Скованный ночью - Кунц Дин Рей - Страница 92

• Предыдущая
• 92/92

– Нет, если сумеем избежать этого, – ответил я. – Я сорвал со стены галереи несколько вырезок. Когда я вернулся домой, они остались у меня в карманах. Не исчезли, как… труп Бобби. Это значит, что Рандольф действительно совершал убийства. Приносил ежегодную жертву. Может быть, завтра я сделаю анонимный звонок в полицию и обвиню его в убийствах. Если они клюнут, то смогут найти его дневник или записную книжку.

– Даже если Рандольфа прижмут к ногтю, – сказала Саша, – исследования могут продолжать без него. Могут построить новую версию «Загадочного поезда» и снова открыть дверь между двумя реальностями.

Я посмотрел на Мангоджерри. Мангоджерри посмотрела на Орсона. Орсон посмотрел на Бобби. Бобби посмотрел на меня и сказал:

– Тогда мы пропали.

– Завтра же позвоню копам, – пообещал я. – Это лучшее, что мы можем сделать. А если копы его не тронут…

– Тогда мы с Доги поедем в Рено и уничтожим подонка.

– Женщина, ты в таких делах мастак, – отозвался Бобби.

Можно было начинать праздник.

Саша проехала по дюнам, пересекла полосу прибрежной травы, серебрившейся под луной, спустилась по длинной насыпи и припарковалась на берегу, у самой полосы прибоя. Заезжать на пляж запрещалось, но мы побывали в аду и вернулись обратно, так что наказание, полагавшееся за это нарушение, нас не пугало.

Мы расстелили на песке покрывала и зажгли фонарь Коулмена.

На рейде бухты, к северо-западу от нас, стоял большой корабль.

Хотя была ночь, а света бортовых огней не хватало, чтобы определить его тип, я был уверен, что в наших краях ничего подобного до сих пор не попадалось. Мне стало неуютно, но не настолько, чтобы уехать домой и залезть под кровать.

Волны были отличные: два – два с половиной метра от основания до гребня. Ветер с берега был достаточно сильным, чтобы образовать приличный баррель. Лунный свет заставлял пену блестеть, как жемчужные ожерелья русалок.

Саша и Бобби зашлепали по воде, заходя поглубже, а я остался на страже с Орсоном, Мангоджерри и двумя ружьями. Хотя «Загадочный поезд» мог больше не существовать, умный ретровирус моей ма все еще работал. Может быть, вакцина и лекарство были на подходе, но люди в Мунлайт-Бее все еще «превращались». Койоты не могли сожрать весь отряд: как минимум несколько уивернских обезьян бродили где-то рядом и не испытывали к нам теплых чувств.

Воспользовавшись захваченной Сашей аптечкой, я бережно обработал лапы Орсона антисептиком и залил неглубокие раны неоспорином. Порез на левой щеке, возле носа, был не таким серьезным, как показалось на первый взгляд, но с ухом было хуже. Придется утром вызвать ветеринара и спросить, как можно восстановить сломанный хрящ.

Хотя раны должно было щипать, Орсон не жаловался. Он был хорошим псом и отличным товарищем.

– Я люблю тебя, брат, – сказал я ему.

Он лизнул меня в лицо.

Я сознавал, что время от времени обвожу взглядом пляж, ожидая увидеть то ли обезьян, то ли идущего ко мне Рандольфа. Или Ходжсона в космическом костюме, с лицом, кишащим паразитами. После того как реальность была тщательно разрезана на куски, возможно, они больше никогда не соединятся в прежний спокойный узор. Однако я не смогу избавиться от чувства, что что-то может произойти.

Я открыл одну бутылку пива для себя и одну для Орсона. Вылил ее в миску и предложил псу поделиться с Мангоджерри. Но кошка один раз лакнула и брезгливо фыркнула.

Ночь была спокойной, небо – полным звезд, а рокот прибоя напоминал стук могучего сердца.

Полную луну пересекла чья-то тень. Это был всего лишь ястреб, не химера.

Тому созданию с черными кожаными крыльями и хвостом как плеть очень подошли бы пара рогов, раздвоенные копыта и страшное лицо, слишком человеческое для этого гротескного тела. Я больше чем уверен, что рисунки этих тварей можно найти еще в первопечатных книгах и под большинством таких рисунков, если не под всеми, будет подпись: дьявол.

Я решил больше не думать об этом.

Спустя несколько минут на берег вышла Саша. Она была счастлива, тяжело дышала, и Орсон шумно задышал в ответ, решив, что с ним хотят поговорить.

Саша опустилась на покрывало, и я открыл для нее бутылку пива.

Бобби все еще утюжил ночные волны.

– Видишь корабль? – спросила она.

– Большой.

– Мы заплыли немножко дальше, чем собирались, и посмотрели на него вблизи. Военно-морской флот США.

– Раньше я никогда не видел, чтобы здесь на якоре стоял военный корабль.

– Что-то готовится.

– Что-то всегда готовится.

По спине пробежал холодок дурного предчувствия. Может быть, прибыли вакцина и лекарство. Но может быть, большие шишки решили, что единственный способ замолчать фиаско в Уиверне и уничтожить источник ретровируса заключается в том, чтобы стереть бывшую базу и весь Мунлайт-Бей с лица земли. С помощью термоядерного взрыва, которого не выдержат даже вирусы. Если публику как следует подготовить, она поверит, что ядерное уничтожение Мунлайт-Бея является делом рук террористов.

Я решил не думать и об этом тоже.

– Знаешь, мы с Бобби решили пожениться, – сказал я. – Договорились о свадьбе.

– Все правильно. Он же сказал, что любит тебя.

– Вот именно.

– Кто будет подружкой невесты? – спросила она.

– Орсон, – ответил я.

– Мужской и женский пол перепутались окончательно.

– Хочешь быть шафером? – спросил я.

– Конечно, если до того меня не сожрут злые обезьяны или кто-нибудь еще. Пойди окунись, Снеговик. Я поднялся и взял доску.

– Я бы бросил Бобби у самого алтаря, если бы знал, что вместо него за меня выйдешь ты, – сказал я и пошел к полосе прибоя.

Саша ответила мне лишь через шесть шагов, крикнув вслед:

– Это что, предложение?

– Да! – крикнул я.

– Задница! – крикнула она.

– Это согласие? – спросил я, забредая в воду.

– Ты так легко не отделаешься. За тобой куча нежных слов.

– Так ты согласна? – крикнул я.

– Да!

Зайдя в прибой по колено, я обернулся и посмотрел на Сашу, стоявшую в свете фонаря Коулмена. Если Каха Хуна, богиня серфинга, ступала по земле, в эту ночь она была здесь, а не в Уэймеа-Бей и никогда не носила имя Пиа Клик.

Рядом с ней стоял Орсон и вилял хвостом, видимо предвкушая удовольствие стать подружкой невесты. Внезапно его хвост остановился. Пес рысцой подбежал к воде, поднял голову, понюхал воздух и стал рассматривать стоявший на рейде военный корабль. Я не заметил ничего особенного, но какое-то движение привлекло внимание Орсона и вызвало у него тревогу.

Но дольше сопротивляться зову волн было невозможно. Сафе diem. Carpe noctem. Carpe aestus – лови волну.

Навстречу катилось ночное море, бежавшее от Тортуги, от Таити, от Бора-Бора, от Маркизских островов, от тысячи пропитанных солнцем мест, где я никогда не буду, где высокое тропическое небо горит голубым пламенем, которого я никогда не увижу, но весь свет, который мне нужен, здесь, с теми, кого я люблю. С теми, кто сам испускает сияние.

• Предыдущая
• 92/92