Тик-так - Кунц Дин Рей - Страница 59
- Предыдущая
- 59/75
- Следующая
Подъездная дорожка, по которой ехал "Феррари", пошла под уклон и привела их на просторную, вымощенную каменными плитами стоянку для автомобилей, в центре которой высился четырехъярусный фонтан, украшенный фигурами пятнадцати одетых в тоги мраморных дев в натуральную величину. Вода лилась из каменных ваз и кувшинов, которые они держали в руках.
Объезжая вокруг фонтана и подруливая к парадной двери. Дел сказала:
- Мама хотела бы иметь что-нибудь более современное, но застройка разрешалась только в средиземноморском стиле - наверное, из-за близости к океану, - а местная комиссия по архитектуре понимает этот стиль довольно узко. Процесс хождения по инстанциям и бесконечная процедура согласований и пересогласований довели маму до того, что она разработала самую нелепую пародию на средиземноморский стиль, какую только видел мир. Она-то рассчитывала, что проектировщики и бюрократы из архитектурной комиссии ужаснутся и изменят свое отношение к ее более ранним проектам, но этот дом им неожиданно понравился, и они выписали ей разрешение. Тогда мама решила, что из всего этого выйдет довольно удачная шутка, и вот он был построен.
- Она построила все это просто для того, чтобы пошутить? - уточнил Томми.
- Ну да! - пояснила Дел. - Она в этом смысле просто молодчина. Когда соседи начали придумывать своим домам разные красивые названия, она тоже не осталась в стороне и назвала усадьбу "Большая Куча". Правда здорово?
Она остановила "Феррари" перед стрельчатой аркой мраморного портика с колоннами. Покрывающая их резьба изображала листья винограда. Томми сразу обратил внимание, что почти за каждым окном на первом этаже усадьбы мерцает янтарно-желтый или мягкий розоватый свет, и поинтересовался:
- Тут что, вечеринка? В такой час?
- Вечеринка? Конечно, нет! Просто мама любит, когда дом сияет огнями. Как туристский лайнер в ночном море, как она выражается.
- Почему?
- Чтобы лишний раз напомнить себе и всем, что все мы - просто пассажиры, совершающие удивительное и волшебное путешествие.
- Она так говорила? - насторожился Томми.
- Разве это звучит плохо?
- Именно так и должна говорить твоя родная мать, - вздохнул Томми.
Ведущая к крыльцу мощенная известняком дорожка по бокам была украшена мозаичными панелями, сделанными из обожженной глины и желтой керамической плитки.
Обогнав их, Скути бросился по дорожке, оживленно виляя хвостом.
Косяки высокой - не меньше двенадцати футов - входной двери были обложены каменными плитами с затейливой тонкой резьбой, изображающей одного и того же монаха с нимбом над головой. На каждой плите поза монаха была другой - неизменным было блаженное выражение, с которым он взирал на окруживших его животных, веселых и даже, кажется, улыбающихся. Каждая тварь - а здесь были собаки, кошки, голуби, мыши, козы, лошади, коровы, свиньи, верблюды, цыплята, утки, совы, гуси, еноты и кролики - имела над головой свой собственный нимб.
- Святой Франциск Ассизский разговаривает с животными, - пояснила Дел. - Это подлинная старинная резьба работы неизвестного мастера. Она была вывезена из одного итальянского монастыря пятнадцатого века, разрушенного в годы второй мировой войны.
- Это не тот монастырь, который выпускает портреты Элвиса на бархате? - уточнил Томми.
Дел ухмыльнулась.
- Маме ты понравишься, - уверенно сказала она.
Томми не ответил. Массивная дверь красного дерева распахнулась перед ними, и он увидел на пороге высокого, представительного мужчину в черном костюме с черным галстуком, в белоснежной рубашке и отполированных до зеркального блеска ботинках. На сгибе его левой руки висело аккуратнейшим образом сложенное пляжное полотенце - точь-в-точь как у официанта, готовящегося откупорить бутылку шампанского.
- Добро пожаловать в Большую Кучу, - проговорил он с британским акцентом и слегка наклонил свою седую голову.
- Мама все еще настаивает на этой формуле приветствия, Маммингфорд? - спросила Дел.
- Я никогда не устану повторять это, мисс Пейн.
- Это мой друг Томми Фан, - представила Дел Томми, и он подумал, что впервые она произнесла его имя и фамилию правильно.
- Для меня большая честь познакомиться с вами, мистер Фан, - сказал Маммингфорд и с поклоном отступил в сторону, давая им пройти.
- Благодарю вас, - откликнулся Томми, не без труда подавив в себе желание заговорить с британским акцентом.
Скути первым переступил порог дома, но был тут же пойман Маммингфордом. Отведя собаку в сторону, дворецкий принялся вытирать шерсть и лапы собаки полотенцем.
Войдя в прихожую, Томми огляделся по сторонам и сказал:
- Боюсь, мы можем наследить. Мы промокли не меньше Скути.
- Увы, это так, - сухо согласился Маммингфорд. - Но к мисс Пейн и ее гостям я обязан относиться снисходительно. На собаку это не распространяется.
- Где ма? - поинтересовалась Дел.
- Она ожидает вас в музыкальной гостиной, мисс Пейн. Его милость Скути я пришлю, как только он как следует обсохнет.
Услышав свое имя, Скути широко ухмыльнулся из-под махрового полотенца. Судя по всему, вся процедура ему очень нравилась.
- Мы ненадолго, - объяснила Дел дворецкому. - Мы спасаемся от быстрой, как крыса, твари со змеиными глазами. Впрочем, не мог бы ты распорядиться насчет кофе и бисквитов? Ну, тех, что подают к завтраку?
- Один момент, мисс Пейн.
- Ты - душка, Маммингфорд.
- Быть душкой - мой крест, который я вызвался нести добровольно.
Огромная - не меньше сотни футов длиной - прихожая была выложена до блеска отполированными черными гранитными плитами, и промокшие кроссовки Томми и Дел пронзительно скрипели при каждом шаге. Беленые стены были завешаны огромными картинами без рам. Все это были произведения абстрактного искусства - сплошное движение и игра красок, - и каждое полотно было до самых краев освещено индивидуальной проекционной лампой, укрепленной под потолком, отчего казалось, будто картины светятся изнутри. Потолок прихожей был отделан переплетающимися стальными полосами: матовыми и отполированными до блеска. Двойной соборный свод обеспечивал рассеивание верхнего света, но вестибюль освещался еще и лампами, скрытыми в застекленном желобе в черном гранитном полу.
Почувствовав восхищение Томми, Дел сказала:
- Мама выстроила свой дом так, чтобы он соответствовал требованиям архитектурной комиссии только внешне. Внутри он такой же современный, как космический корабль, и такой же типично средиземноморский, как кока-кола.
Музыкальная гостиная располагалась с левой стороны, чуть дальше середины длинного вестибюля. Покрытая черным лаком дверь вела в комнату с полом из белоснежного известняка, в котором местами попадались изящные завитки окаменелых ископаемых. Стены и потолок ее были обиты звукопоглощающим материалом, задрапированным пепельно-серой тканью, словно в студии звукозаписи.
Музыкальная гостиная оказалась довольно просторной - примерно сорок на шестьдесят футов, - а в самой ее середине лежал ковер размером двадцать на тридцать футов со сложным геометрическим орнаментом, цветовая гамма которого имела около дюжины трудноразличимых оттенков и изменялась от светло-серого до золотого. В центре ковра стоял черный кожаный диван и четыре кожаных кресла, окружавшие низенький квадратный столик, выложенный прямоугольными пластинками, имитирующими слоновую кость.
На взгляд Томми, в этой комнате могло бы наслаждаться фортепьянными концертами около сотни любителей музыки, однако он не увидел здесь никаких музыкальных инструментов. Нигде не было даже суперсовременного музыкального центра размером во всю стену с мраморными колонками до потолка, а звучавшая в гостиной приглушенная музыка - "Серенада лунного света" Гленна Миллера - доносилась из небольшого настольного радиоприемничка, оформленного в стиле арт-деко и стоявшего на кофейном столике из поддельной слоновой кости. Радиоприемник был освещен узким лучом света от галогеновой лампы с рефлектором, укрепленной под потолком. Прислушавшись, Томми уловил шорох и потрескивание помех и решил, что радиоприемник является на самом деле замаскированным под ретро магнитофоном или проигрывателем компакт-дисков, заряженным записью подлинной танцевальной радиопрограммы сороковых годов.
- Предыдущая
- 59/75
- Следующая
