Лицо в зеркале - Кунц Дин Рей - Страница 45

• Предыдущая
• 45/120
• Следующая

Данни какое-то время смотрит на Этана, потом поворачивается к нему спиной.

— Вы выбрали это место, зная, что он придет сюда? Ответом ему служит победоносная, озорная улыбка Тайфуна. Тот знает, что напроказничал, но просто не смог устоять перед искушением.

— Вы выбрали это место, потому что он здесь?

— Ты знаешь, что святой Дункан, в честь которого тебя назвали, является покровителем охранников и защитников, — уходит Тайфун от очевидного ответа, — и что он поможет тебе в твоих начинаниях, если ты попросишь его об этом?

Данни сухо улыбается.

— Правда? Ирония судьбы, не так ли?

— Судя по тому, что я уже видел, — Тайфун ободряюще похлопывает Данни по руке, — ты и сам на многое способен.

Какое-то время Данни смакует «Пино Грего», потом спрашивает:

— Вы думаете, что он останется в живых? Прежде чем ответить, Тайфун доедает последнюю

устрицу.

— Этан? В какой-то степени это зависит от тебя.

— Но только в какой-то степени.

— Ну, ты же знаешь, как все устроено, Данни. Скорее всего, он умрет до Рождества. Но его положение не окончательно безнадежно. Ни о ком такого сказать нельзя.

— А люди в Палаццо Роспо?

Седовласого, с пухлым лицом и сверкающими синими глазами Тайфуна отличает от Санта-Клауса только отсутствие бороды. Мрачное выражение такому лицу не присуще. И оно становится разве что чуть расстроенным, когда он говорит: «Не думаю, что опытный букмекер поставил бы на них. Особенно против мистера Лапуты. У него неистовый темперамент и безрассудная решимость добиться желаемого».

— Даже мальчик?

— Особенно мальчик, — отвечает Тайфун. — Особенно он.

Сытый, испуганный, раздраженный, Фрик отправился из винного погреба в библиотеку, но окольным путем, чтобы уменьшить вероятность встречи с кем-то из подчиненных миссис Макби или с ней самой.

Как призрак, как фантом, как мальчик с пальчик в плаще-невидимке, он проходил из комнаты в коридор, из коридора на лестницу, с лестницы в комнату, и ни один человек в огромном особняке не отслеживал его маршрут, частично потому, что он обладал редким геном кошачьей невидимости, частично по более прозаической причине: всем, за исключением разве что миссис Макби, было глубоко наплевать, где он находится, куда идет и зачем.

Быть маленьким, худеньким, никем не замечаемым иной раз не минус, а плюс. Когда силы зла поднимаются против тебя бессчетными темными батальонами, эта самая неприметность повышает твои шансы избежать потрошения, обезглавливания, вступления в бездушные легионы ходячих мертвяков или чего-то другого, не менее отвратительного, что могли уготовить тебе силы зла.

В последний визит Номинальной матери, который еще не растворился в туманах времени, как мастодонты и саблезубые тигры, она сказала Фрику, что он — мышонок. «Сладкий, маленький мышонок, о присутствии которого никто не подозревает, потому что он очень тихий, очень шустрый, такой быстрый и такой серый, как тень летящей птички. Ты — маленький мышонок, Эльфрик, практически невидимый идеальный маленький мышонок».

Фредди Найлендер говорила много глупостей.

За это Фрик не держал на нее зла.

Она была такой красавицей, что с давних пор никто не прислушивался к ее словам. Всех потрясала ее внешность.

А когда тебя никто не слушает, не слышит, что ты действительно говоришь, у людей теряется способность понимать, имеет сказанное тобой какой-то смысл или это несусветная чушь.

Фрик знал об этой опасности, потому что и его по-настоящему никто не слушал. Правда, в случае с ним его внешность никого не потрясала. Наоборот, его просто не замечали.

Все без исключения влюблялись во Фредди Найлендер с первого взгляда и, само собой, жаждали ответной любви. А потому даже если они и слушали ее, то во всем соглашались, когда же она говорила глупости, хвалили ее за остроумие.

Правду бедной Фредди говорило разве что зеркало. И только чудом можно было объяснить тот факт, что она до сих пор не сошла с ума.

Добравшись до библиотеки, Фрик обнаружил, что мебель в читальной зоне неподалеку от двери чуть передвинули, чтобы освободить место для рождественской ели высотой в двенадцать футов. В нос ударил такой сильный запах хвои, что Фрик даже огляделся, ожидая увидеть белок, сидящих на креслах и складирующих шишки в китайские вазы.

В тот день в основных помещениях особняка поставили девять массивных елей. Безупречной формы, идеально симметричных, зеленых-презеленых.

Все девять елей украсили по-своему. Ель в библиотеке стала деревом ангелов.

Каждое елочное украшение изображало ангела, или ангел был элементом композиции. Младенцы-ангелы, дети-ангелы, взрослые ангелы, блондины-ангелы с синими глазами, ангелы-афроамериканцы, ангелы-азиаты, благородного вида американские индейцы-ангелы, не только с нимбами, но и в головных уборах из перьев. Улыбающиеся ангелы, смеющиеся, использующие нимбы вместо хула-хупа, ангелы летающие, танцующие, поющие, молящиеся. Милые собачки с ангельскими крыльями. Ангелы-кошки, ангелы-жабы, ангел-поросенок.

Фрика чуть не вытошнило.

Оставив ангелов поблескивать и сверкать, болтаться и улыбаться, он направился к стеллажам, к тем самым полкам, на которых стояли словари. Сел на пол с самым толстым томом, «Словарем английского языка» издательства «Рэндом хауз». Пролистывал его, пока не добрался до Робина Гудфело. Таинственный абонент сказал, что человек, от которого Фрику вскорости придется прятаться, «полагает себя Робином Гудфело».

И нашел всего лишь одно определение: Puck.

Фрик решил, что это ругательство, хотя и не знал, что оно означает.

В словарях ругательств хватало. Фрика это не волновало. Он не считал составителей словарей бездомными бродягами, которые привыкли грязно выражаться. Понимал, что они — серьезные ученые и включают в словарь ругательства как составляющую языка.

Но если они начали давать определения, состоящие из ругательства, которое не имеет смысла, вполне возможно, что издателю пора попробовать их кофе и Посмотреть, не слишком ли много в нем бренди.

Многие из деловых партнеров отца каждое предложение насыщали таким количеством ругательств, что создавалось впечатление, будто других слов в словарях, которыми они пользуются, просто нет. И однако слово Puck, вероятно, было таким грязным ругательством, что ми один из них не решался употребить его в присутствии мальчика.

Фрик принялся вновь листать страницы, заранее уверенный, что найдет следующее значение слова Puck: «Пошел на хер, нам надоело определять значения слов, придумай, какое хочешь».

Вместо этого он выяснил, что Puck — «злонамеренный эльф» в английском фольклоре и персонаж в комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь».

Большинство слов имело не одно значение, и слово Puck не стало исключением. Правда, второе значение оказалось, пожалуй, хуже первого: «коварный или злонамеренный демон или призрак; гоблин».

Таинственный абонент сказал, что Фрику нужно опасаться типа, который куда хуже Робина Гудфело, то бишь Пака. Хуже злонамеренного демона или гоблина.

Черные тучи сгущались над Фрикландией, Фрик пролистывал словарь назад, пока не нашел Moloch. Дважды прочел значение этого слова.

Час от часу не легче.

Молохом звалось божество, два раза упомянутое в Библии, и от поклоняющихся ему требовалось приносить в жертву детей. Очевидно, к такому божеству Библия относилась неодобрительно.

Последние слова особенно встревожили Фрика: "…принесение в жертву детей собственными родителями".

Похоже, это был уже перебор, в сравнении с жертвоприношением детей вообще.

Он даже представить себе не мог, как Призрачный отец и Номинальная мать привязывают его к алтарю и рубят на куски во славу Молоха.

Во-первых, учитывая чрезвычайно плотный график суперзвезд, им бы просто не удалось оказаться в одном месте одновременно.

Во-вторых, пусть они и не относились к родителям, которые вечером подоткнут тебе одеяльце или будут учить играть в бейсбол, не были они и чудовищами.

• Предыдущая
• 45/120
• Следующая