Большая книга ужасов (сборник) - Усачева Елена Александровна - Страница 24

• Предыдущая
• 24/55
• Следующая

— Это не может быть так просто! — бросил он Василевскому и, протолкнувшись через Наток, убежал к себе в номер.

— Это и не просто, — честно признался Андрюха. — Все мы побывали в легендах, — прошептал он. — И все вернулись. Не хватило небольшого девайса, чтобы нас там задержать. Нас туда, а мы оттуда…

— Примитивы! — царственно качнула головой Михеева. Она решила, что ребята завидуют. Натки так классно провели время, а эти два балбеса неизвестно где зависали.

Василевский поднял на одноклассницу глаза.

— Так что вы всю ночь делали? О моде говорили?

— О мужиках! — торжественно произнесла Натка. — О том, какие вы все недалекие. И какие врунишки.

Василевский машинально стянул со стола еще пару кусков хлеба.

— А вы, как дуры, сидели и поддакивали, — желчно спросил он. — Вместо того чтобы сказать ей, что давно уже пора помириться!

— Ой, подумаешь, трагедия какая — разошлись, — фыркнула Никольская. — Не знаю, что хотел Эдик, но Хельга к нему не вернется. И правильно сделает.

Андрюха скривился. Он бы сейчас с этой Хельгой поговорил. Что за капризы? Из-за какого-то невыполненного обещания целый город страдать должен. Да и они за компанию. Вот так и гибнут империи — из-за женских «хочу — не хочу»!

Он тоже протолкался мимо Наток и пошел за Вадимом.

— Выброси его! — заявил Бокштейн, едва Василевский переступил порог.

— С чего вдруг? Я кольцо в окошко, а ты помчишься его поднимать? Напялишь на палец и начнешь приказы налево и направо раздавать? Разрушать города и не строить дворцы?

— Нет. Не помчусь и не начну.

— Тогда и не беспокойся из-за него.

— Все равно ты его не увезешь!

Вадим стоял около окна, смотрел на крыши. Солнце скатывалось с пологих шершавых склонов, перебегало по черепичным перекатам.

— Тебя не отпустят, — тише добавил он.

— Нас и с ним не отпустят и без него. Зато с ним мы можем попробовать что-то сделать! Мы же сейчас куда-то едем, там все начнется по новой. Опять кто-нибудь пропадет, и нам снова убегать. С кольцом я закажу свою игру, без покойников и экстрима.

Андрюха упал на кровать. Сейчас он испытывал странное ощущение силы. Он готов был мир перевернуть, только не мог придумать, с чего начать. И это солнце за окном — оно словно добавляло ему могущества. Ему казалось, протяни руку в сторону двери — она сама распахнется. Захоти он чего-нибудь невозможного, и это случится — выплывет на небо луна, выпадет снег или с чистого неба польется дождь, заискрится Северное сияние. А еще он знал, что кольцо отдавать ни в коем случае нельзя. Оно само его нашло, попросилось в руки. Если бы оно не захотело сменить хозяина, этого бы не случилось. Кольцо было брошено в другой колодец, в Вышгороде оно оказаться не могло. Выходит, все правильно. Сокровище попало в верные руки, осталось им только правильно распорядиться. И уехать желательно целыми и невредимыми.

Он почти задремал, когда пришла Маргарита Викторовна и позвала всех на улицу. Ехать оказалось недалеко. Дорога какое-то время шла вдоль моря, потом вильнула в сторону.

— К морю мы еще вернемся, — пообещала Марина. — Посмотрим красивый памятник «Русалка».

— По Андерсену? — уточнил Вадим, вспоминая даты жизни сказочника. Тысяча восемьсот пятый — тысяча восемьсот семьдесят пятый.

— Нет. Это памятник кораблю, погибшему на выходе из порта более ста лет назад. Его перехлестнуло волной, и он затонул. Все погибли.

Василевский посмотрел в сторону спокойного моря. Ему показалось, что он слышит шум волны и крики. Фантазия нарисовала ему огромный крейсер, наподобие «Авроры», стремительно идущий ко дну. Он моргнул. Все пропало. Некстати в голову полезли мысли о восставших мертвецах. Он так и видел, как полуразложившиеся трупы шагают по морскому дну, руки их жадно выставлены вперед. Они уже готовы вцепиться в горло своей жертве.

Он шевельнулся, прогоняя видения. Кажется, это был кадр из какого-то фильма. Про пиратов, естественно. Не хватало еще, чтобы его фантазии стали воплощаться в реальность. Хотя для призрачного города такие фантазии вполне подходят.

Все потянулись следом за экскурсоводом наверх к парку, прошли мимо небольшого двухэтажного дворца. Перед ним были разбиты фигурные разноцветные клумбы. Марина ушла вперед, рассказывая о парке, дворце, о пруде, о том, какие отпечатки на всем этом оставила история. К Андрюхиной ноге подошла толстая утка, крякнула, обозначая свое появление. Василевский пошарил в карманах. Заметив его действие, к первой утке поспешила присоединиться парочка селезней, неподалеку приземлился голубь. Чайка пролетела низко над землей, темным глазом покосилась на собравшуюся компанию. Андрюха извлек из кармана хлеб. К посыпавшимся на землю крошкам подбежал голубь. Утка крякнула и потянула шею к куску. Возмущенно покрякивая, к ним подошел селезень, тряханул хвостом, из-под кончиков крыльев показались загнутые вверх перышки. Утка тут же отошла, и селезень, легко подпрыгнув, выхватил хлеб.

— Подавишься, — выругался Андрюха, наблюдая, как утки вырывают друг у друга большой кусок.

Нарезающая вокруг них круги чайка наконец опустилась в траву. Пробежала по земле, расправив тонкие крылья, мотнула головой туда-сюда, словно собирая последние новости, и, оттолкнувшись, взлетела. Андрюха запустил ей вслед куском хлеба. Чайка коротко повернулась, подхватывая угощение. Хлопая крыльями, прилетела стая голубей.

— Где-то была допущена ошибка. — Вадим втаптывал в землю оброненный Андрюхой кусочек хлеба. Деловые голуби тут же собрались вокруг него.

— Чего ты пыжишься? Все вернулись! — Андрюха держал хлеб на вытянутой руке, а особо резвый селезень все подпрыгивал, пытаясь до него дотянуться. — Сам сказал, обещания выполнены. Два дня, и нас уже не догонят. — Он дернулся, словно собирался станцевать под зажигательную песенку t.A.T.u., но настроение было явно не то.

— Не все обещания выполнены, — Вадим, прищурившись, наблюдал за мучениями птицы. — Остались твое обещание жениться и мое — узнать имя палача.

— Ну, мое обещание может и подождать два года. — Василевский сжалился над птицей, отдал ей хлеб, но шустрый селезень успел укусить за палец. — Ах ты! — Следующий кусок прицельно полетел в серую спинку. На селезня набежало сразу несколько уток. Началась возня с возмущенным кряканьем. — А потом — я не уверен, что Танька захочет его исполнения. Ким нравишься ты. И Ленке, кстати, тоже. Их пока притягивает твой профиль Эйнштейна.

— Все это ерунда. Обещал, значит, так оно и будет.

Андрюха отрицательно покачал головой.

— Тили-тили-тесто… — прошептал он. — Танька шла узнавать имя жениха. Вряд ли среди шведских палачей в ходу были славянские имена…

Вадим как-то странно посмотрел на него и вдруг щелкнул пальцами.

— Это легко проверить, — возбужденно воскликнул он. — Сам говорил, святки!

В центр копошащихся уток упал батон. Птицы возмущенно заорали, селезень, которому досталось больше всего, захромал прочь.

— Интересный метод, — присвистнул Вадим.

На батон слетелись голуби, неподалеку приземлилась любопытная чайка.

— О! Мы снова в игре, — растянул губы в улыбке Андрюха, выискивая среди деревьев знакомую фигуру в красном. — Сейчас будет вопрос на миллион.

— По всем законам физики призраки должны бродить по ночам, — произнес Бокштейн.

Мужчина в красном вышел из-за широкой липы и мрачно, исподлобья посмотрел на ребят.

— Имя! Иначе я ее заберу.

Андрюха бросил взгляд вдоль озера — экскурсия успела далеко уйти.

— Квитанция к оплате за услуги прилагается, — хмыкнул он. — А Танька все-таки хорошая. Уговорили, я на ней женюсь. Чтобы насолить Эйнштейну. Не все же математикам жировать.

— Андрей! — тихо произнес Вадим.

— Что? — повернулся Василевский. Но Бокштейн смотрел на палача.

— Тебя зовут Андрей или как-то похоже. — Он повернулся к Андрюхе. — Имя ее жениха. Василевский, обрати внимание!

— Андреас, — зло прищурился человек в красном.

— А теперь можешь лезть на самое высокое дерево и падать башкой вниз, — ехидно посоветовал Андрюха.

• Предыдущая
• 24/55
• Следующая