Двухместное купе - Кунин Владимир Владимирович - Страница 15

• Предыдущая
• 15/77
• Следующая

А председатель комиссии продолжал читать без пауз:

—...однако учитывая возраст привлекаемого к ответственности за совершенное преступление а также принимая во внимание благополучное выздоровление потерпевшего и руководствуясь статьей шестьдесят третьей Уголовного кодекса о применении принудительных мер воспитательного характера к лицам не достигшим совершеннолетия назначить меру наказания Самошникову Анатолию Сергеевичу пребывание в воспитательной колонии усиленного режима для несовершеннолетних сроком на пять лет...

Наверное, председатель комиссии хотел добавить что-то еще, но...

...неожиданно со своего места во втором ряду приподнялся дедушка Лифшиц и негромко простонал:

— Толинька... Натанчик мой маленький...

Потом всхрапнул, на губах его запузырилась серая пена, и с остановившимися глазами он упал на руки Фирочке и Сереге Самошниковым.

— Ну что там у вас еще такое? — строго спросил председатель.

Серега Самошников прижал мертвую голову Натана Моисеевича к своей груди, поднял глаза в потолок, спросил:

— Господи!.. Да за что же это?!

— Дедушка-а-а-а!!! — забился в истерике Толик-Натанчик.

И все потонуло во тьме...

По рельсам грохочут колеса. Вдалеке перекликаются встречные составы. Мелькают тусклые желтые светлячки разъездов и крохотных станций.

Но если посмотреть на проносящийся состав сонными, усталыми глазами дежурного одной из таких станций, то увидит он всего лишь с грохотом пролетающую мимо него гигантскую черную железную змею с горящими глазами, стремительно пожирающую рельсы и расстояние...

И только в середине этого несущегося чудовища можно будет заметить маленькое светлое пятнышко — окно купе с пассажирами, которым сейчас не до сна...

— Да подите вы с этой вашей историей знаете куда?! — чуть было не расплакавшись, орал В.В. на Ангела. — Загнали меня в какую-то человеческую гнусность и безысходность...

— Вы же сами сказали: «Валяйте, Ангел...»

— Но не настолько же?! — орал В.В. — На хер вы втравили меня — старого, душевно потрепанного — в этот мистический полусон, в этот ирреальный полупросмотр сентиментальной бытовухи прошлого?! Я же предупреждал вас, что сегодня меня это категорически не интересует и не трогает!..

— Я вижу, — насмешливо сказал Ангел.

— Вашу иронию можете засунуть себе... Прошу прощения. На фоне всех нынешних событий...

— Хотите выпить? — бесцеремонно прервал его Ангел.

— Чего это вы так раздобрились?

— Профессионализм возобладал.

— Какой еще «профессионализм»? — не понял В.В.

— Обыкновенный. Ангельско-хранительский. Так вам нужен глоток джина или нет? — сдерживая раздражение, спросил Ангел.

— Нужен. Со льдом, разумеется. А я и не знал, что вашим чарам подвластен и алкоголь...

— Очень ограниченно. В небольших дозах и только в случае острой необходимости. И мне показалось, что именно сейчас...

— Правильно показалось, — прервал его В.В. и попытался что-то разглядеть за черным стеклом окна. — Интересно, Бологое скоро?

— Часа через полтора. Почему вы не пьете?

В.В. оторвался от окна, посмотрел на столик. Перед ним стоял запотевший стакан джина со льдом.

В.В. осторожно взял стакан двумя руками, недоверчиво понюхал и с нескрываемым уважением проговорил:

— Знаете, Ангел, я свято убежден, что если все открытия, которые Англия подарила миру, выстроить по ранжиру, то джин по праву займет место на высшей ступени пьедестала почета! Ни Круглый стол короля Артура, ни Джеймс Уатт со своей паровой машиной, ни старик Шекспир с очень сомнительным авторством, ни мистер Ньютон, прямо скажем, с не очень характерным для англичанина именем Исаак, в сравнении с джином не стоят ни хрена!!! Будьте здоровы, Ангел!

И В.В. приветственно поднял стакан.

— Спасибо, Владим Владимыч. Только закусывайте, пожалуйста, — вежливо сказал Ангел и указал на столик.

Там на небольшой тарелочке лежали два бутерброда с севрюгой.

— Фантастика! — сказал В.В. — Откуда вы узнали, что севрюгу горячего копчения старик любил больше всего на свете?!

— Так... По наитию. Что-то мне подсказало именно севрюгу.

В.В. отхлебнул из стакана, закусил бутербродом.

Прожевал, сделал еще один хороший глоток джина, спросил у Ангела:

— Если наитие вам так точно подсказало севрюгу именно горячего копчения, то почему оно вас не привело к мысли о тонике? К маленькой баночке обыкновенного «Швепса», который делают сейчас во всех странах мира. В России в том числе.

Тут Ангел смутился:

— С тоником, Владим Владимыч, получилась полная лажа. Попробовал — не вышло. Просто элементарно не сумел! Хотя с пивом — никаких проблем. От «Балтики» до «Туборга». Пиво будете?

— С джином?! — ужаснулся В.В. — Вы с ума сошли, Ангел...

— Я сам не пью и от этого могу что-то напутать. Простите, пожалуйста.

— Бог простит, — шутливо сказал В.В.

— Меня? Вряд ли, — серьезно усомнился Ангел. В.В. прихлебывал джин, с интересом поглядывал на Ангела и думал: «... Сегодня для того, чтобы стать настоящим Хранителем, наверное, необходимо быть очень сильным и духовно, и физически... Ничуть не удивился бы, если бы в портфельчике этого здоровущего Ангела-Хранителя еще лежал бы и большой многозарядный автоматический пистолет с глушителем...»

Ангел приподнялся на локте, удивленно посмотрел на В.В.:

— Нету у меня никакого пистолета, дорогой Владим Владимыч! Нету. Он мне и не нужен. В нашем ангельско-хранительском арсенале достаточно сильнодействующих средств, исключающих применение какого бы то ни было оружия...

В.В. единым глотком прикончил остатки джина и сухо произнес:

— Я, кажется, уже как-то просил вас не подглядывать за моими мыслями. Я слишком стар для такого стриптиза.

— Простите, пожалуйста, — сказал Ангел. — Но это происходит помимо моего желания. Чужие мысли являются мне автоматически. Ну, как бегущая строка перед телевизионным диктором... Это врожденная особенность любого ангела-хранителя. Вероятно, таков набор хромосом. Не знаю. Но если меня лишить этой способности, то мне действительно, наверное, придется завести большой пистолет с глушителем. И превратиться в обычного жлоба-охранника. А мне этого очень не хотелось бы.

В.В. сел и ногой стал нашаривать под столиком домашние тапочки. Нашел, надел их и встал со своего диванчика.

— Значит так, Ангел, — сказал В.В. — Я, с вашего ангельского разрешения, сейчас схожу в туалет. Отолью, извините за выражение. Алкоголь на меня всегда действует как превосходный диуретик. А вы, любезный Ангел, пока придумайте какой-нибудь элегантный монтажный переход к продолжению повести о Самошниковых и Лифшицах. Что-то мне никак не отвязаться от этой истории... А судя по вашей информированности, вы к их судьбе тоже приложили свою небесно-волшебную лапку...

В.В. открыл дверь купе и вышел в коридор вагона.

Аккуратно закрыл за собою дверь и, покачиваясь от выпивки и вагонной болтанки, побрел в туалет.

Там он пробыл совсем недолго и вышел под шум спускаемой воды.

И, так же покачиваясь, направился к своему шестому купе...

Боясь с не очень трезвых глаз по ошибке вломиться в чужое купе, он осторожно приоткрыл дверь и...

...перед ним возникла мгновенно отрезвляющая картинка.

На этот раз не было никаких превращений вагонного купе во что-то совсем иное.

Не было ни Ангела, ни его голоса...

Открыв дверь своего купе, В.В. сразу оказался совершенно в другом Времени и категорически ином Месте, которое называлось...

Только что, под слегка скрипящий шум механизмов, тихое гудение электромоторов и печальную, похрипывающую старенькими динамиками магнитофонную мелодию, — гроб с телом Натана Моисеевича Лифшица опустился в преисподнюю одного из крематорских залов.

• Предыдущая
• 15/77
• Следующая