Лицо страха - Кунц Дин Рей - Страница 43

• Предыдущая
• 43/44
• Следующая

— Проследи, чтобы их доставили домой на патрульной машине.

Джерри кивнул.

— И держи репортеров подальше от них.

— О'кей, Айра. Хотя это будет нелегко.

Грэхему и Конни Предуцки сказал:

— Когда доберетесь домой, первым делом отключите телефон. Вы пообщаетесь с прессой завтра. Но это уже совсем скоро. Они еще долго будут одолевать вас. Это еще одно испытание. Я сожалею. Может быть, нам удастся уберечь вас от них сегодня ночью, дать вам несколько часов покоя перед бурей.

— Спасибо, — поблагодарила Конни.

— Сейчас я должен идти работать. Сделать то, что давно нужно было сделать. Я всегда отстаю в своей работе. Всегда. Я не создан для этой работы. Это правда.

Он пожал руку Грэхему и неловко поклонился Конни.

Когда он проходил по вестибюлю, его мокрые туфли скрипели.

Снаружи он увернулся от одних репортеров и отказался отвечать на вопросы других.

Его не оборудованный сигнализацией автомобиль стоял в самом конце двойного ряда полицейских черно-белых седанов, машин «скорой помощи» и репортерских фургонов. Он сел за руль, пристегнул ремень и включил двигатель.

Его партнер, инспектор Дэниел Маллиган, будет занят внутри еще пару часов, и ему не понадобится автомобиль.

Напевая мотив своего собственного сочинения, Предуцки ехал по Лексингтон-авеню, которая была недавно расчищена. На колесах его автомобиля были прикреплены цепи; они скрипели на снегу и стучали на некоторых обнаженных участках дороги. Он свернул за угол, поехал по Пятой авеню и углубился дальше.

Менее чем через четверть часа он припарковал машину на окруженной деревьями улице Гринвич-Виллидж.

Выйдя из автомобиля, он прошел треть квартала, стараясь держаться в тени, подальше от света уличных фонарей. Бросив быстрый взгляд назад и удостоверившись, что он никем не был замечен, он свернул на узкую тропинку между двумя аккуратными домиками. Дорожка упиралась в глухую стену, но по обеим сторонам располагались высокие калитки.

Снежинки плавно кружились в ночном воздухе. Порывы ветра не добирались сюда, но сильный шум слышался наверху, на крышах.

Он достал из кармана связку замочных отмычек. Он нашел их уже давно в квартире одного вора-взломщика, который покончил жизнь самоубийством. За все время у него было несколько редких, но очень важных случаев, когда отмычки оказывались очень кстати. Он воспользовался одной из них, чтобы ослабить задвижку в дешевом замке калитки, другой отмычкой он вернул задвижку в прежнее положение. Так всего за две минуты он оказался внутри.

Перед домом Грэхема Харриса лежал маленький дворик. Верхушки травы торчали из снега, два дерева, облицованное кирпичом крыльцо. Две тумбы с цветами были укрыты на зиму. Однако наличие стального столика и четырех стальных стульев создавали впечатление, что люди играли в карты здесь вчера днем.

Он пересек двор и поднялся по трем ступенькам заднего входа.

Осторожно, тихо и аккуратно он открыл замок деревянной двери.

Его разочаровала легкость, с которой он проник внутрь. Когда же люди научатся приобретать надежные замки?

На кухне у Харриса было темно и тепло. Пахло пряностями и бананами, которые положили дозревать, а они уже переспели.

Он беззвучно закрыл дверь.

Несколько минут он стоял совершенно тихо, прислушиваясь к звукам в доме и ожидая, когда его глаза привыкнут к темноте. Наконец, когда он смог различать все предметы на кухне, он подошел к столу, приподнял около него стул и, чуть отодвинув, снова поставил его без малейшего шума.

Он сел и, достав револьвер из кобуры под левой рукой, положил оружие на колено.

Патрульный автомобиль оставался у обочины, пока Грэхем не открыл переднюю дверь дома. Затем он уехал, оставив следы в десятисантиметровом слое снега, который еще не был убран на Гринвич-Виллидж.

Он включил свет в прихожей. Пока Конни запирала дверь, он прошел в темную жилую комнату и зажег ближайшую настольную лампу. Он нажал на кнопку и... застыл, не имея ни сил, ни желания убрать пальцы с выключателя.

В одном из кресел сидел человек. У него был пистолет.

Конни положила руку на локоть Грэхема. Обратившись к мужчине в кресле, она спросила:

— Что вы здесь делаете?

Энтони Прайн, хозяин «Полночного Манхэттена», встал. Он помахал пистолетом перед ними.

— Я поджидал вас.

— Почему вы так говорите? — спросила Конни.

— С южным акцентом? Я родился с ним, потом, много лет назад, избавился от него. Но я могу пользоваться им когда захочу. Конечно, избавление от акцента привело к тому, что я заинтересовался искусством подражания. Я начинал в шоу-бизнесе как комик, подражая известным людям. Сейчас я изображаю Билли Джеймса Пловера, человека, которым я был.

— Как вы сюда проникли? — спросил Грэхем.

— Я обошел вокруг стены дома и разбил окно.

— Убирайтесь! Немедленно уходите отсюда!

— Вы убили Дуайта, — проговорил Прайн. — Я проехал мимо «Бовертон билдинг» после телепередачи. Я видел полицейских. Я знаю, что вы сделали. — Он был бледен, на лице отражалось напряжение.

— Убил — кого? — спросил Грэхем.

— Дуайта. Франклина Дуайта Боллинджера.

Сбитый с толку, Грэхем произнес:

— Но он пытался убить нас.

— Он был одним из лучших людей. Один из самых лучших, какие когда-либо жили. Я вел программу о полицейских, и он был одним из гостей. Всего за какую-то минуту мы поняли, что мы оба очень похожи.

— Он был Мясником, который...

Прайн был крайне возбужден, у него тряслись руки, левая щека дергалась от нервного тика. Он перебил Конни и сказал:

— Дуайт был половиной Мясника.

— Половиной Мясника? — переспросила Конни.

Грэхем оторвал руку от выключателя и взялся за ножку настольной медной лампы.

— Я был другой половиной, — сказал Прайн. — Мы были похожими, Дуайт и я. — Он сделал шаг в их сторону, затем другой. — Даже больше того. Мы были неполноценны друг без друга. Мы были половинками одного целого организма. — Он нацелил пистолет в голову Харриса.

— Убирайся вон отсюда! — закричал Грэхем. — Беги, Конни! — И он бросил лампу в Прайна.

Лампа откинула Прайна назад в кресло.

Грэхем повернулся к прихожей.

Конни уже отпирала входную дверь.

Как только он последовал за ней, Прайн выстрелил ему в спину.

Страшный удар под правую лопатку, вспышка света, кровь заливала ковер вокруг него.

Он упал, повернулся на бок и в тот же миг увидел Айру Предуцки, выходившего из коридора, который вел на кухню.

Он плыл в море боли, которое становилось темнее с каждой минутой. Что же случилось?

Детектив закричал на Прайна и затем выстрелил в него — в целях самообороны. Один раз, в грудь.

Хозяин шоу упал возле журнального столика.

Боль. Только первые признаки боли.

Грэхем закрыл глаза. Подумал, правильно ли он делает. Он помнил: если уснешь, то умрешь. Или это было верно только при тяжелых ранениях? Он открыл глаза, чтобы удостовериться: он жив.

Конни вытирала пот у него с лица.

Стоя на коленях возле него, Предуцки сказал:

— Я вызвал «скорую».

Прошло какое-то время. Ему казалось, что он постепенно исчез в середине разговора и появился в середине другого.

Он закрыл глаза.

Снова открыл их.

— Теория судмедэксперта, — сказал Предуцки. — Сначала она казалась неправдоподобной. Но чем больше я думал об этом...

— Я хочу пить, — сказал Грэхем. Он хрипел.

— Пить? Еще бы, — сказал Предуцки.

— Дайте мне... воды.

— Может быть, тебе не следует этого делать, — сказала Конни. — Подождем «скорую помощь».

Комната кружилась. Он улыбнулся. Он кружился по комнате, как на карусели.

— Я не должен был приходить сюда один, — подавленно сказал Предуцки. — Но вы видите, почему я подумал, что должен так поступить? Боллинджер был полицейским. Второй половиной Мясника тоже мог быть полицейский. Кому я мог доверять? Действительно, кому?

• Предыдущая
• 43/44
• Следующая