Волшебная дуэль - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 32

• Предыдущая
• 32/35
• Следующая

– А как хотите считайте! – У Кимы от обиды даже губы-присоски побелели. – Глоша, пошли отсюда. Сами себе учеников добудем.

Татаноча громко расхохоталась:

– Они добудут. Да пока этот проклятущий маг жив, никому из нас даже одного жалкого ученика не видать.

Со стропил свесились ходики и прокуковали:

– Ку-ку, ку-ку! И чего делить шкуру неубитого медведя?

Это весьма меткое замечание резко охладило пыл Темных.

– И впрямь, – проскрипел Ничмоглот. – Может, лучше сперва сообща завладеем, а после жребий бросим, кому учениками обладать.

На этом и порешили. Козлавр зашевелился и заурчал. Ничмоглот, помня вчерашнее нападение, попятился к стене: не ровен час опять веревки порвет. Однако, так как жидкость из таза больше не попадала на поэта-сатирика, он просто бился в путах, бешено вращая глазами.

– Не серчай, козлик, – обратилась к нему Луша. – Скоро восстановишься.

Тот поднатужился и выплюнул кляп изо рта. Однако дар речи к нему еще не вернулся, и он смог лишь свирепо проблеять в ответ. Правда, получилось у него это так ритмично, словно он блеял стихами.

– А теперь поспи, касатик.

И Ягуля сыпанула в морду Козлавру пригоршню желтого порошка. Поэт-сатирик продолжал блеять, но все тише и тише, и наконец захрапел, свистя носом.

– Одним дураком меньше, – сказала Ягуля Янусовна.

И Темные начали разрабатывать план экстренных действий.

Теперь всем стало ясно: колдовством на расстоянии с Силом Троевичем не справиться. Потому что к остаткам его собственной защиты добавилась защита русалок.

– Придется нам туда проникнуть, – сказала Татаноча.

– И откладывать это никак нельзя, – подхватила Натафталина.

– Времени остается все меньше и меньше, – прохныкала Луша.

– А сорвем операцию, не видать нам учеников как своих ушей, – махнула рукой Ядвига Янусовна.

– И тогда все зазря, – добавила Ягуля.

– Погодим расстраиваться. У кузины план есть, – напомнил Ничмоглот.

– Только при условии подписания договора, – решительно пропищала кикимора.

– Своим и честного слова достаточно, – попыталась смягчить условия сделки Татаноча. – Мы же обо всем договорились: как учеников отобьем, кинем жребий.

– Мы никогда никого не обманываем, – вкрадчиво произнесла Луша, впрочем, старательно при этом пряча глаза от Кимы.

Козлавр протестующе заблеял в рифму. Кима, уже было решившая, что можно и впрямь договориться под честное слово, насторожилась.

– Свои своими, но нас слишком много, а учеников на всех только три. Нет, нужно составлять договор по всем правилам.

Ядвига Янусовна, наклонившись к Ничмоглоту Берендеевичу, что-то прошептала ему. Тот кивнул и тут же принялся уговаривать кузину:

– По-моему, Кимочка, ты слишком жестко условия ставишь. Мне-то уж доверять можешь.

– Доверяй, но проверяй, – не желала идти на компромисс кикимора. – Либо договор по всей форме, либо справляйтесь сами, а я пошла в болото.

Татаночу перекосило от ярости. Обе Бабы-яги затопали по полу искусственными ногами. Избушка протестующе затряслась. Леший поочередно улыбался то Ядвиге, то Киме, сохраняя нейтралитет. А ходики, свесившись со стропил, громко прокуковали:

– Не ищи правды в других, коли ее в тебе нет!

Ягуля хихикнула. А Кима, зачерпнув пригоршню болотной жижи, метнула ее в ходики. Те, увернувшись, спрятались за почерневшей балкой.

– Нет воров супротив Темных мастеров! – снова закуковали они оттуда. – Что с боя взято, то и отнято!

Дверца скрипнула и захлопнулась. Кукушка умолкла.

– Раз так, значит кровью подписывать будем, – зло пропищала кикимора. – Иначе я выхожу из игры.

– Кимочка, ну уступи, только ради меня, – начал упрашивать ее Ничмоглот Берендеевич.

– Никаких послаблений, Глоша, – отрезала кикимора. – На кону слишком много стоит, чтобы доверять родственным связям. Подписывать будет каждый.

Услыхав такое, Козлавр, все еще лишенный дара речи, протестующе заблеял в рифму. Ему как гибриду учеников держать не полагалось, так зачем брать на себя лишнюю ответственность?

Однако считаться с ним никто не собирался, и Татаноча нехотя согласилась:

– Каждый так каждый.

Ибо отступать было некуда.

Поняв, что одержала верх, кикимора заставила Тату, как самую старшую, составить подробнейший договор, который затем все скрепили подписями. Кровь оказалась у всех Темных разная. У ведьм красная, у Козлавра – розовая, у Ничмоглота – травянисто-зеленая, у Кимы – болотно-зеленая, а у Ядвиги с Ягулей – темно-синяя. Поэтому, взглянув на оформленный договор, леший завороженно пробасил:

– Красотища неописуемая.

Потом Темные немного поспорили. Надо было решать, что делать с Козлавром. То ли с собой в болото тащить, то ли в избушке запереть и пусть дожидается их возвращения. Однако избушка на второй вариант решительно не согласилась и в знак протеста подняла такой тарарам, что Ягуля заявила:

– Берем козла с собой, и точка. Мне мое хозяйство дороже.

Тем временем Ядвига, порывшись в чулане у сестры, нашла собачий строгий ошейник и поводок, и, обрядив отчаянно протестующего Козлавра, Темные поволокли его к болоту.

Владения Кимы встретили всю компанию гнилым туманом, громким чавканьем и глуховатым, но леденящим пением заунывного хора.

– Справно все же поют, – опять похвалил леший.

– Ну что, ныряем? – спросила кикимора.

– Мы-то да, – задумчиво отозвалась Тата. – Проблем нет. А вот Козлавра уменьшать надо. Сам ведь не может, потому что гибрид.

– Тогда уменьшайте скорее, – поторопила Кима.

– Нет уж, тут торопиться нельзя, – возразила Ната. – С гибридами вообще осторожность требуется, а он у нас сейчас к тому же переобращенный, и последствия уменьшения могут оказаться непредсказуемы.

– Ох, сестрички, может, вообще не надо? – испугалась Луша. – Оставим его тут, а потом заберем.

– Никаких оставим, – отрезала Тата.

И чтобы пресечь дальнейшие споры, она сыпанула на черного козла нехилую порцию уменьшительного порошка.

Козлавр взревел, затем запищал и, стремительно уменьшившись, превратился в мохнатый черный шар с двумя тонкими острыми рожками. Вместо того чтобы катиться в болото, поэт-сатирик в новом обличье подкатился вплотную к Татаноче и грозно выставил на нее рога.

– Тата, права я была, – прохныкала Луша. – Тебе не стоило его уменьшать.

Однако старшая сестра решительно дернула за поводок, и, подхватив черный шар на руки, нырнула с ним вместе в трясину.

В болотных недрах тоже стоял густой туман, только не белый, а бурый. Ничего не видно. Лишь неясный расплывающийся свет болотных огней позволил путникам не заблудиться.

– Следуем от огня к огню, – объяснила кикимора. – Иначе растеряем друг друга.

Все, кроме лешего, чувствовали себя на чужой территории очень неуютно. Татаноче приходилось труднее всех, ибо она волокла за собой упирающегося шарообразного Козлавра, который даже в таком, дважды измененном виде выражал бурный протест против болотной среды и всеми силами рвался выбраться на поверхность. Впрочем, его можно было понять. Более мерзкого места, чем недра болота, и не придумаешь.

Темные все шли и шли, а Кимины владения все не кончались и не кончались. Наконец Ягуля простонала:

– Сил моих больше нету, вон нога метеоритная промокла и по шине скользит.

– Все твое, Гуля, упрямство, – не преминула отметить Ядвига Янусовна. – Говорила ведь тогда: бери для ноги мамонта. Так ведь нет, подавай ей что-нибудь подороже. Меня хотела за пояс заткнуть. Вот теперь и мучайся. Потому что метеорит твой пористый и супротив влаги неустойчив.

– Дамы, хорош браниться, – вмешался Ничмоглот. – Посмотрите, какая вокруг лепота!

Ему не ответили. «Лепоты» никто, кроме них с Кимой, не ощущал. Но всему бывает конец. Завершилось и шествие по болоту. Кикимора подвела их к высоченной стене из ила и камней, конца-края которой не было видно из-за бурого тумана.

К стене подплыли несколько болотных огоньков и выстроились в ряд над головами Темных.

• Предыдущая
• 32/35
• Следующая