МВД Грузии. Была составлена схема действий, предполагавшая, разумеется, «только мирный исход». Что было предпринято во избежание кровопролития?

У всех работников милиции, включая самого Горгадзе, было изъято табельное оружие, чтобы даже случайно никто не мог пустить его в ход. Кроме того – важный момент! – согласно схеме, тогдашнему председателю грузинского КГБ Гумбаридзе поручили расставить среди митингующих своих людей, чтобы они не допустили какого-либо насилия или грубости со стороны солдат, защитили людей на площади.

Вообще-то трудно себе представить, как эти кагэбэшники, даже если бы они очень захотели, могли бы выполнить эту миссию – разъединить солдат и митингующих, так чтобы они друг друга не касались, не толкали друг друга и друг другу не грубили. По-моему, это что-то из области утопий.

– Всю ночь мы просидели в Доме правительства, – говорит Патиашвили. – Сидели и молча ждали развязки. И когда под утро пришли и сказали, что погибли три человека и среди них две женщины (только о троих, стало быть, сказали. – О.М.), во мне словно что-то взорвалось. Я вскочил и, не помня себя, схватил за грудки Горгадзе: «Почему?! Ты же обещал!!!» Он же в ответ: «Был бы у меня пистолет, я бы пристрелил Родионова!» Я заметил, что лицо у него было белое. И еще я заметил, что он стоит как-то скрючившись. Кто-то сказал, что это генерал Родионов пнул его со всей силы ногой в пах, когда узнал о гибели людей. Я кинулся к Родионову: «Ты что себе позволяешь!» А Родионов с перекошенным лицом крикнул: «Его не избить, а убить надо! Он же всю схему нарушил, и, по-моему, не случайно!» Вот так он сказал.

Тут выяснилось, что так же нарушил схему и все предварительные договоренности и Гумбаридзе. Сначала он действительно расставил своих людей среди митингующих. Но в три часа ночи, за полчаса до начала операции, дал приказ разойтись. И все гэбисты ушли. А через тридцать минут началось...

Что ж, в конце концов председатель грузинского КГБ, видимо, все-таки сообразил, что в той ситуации его подчиненные ничего не смогут сделать, и подвергать их риску совершенно бессмысленно.

Такова версия Патиашвили. Но это версия человека, который, наверное, больше, чем кто-либо другой, являет собой, как говорится, «заинтересованное лицо». Как бы то ни было, можно сказать, что его версия значительно расходится с версией комиссии Собчака. Эта комиссия была сформирована непосредственно на I Съезде народных депутатов СССР, но «вплотную» приступила к работе лишь через десять дней после его окончания. Свое заключение она представила уже II съезду 24 декабря того года.

Версия комиссии Собчака

Комиссия пришла к заключению, что принять меры к прекращению несанкционированного митинга действительно было необходимо (сам я не думаю, что действительно была такая нужда), но эту задачу должны были решить те, кому в соответствии с законом и полагается заниматься охраной общественного порядка, – органы Министерства внутренних дел республики. Руководители МВД, по их утверждениям, неоднократно предлагали это сделать, однако республиканское руководство считало, что проблему можно решить лишь введением комендантского часа, а для этого ТРЕБУЕТСЯ ПРИВЛЕЧЬ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОИНСКИЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ. Поэтому вечером 7 апреля в ЦК КПСС и была отправлена «известная телеграмма» за подписью Патиашвили с просьбой прислать в Тбилиси эти самые подразделения. По мнению же самой комиссии, никакой необходимости в этом не было.

Это ключевой момент, позволяющий понять, кто же все-таки «заварил кашу». Это именно Патиашвили и второй секретарь ЦК КП Грузии Никольский, непосредственно составивший текст телеграммы, взывающей о помощи.

Однако вину за случившееся комиссия возлагает не только на руководство Грузии, но и на союзное руководство: на том самом совещании в ЦК КПСС вечером 7 апреля, которое вел Лигачев, было принято решение «удовлетворить просьбу руководства республики» и оказать ей помощь «по нормализации обстановки».

Протокола на этом совещании не велось, так что о принятых там решениях комиссии стало известно лишь из объяснений его участников. Впрочем, были еще письменные приказы по двум союзным министерствам – Министерству обороны и Министерству внутренних дел, изданных во исполнение этих решений.

«Именно на данном совещании, – говорится в заключении комиссии, – было санкционировано направление в Грузию подразделений внутренних войск, милиции и Советской Армии для оказания помощи руководству республики в восстановлении общественного порядка. Командованию ЗакВО было дано указание взять под охрану важнейшие государственные и военные объекты в республике».

Так чем все-таки должны были заниматься подразделения, направляемые в Грузию, – восстановлением общественного порядка или только охраной «важнейших объектов»?

Впрочем, руководству Грузии по телефону было сообщено, что конкретные решения об использовании войск оно должно принимать совместно с командованием Закавказского военного округа, «исходя из сложившейся обстановки».

На следующий день в ЦК КПСС состоялось уже упомянутое второе совещание, посвященное положению в Грузии. На этот раз его вел член Политбюро Чебриков (Лигачев отбыл в отпуск, что было похоже на поспешное бегство: становилось чересчур «горячо»). К этому времени была получена шифрограмма, опять-таки подписанная Патиашвили, в которой говорилось, что обстановка в городе стабилизируется и «находится под контролем».

Днем состоялся телефонный разговор Горбачева с Патиашвили. В заключении комиссии его содержание излагается совсем иначе, нежели его представляет сам Патиашвили:

«Тов. Горбачев М.С. выразил уверенность, что грузинский народ, партийная организация республики найдут пути ПОЛИТИЧЕСКОГО (выделено мной. – О.М.) урегулирования создавшейся сложной ситуации».

Каким в действительности был разговор, неизвестно. Возможно, его запись и существует, но до сих пор хранится где-то за семью печатями.

Особое внимание члены комиссии Собчака обращают на то, что милиция, внутренние войска и армейские подразделения были направлены в Тбилиси не по решению государственных органов, как этого требовало действующее законодательство, а по решению партийных совещаний. Тогда об этом уже можно было говорить не только на митингах, но, как видим, даже и во вполне официальных документах. Хотя 6-я статья Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС будет отменена лишь в марте следующего года.