Прислушайтесь к городу… - Стрелкова Ирина Ивановна - Страница 37

Он решил получше присмотреться к людям, работающим в мужском неврологическом отделении.

Первое, на что обратил внимание Шляхов, посещая клинику, были переполненные палаты. Более того, несколько больных лежало прямо в коридоре. Мест явно не хватало.

Завотделением Лукина пожаловалась следователю:

— К сожалению, наши возможности ограничены. Госпитализируем только тяжело больных. Тем, кому полегче, приходится ждать…

Шляхов вспомнил свой первый визит сюда, сетования посетительницы, которую встретил в приемной директора. И еще подумал: нелегко директору. При всем желании, наверное, всех уважить нельзя. Поэтому и пишут, и ходят по высоким инстанциям…

Когда Олег Петрович вызвал на допрос старшую медсестру мужского неврологического отделения Зинаиду Сидоровну Носову, она тоже начала с больного вопроса:

— Хлопот у нас, конечно, хоть отбавляй. И все почему? Народу кладут больше, чем коек в палатах. Вот и крутишься целый день. И больные тяжелые. Многие не ходячие…

Носовой было пятьдесят лет. У нее крупные грубоватые черты лица и жидкие кудряшки на голове. В отделении она работала пятнадцать лет.

— Иванова помните? — спросил следователь.

— А как же, — ответила старшая медсестра. — Очень даже хорошо помню… Он у нас за последние два года три раза лечился.

— Что вы можете сказать о последнем его пребывании? — задал вопрос следователь. — Когда лег в больницу? Когда выписался?

— Точной даты не помню. Столько времени прошло… Положили его последний раз в ноябре прошлого года, а выписали в январе этого.

— Тяжелое было состояние?

Носова пожала плечами:

— У нас по пустякам не прохлаждаются. Если посчитали нужным положить, значит, нуждался… Спросите врачей.

— А вы как считаете?

— Наше дело маленькое…

Шляхова удивила ее осторожность:

— Но Иванов был ходячий?

— В общем-то да.

«Снова неопределенность», — отметил про себя следователь.

— Значит, гулял… Мог выйти на улицу… — Олег Петрович как бы рассуждал про себя.

— По отделению ходил, — подтвердила Носова. — А вот насчет улицы не знаю.

— А не отлучался из клиники? — продолжал следователь. — Ну, на день, два?.. В частности, 11 декабря прошлого года?

— У нас на этот счет строго, — нахмурилась Носова. — Прознают, что не был на месте хоть одну ночь, тут же выписывают!

Об этом Шляхов уже слышал от других сотрудников и поэтому задал следующий вопрос:

— Скажите, пожалуйста, Иванова кто-нибудь навещал в клинике?

— Кажется, навещали, — подумав, ответила старшая медсестра. — Без этого не бывает.

— А кто именно, не помните?

— Точно сказать не могу… Какие-то мужчины, — после некоторой паузы сказала Носова. — У нас столько народу ходит — всех в лицо не запомнишь…

Как ни пытался Шляхов узнать у Носовой какие-нибудь приметы мужчин, посещавших Иванова, та ничего сообщить не могла. И вообще толку от ее показаний было мало. Допрос не дал ничего нового. Выходит, Иванов 11 декабря 1980 года был в больнице. Иначе, по ее словам, и не могло быть.

— А кто был у него лечащим врачом? — задал последний вопрос Шляхов.

— Жигалина, — ответила Носова. — Елена Захаровна. Замдиректора клиники…

«Может, она сообщит что-нибудь интересное?» — подумал Шляхов.

И в тот же день решил навестить заместителя директора клиники нервных заболеваний.

Кабинет Жигалиной располагался на первом этаже большого корпуса, прямо у входа. Шляхову пришлось некоторое время подождать его хозяйку. Он узнал ее сразу, хотя видел впервые. Наверное, по тому, как энергично зашла она в больничный коридор с улицы, на ходу расстегивая модное демисезонное пальто. Открывая дверь своим ключом, она бросила на Олега Петровича вопросительный взгляд.

— Я к вам, Елена Захаровна, — сказал Шляхов.

— Проходите, — кивнула Жигалина, но в кабинет зашла первой.

Комната была куда скромнее, чем у директора.

— По какому вопросу? — продолжала на ходу Жигалина, вешая пальто на крючок, прибитый к боковой стенке шкафа.

Шляхов представился, показал свое служебное удостоверение.

— Интересно, — усмехнулась Жигалина, — чем я могу быть полезной?

— Несколько вопросов насчет одного больного…

— Присаживайтесь, — показала она на стул.

Следователь сел. А Жигалина тем временем облачалась в белый халат и, застегивая пуговицы на манжетах, заметила:

— Пуговицы зачем-то придумали… Одна морока… Не умеют у нас рабочую одежду шить… Нелепо, правда?

— Но, наверное, удобнее, чем длинная мантия с мехом, — откликнулся Олег Петрович.

— Мантия? — удивилась хозяйка кабинета.

— Такова была униформа средневековых врачей, — пояснил Шляхов. — А во время чумных эпидемий они должны были надевать особую робу с устрашающей маской в виде зловещей птичьей головы…

Жигалина рассмеялась:

— Ну и ну! Слава богу, у нас чумы не бывает и маска ни к чему.

«Кажется, настрой на разговор получился», — подумал Олег Петрович и начал:

— Понимаете, Елена Захаровна, меня интересует Иванов Владимир Кириллович… Помните такого больного?

— Иванов, Иванов… — повторила Жигалина. — Ну да, конечно, помню… Дискогенный радикулит… Лежал зимой в неврологическом.

Она поправила волосы, явно уложенные в парикмахерской, потом переложила с места на место какие-то бумаги на столе.

Жигалиной было около сорока лет. Приятный овал лица, минимум косметики. На правой руке — толстое обручальное кольцо и перстень со сверкающим камешком. В серьгах тоже играли бриллиантики.

— Как он попал в больницу? — поинтересовался Шляхов. — По чьему направлению?

— Это можно выяснить в архиве. — Она взялась за телефонную трубку.

— В архиве на этот счет никаких документов нет, — сказал Олег Петрович.

— Да? — удивилась Жигалина. — Не может быть…

— Я проверял.

— Вот растяпы! — возмутилась она, кладя трубку на место. — А что вы хотите? Людей не хватает, приходится брать совсем еще девчонок. У них на уме… сами знаете что, — оправдывалась Жигалина. — Я постараюсь все это выяснить.

Она что-то черкнула на листке перекидного календаря и добавила:

— Будьте уверены, если документ утерян, виновных мы накажем.

— Мне сказали, что вы были у Иванова лечащим врачом?

— Да, он мой больной, — прямо посмотрела на следователя Жигалина. — А что?

— Вы навещали его каждый день?

— Хотите сказать, делала обход?

— Наверное, вы лучше знаете, — кивнул следователь.

— Вообще-то, почти каждый… Знаете, административные обязанности… Иногда заходила через день. Болезнь Иванова не требовала каждодневного контроля. Радикулит! Лечится медленно — процедуры, лекарственные препараты… Сюрпризов обычно не бывает.

Она снова поправила волосы.

— Давайте уточним, — сказал Шляхов. — Значит, если не каждый день, то через день вы заходили к Иванову в палату?

— Я же говорю: через день — событие редкое. Считайте, ежедневно, — поправила следователя Жигалина.

— Хорошо, — согласился он. — Теперь постарайтесь вспомнить: 11 декабря прошлого года вы осматривали его?

Замдиректора усмехнулась:

— Как же я сейчас вспомню именно этот день? Что это было — понедельник, вторник?..

— Пятница.

— Так-так, — задумалась Жигалина. — Пятница… Скорее всего, была… Да, — повторила она уверенно. — Была.

— Почему вы в этом уверены?

— Потому что в субботу и воскресенье я не работаю. Как все. И по пятницам обязательно делаю осмотр. Впереди — два выходных… В понедельник я тоже посещала его непременно.

— Иванов всегда был на месте? — спросил Шляхов.

— А как же! — воскликнула Жигалина. — Где же ему еще быть?

— Вы не видели кого-нибудь из его посетителей?

— Чего не знаю, того не знаю, — развела руками Жигалина. — Врачебный обход у нас утром, а посещение больных — с четырех до семи вечера…

Когда Шляхов оформил их беседу как полагается — составил протокол и Жигалина подписала его, она, не удержавшись, спросила: