Отродье ночи (Шорохи) - Кунц Дин Рей - Страница 46

• Предыдущая
• 46/82
• Следующая

— Что я хочу услышать.

Хилари поцеловала его в уголок рта.

— Скажи.

— Я люблю тебя.

— Еще раз.

— Я люблю тебя, Тони. Люблю.

— Это было очень трудно?

— Да. Для меня — да.

Хилари улыбнулась сквозь слезы. Тони чувствовал, как сжало в груди от переполнявшей его радости. Хилари замерла в объятиях, он ощущал тепло тела, его упругую мягкость и вдыхал тонкий запах духов, смешивавшийся с ароматом волос и нежной кожи.

Он сказал:

— Теперь, когда мы вместе, все будет хорошо.

— Нет. Только когда узнаем о Бруно Фрае. Кто он. Или что он такое. Я успокоюсь, когда буду точно знать, что он мертв и в могиле. Раз и навсегда.

— Вместе мы пройдем через любые испытания. Он не осмелится явиться, когда мы рядом. Обещаю тебе.

— Я верю... Но... опять же... я боюсь его.

— Не бойся.

— Я не могу.

Тони вспомнил о развале, царившем на первом этаже, об острых палках и мешочках чеснока, обнаруженных в фургоне Фрая, и почувствовал правоту в словах Хилари.

— Оживший мертвец?

Хилари поежилась в объятиях Тони.

В четверг утром, во второй раз за неделю, в Лос-Анджелесе произошло землетрясение. Были зарегистрированы колебания силой в 4,6 балла по шкале Рихтера. Толчки продолжались двадцать три секунды. Разрушений не было и горожане только шутили по поводу землетрясения. Так, говорили, что это арабы пытались отомстить за неуплату нефтяных долгов. А вечером диктор телевидения Джонни Карсон сказал, что это Долли Партон порядком потревожила землю, поспешно спрыгнув с кровати. Как бы то ни было, для недавно переселившихся в Лос-Анджелес эти двадцать три секунды не показались такими уже невинными, все они порядочно перепугались. Если бы им сказали, что через год и они привыкнут к подобным встряскам, никто бы не поверил. Но, в действительности, так оно и случается: и вчерашние «новички» через год-другой шутят по поводу очередных колебаний. До настоящего потрясения.

За шутками калифорнийцы скрывают страх, о котором, конечно, никто не говорит вслух, перед настоящим землетрясением. Нельзя человеку задумываться о возможности катаклизмов и постоянно помнить о том, что земля может преподать, в таком случае попросту с ума сойдешь. К жизни следует относиться проще. В конце концов, большие землетрясения случаются очень редко. Раз в сто лет... А то и реже. В морозные, снежные зимы на востоке страны умирает больше, чем в Калифорнии от землетрясений. Разве безопаснее поселиться во Флориде, где часто бушуют ураганы, или на Среднем Западе, равнины которого посещает торнадо? И как любая другая нация, обладающая ядерным оружием, американцы склонны видеть источник опасности не в стихийной силе природы, а в целенаправленной злобе людей.

Но в тот четверг, в отличие от подобных дней, когда фиксировались подземные толчки, было зарегистрировано значительное "количество нарушений на автобанах: люди торопились с работы и на работу, домой и к друзьям, к любовникам и любовницам. И никто из них не осознал, что жизнь в зтот день ускорила бег. Больше семейных скандалов, чем в обычный день. Больше, чем в среду, уходов из дома. Больше свадеб. Прибавится работы у проституток. Повысится половая активность супругов, любовников и неопытных подростков, делающих первые неуклюжие движения. Прежде не существовало доказательства прямо пропорциональной связи между сейсмической активностью и активностью полов. Но в течение нескольких лет зоологи наблюдали, как приматы-гориллы, шимпанзе и орангутанги в зоопарках — почти все без исключения проявляли исключительное влечение друг к другу. И как стало ясно, в этом отношении человек не далеко ушел от своих меньших братьев. Большая часть калифорнийцев верит, что можно жить здесь, не обращая внимания на происходящее. Однако бессознательно человек поддается изменению. Страх перед стихией формирует характер, направляет работу сознания и тяжелым прессом давит на психику. Страх, как таинственный шепот, доводящий до исступления.

Конечно, это только один шепот среди множества других.

Через пять минут после звонка Тони, и примерно за тридцать пять минут до толчков, к дому с мигающей сигнализацией, но с выключенной сиреной подъехала полицейская машина. Из нее вышли двое, в форме. С обычной профессиональной быстротой и вежливостью они выслушали и записали рассказ Хилари, осмотрели место проникновения в дом (преступник вновь забрался через окно в библиотеке) и зафиксировали на бумаге все, что было сломано и перебито в гостиной и столовой. Они хотели вызвать лабораторию, но Хилари сказала, что нападавший носил перчатки.

Полицейские заинтересовались, узнав, что преступник — тот же мужчина, которого, как думала Хилари, она убила в прошлый четверг. Конечно, им и в голову не могла прийти мысль о том, чтобы проверить это странное убеждение. Разумеется, Бруно Фрай здесь не при чем. Они попросили ее несколько раз повторить рассказ, расспрашивали о деталях только для того, чтобы уяснить для себя, ошибается ли она вследствие испуга или лжет? Наконец они решили, что у этой женщины что-то перепуталось в голове из-за шока и она приняла другого за Бруно Фрая.

— Мы будем искать согласно вашему описанию, — сказал один из них.

— Разумеется, не мертвеца, — добавил другой.

Тони и Хилари стояли на пороге и смотрели, как черно-белый автомобиль выехал на дорогу и направился к перекрестку дорог.

Хилари устало спросила:

— Что теперь?

— Теперь ты закончишь сборы, и мы поедем ко мне. Я позвоню в полицию и поговорю с Гарри Лаббоком.

— Кто это?

— Мой босс. Капитан Лаббок. Он меня хорошо знает, и мы на короткой ноге. Я попрошу его заняться делом Бруно Фрая, пусть покопается в его прошлом, может, что-нибудь найдет. Еще скажу, чтобы надавил на шерифа Лавренски. Не волнуйся. Будем действовать.

Но примерно через час, уже находясь дома, Тони был несколько разочарован. Капитан внимательно выслушал все, что хотел сказать Тони, не вызвало у него возражений и утверждение Хилари, что это был Фрай, но не счел логичным продолжать дело именно в связи с Фраем, когда прошла неделя со дня смерти этого человека. Капитан, видимо, не был готов поверить в тот самый десятимиллионный случай: коронер ошибся, Фрай выжил, несмотря на огромную потерю крови, вскрытие и пребывание в холодильнике. Гарри сочувственно отнесся к горю Хилари, но было ясно: он также считает, что воображение сыграло над женщиной нехорошую шутку.

Тони сел рядом с Хилари и передал ей разговор с капитаном.

— Истерика! — горестно воскликнула Хилари. — Боже, я устала от этого слова! Все думают, что я была напугана. Каждый уверен, что я ни черта не могла соображать.

— Я понимаю тебя. Я лишь пересказал тебе слова Лаббока.

— Черт!

— Вот именно.

— А твое мнение не подействовало?

Тони скорчил гримасу.

— Он думает, что после смерти Фрэнка я не совсем в порядке.

— Значит, он сказал, что у тебя истерика?

— Нет, расстройство нервов. Временное помрачение.

— Он, правда, так сказал?

— Да.

Помня, что Тони в тех же самых словах говорил о ней, когда услышал об ожившем мертвеце, Хилари съязвила:

— Возможно, ты этого заслужил.

— Возможно.

— А что он сказал, когда узнал об угрозах — палку в сердце; рот, набитый чесноком; и все такое?

— Он согласился, что это странное совпадение.

— И только? Только совпадение?

— Да.

— Черт побери!

— Так теперь будут думать все.

— Но я думала, что это правда. То, что вы с Лаббоком близко знакомы.

— Это действительно так. Но, как я уже сказал, Гарри думает, что я еще не пришел в себя после смерти Фрэнка. Он думает, что через недельку я успокоюсь и уже не буду держать твоей стороны в этом деле. Но он ошибается, потому что я знаю одно: тебе ничего не было известно о книгах по оккультизму и прочих штучках из машины Фрая. И теперь я сам склонен подозревать, что Фрай каким-то образом вернулся оттуда. Бог знает как. Мне пока неизвестно, как я буду убеждать Гарри, но нельзя его упрекать за скептическое отношение.

• Предыдущая
• 46/82
• Следующая